Я делаю большой глоток и решаю не расспрашивать об этом Николаса, что бы это ни было. По крайней мере, не сейчас.
- Значит... бывшая? - спрашиваю я, явно не в силах сопротивляться.
- Скорее бывшая психопатка-преследовательница, - отвечает за него Эсмеральда. Потом она берет меня за руку. - Забудь о ней. Давай потратим часть папочкиных денег.
Николас вздыхает, кивает, и мы направляемся к столам.
Но я не трачу ничьих денег. Через час за столом для блэкджека у меня на руках восемь черных фишек. Я думаю, я надеюсь, что они стоят по тысяче каждая - если больше, я буду слишком напугана, чтобы прикоснуться к ним. Мой отец научил меня играть в эту игру, когда мне было двенадцать. В его хорошие дни мы все еще играем.
Большие теплые руки Николаса сжимают мои плечи, и он говорит мне на ухо:
- Мне нужно в комнату для маленьких мальчиков.
Смотрю на него через плечо.
- Хорошо.
Наши глаза встречаются, и я знаю его достаточно хорошо, чтобы распознать горящий взгляд. Он хочет поцеловать меня - очень сильно. Смотрит на мои губы, как человек, испытывающий голод. Но потом отводит взгляд, обводит им комнату, вспоминая, где мы находимся.
- Эззи, не возражаешь, немного присмотреть для меня за Оливией?
- Да, конечно.
Она кивает, и Николас уходит.
Но пятнадцать минут спустя его все еще нет. А Эсмеральда замечает группу друзей, с которыми она не разговаривала «целую вечность». Похлопав меня по руке, она говорит, что «скоро вернется», и направляется к ним.
Оставшись одна в центре комнаты, чувствую себя инопланетянкой в окружении марсиан, которые потеют деньгами и гадят золотом.
Смотрю, как официант в белых перчатках проскальзывает через вращающуюся дверь - вероятно, на кухню - и у меня ноги чешутся последовать за ним. Потому что за этой дверью моя родная планета - мой народ.
Десятки любопытных, недобрых глаз оценивают меня, проплывая мимо, болтая группами, смеясь по двое и по трое. Поэтому я приподнимаю подол своего мерцающего платья и подхожу ближе к стене, чтобы быть менее заметной.
Достаю телефон из сумочки и пишу Элли, спрашивая, как она. Я разговаривала с ней и Марти вчера вечером, сразу после того, как они закрыли кафе. Казалось, у них все хорошо.
Я послала им фотографии своей комнаты и дворцовой территории - Марти ответил таким количеством смайликов, что, вероятно, сломал палец. Он такой эмоциональный.
Когда спустя несколько минут она не отвечает, я убираю телефон. И я не хочу подавлять Николаса, но все же - где он, черт возьми? Проходит еще пять минут, и мой желудок скручивается. Он знает, что я никого здесь не знаю - почему оставил меня одну?
К черту все.
Ставлю бокал с шампанским на поднос проходящего мимо официанта и отправляюсь на его поиски.
Каждая комната, по которой я прохожу, выглядит как внутренность хрустальной люстры - блестящей и сверкающей. И там шумно: раздаются звуки игровых автоматов и ликующей толпы. Королевские особы тоже любят выигрывать деньги - даже когда они уже у них есть. Поди разберись.
Одна комната темная, за исключением цветных стробоскопов, светящегося танцпола и грохочущей клубной музыки, доносящейся из динамиков ди-джея. Посреди комнаты я замечаю безошибочно узнаваемую белокурую голову Генри, окруженного кружащимися женщинами, и почти подхожу к нему, чтобы спросить, не видел ли он своего брата. Но тут - я не могу объяснить почему - мое внимание привлекает дверь на дальней стороне. Она ведет наружу, на балкон с балюстрадой.
К тому времени, как я добираюсь до него, мои ладони потеют и становятся липкими. Мои каблуки стучат по кафельному камню снаружи - я делаю всего несколько шагов - и вот тогда вижу их, в дальнем углу балкона в мягком ореоле светильника в виде капли.
Николас и... Люси.
Чувствую в горле привкус желчи. Она стоит ко мне спиной, ее светлые волосы ниспадают каскадом, голова запрокинута к нему, а руки покоятся на тех широких плечах, к которым я так люблю прикасаться. Не могу сказать, отталкивает ли он ее или притягивает ближе - и кислое ощущение в моем животе просачивается мне в кости.
Гнев смешивается с растерянностью - и бегство надирает задницу сражению.
Когда я открываю дверь, мне кажется, что я слышу свое имя, но звук заглушается басом, гремящим по стенам. Я быстро иду через танцпол обратно в главный игорный зал. Выхожу через дверной проем - и тут на моей руке смыкается железная хватка, словно кандалы.
- Куда это ты собралась? - спрашивают меня с легким Вэссконским акцентом.
Я смотрю на женщину, и из меня буквально выбивают весь воздух. Потому что это самая потрясающе красивая женщина, которую я когда-либо видела. На полфута выше меня, с блестящими темно-каштановыми волосами, ониксовыми глазами, идеальными кукольными чертами лица и бледной, гладкой кожей.
- А? Дай угадаю - ты вышла на балкон и увидела Люсиль и Николаса, почти целующихся, но и не почти тоже?
- Откуда ты знаешь?
Она фыркает - и ухитряется сделать это так, чтобы прозвучало восхитительно.
- Потому что Люси - самая неоригинальная сучка, которую я когда-либо знала. - Она касается моего носа. - Но ты ведь не собираешься убегать - совершенно нет. Ты не можешь доставить ей такое удовольствие. - Она берет два бокала шампанского, с проносимого мимо подноса, протягивает один мне и чокается. - Пей и улыбайся - за тобой следят.
Я оглядываю комнату.
- Кто следит?
- Все, конечно. Ты новенькая, сияющая и... бедная. И у тебя в руках то, чего хочет каждая женщина здесь, кроме меня и Эсмеральды - сокровище королевской семьи. - Она наклоняет голову. - Ты действительно официантка?
Почему все меня об этом спрашивают? Я пью шампанское - точнее, выпиваю весь чертов бокал; я это заслужила.
- Э... да.
- Вот идиот. Не могу поверить, что он привел тебя сюда. - Она с сожалением качает головой. - Мир полон задниц, дорогуша, - некоторые просто воняют сильнее, чем другие. Помни об этом, и они никогда не смогут причинить тебе боль.
Я пристально смотрю на нее.
- Кто ты?
Ее улыбка делает ее еще красивее.
- Я леди Фрэнсис Элоиза Олкотт Барристер... но ты можешь называть меня Фрэнни.
Фрэнни.
- Фрэнни! Фрэнни Саймона - девушка из ванны с пузырьками!
Фрэнни надувает губы.
- Он включил громкую связь перед всеми? Я собираюсь серьезно поговорить с этим моим мужем.
- Серьезно поговорить о чем, голубка? - спрашивает Саймон, вставая рядом с ней, его рука ласково обвивается вокруг ее талии. Фрэнни улыбается ему.
- Помяни дьявола, и он явится.
Саймон пальцами делает дьявольские рога на своей рыжей голове. Затем улыбается мне, в его голубых
