Соревнуясь в гляделки.
Удивительно, но она моргает первой.
- Что за игру ты ведешь, Николас?
- Я вовсе не играю, Ваше Величество.
Ее голос рассекает воздух, гранича с пронзительным.
- У тебя есть долг.
- Я прекрасно понимаю свой долг и наше соглашение. - Мой тон не менее резкий, но уважительный. - Ты дала мне пять месяцев - у меня осталось три.
- Тебе следовало бы потратить это время на изучение списка, который я тебе дала. Просмотреть женщин, которые однажды могут занять место рядом с тобой. Знакомство с…
- Я проведу оставшееся время так, как сочту нужным. А я считаю нужным провести его с Оливией.
Даже когда мои родители умерли, я никогда не видел, чтобы бабушка теряла самообладание. И сейчас она не совсем его теряет - но она близка к этому.
- Я не стану развлекать одну из твоих шлюх!
Я делаю два шага к ней, понижая голос.
- Осторожней, бабушка.
- Осторожнее? - она произносит это слово так, будто оно иностранное. Иностранное, грязное слово. - Ты... ты меня предупреждаешь?
- Я не хочу, чтобы ее оскорбляли - никто. Даже ты. - Наши взгляды сходятся, словно мечи, разбрасывая искры. - Я могу усложнить тебе жизнь. Я не хочу этого делать, но пойми… я это сделаю, если ты не будешь относиться к ней с уважением, которого она заслуживает.
С этими словами я выдыхаю и поворачиваюсь, чтобы выйти из комнаты.
Позади меня королева тихо спрашивает:
- Что на тебя нашло, Николас?
Это достойный вопрос. В последнее время я совсем не чувствую себя собой. Я развожу руками, беспомощно пожимая плечами.
- На меня нашло начало конца.
Быстро поклонившись, я извиняюсь и ухожу.
Я нахожу Оливию в белой спальне, она стоит посреди комнаты и медленно кружится, глядя на стены, занавески и мебель. Пытаюсь представить, как это для нее выглядит.
Занавески цвета прозрачного опала, достаточно легкие, чтобы подниматься на ветру от пола до потолка. Комод, туалетный столик и кровать с балдахином сияют в свете хрустальной люстры почти серебристым блеском, обои нежные, белые, с вставкой из атласной ленты, а антикварные произведения искусства на стенах обрамлены выбеленным деревом. Она слегка вздрагивает, когда замечает, что я наблюдаю за ней.
- Господи, ты как ниндзя… предупреждай девушку как-нибудь, ладно?
Я знал, что она будет прекрасно смотреться в этой комнате, что цветовая палитра подчеркнет все ее изысканные черты. Но она еще более ошеломляющая, чем я себе представлял… от нее у меня перехватывает дыхание.
Ее волнистые волосы еще более темного мерцающего черного цвета, синева глаз более глубокая, сверкает, глядя на меня, как два сапфира на бархатном ложе.
- Тебе нравится? - наконец-то мне удается спросить.
- Комната? - ее взгляд поднимается вверх и осматривает все вокруг. - Нравится. Она... волшебная.
Я подхожу ближе.
- Значит, тебе сделали выговор? - спрашивает она, шутя лишь наполовину. - Твоя бабушка говорила точно так же, как моя мама, в ожидании, когда наши друзья уйдут, чтобы она могла наорать на нас.
Я пожимаю плечами.
- Я выжил.
- А что такого в белой спальне? Когда ты это сказал, ее лицо стало таким каменным, что я подумала, оно треснет.
Я бреду к окну, облокачиваюсь на подоконник.
- Она принадлежала моей матери, и с тех пор здесь никто не останавливался.
- О.
И я слышу, как должно быть звучат мои слова.
- Но не воспринимай это в жутком смысле, типа проблем с мамочкой, как у Нормана Бейтса… просто это... это самая красивая комната во дворце. Она тебе подходит.
Оливия покусывает нижнюю губу.
- Но твоя бабушка не в восторге от этого, не так ли? Поэтому я здесь, Николас? Я что, большой «иди нахрен» королеве?
- Нет. - Я обнимаю ее одной рукой за талию, соединяя наши тела вместе. Другая моя рука зарывается в ее волосы, удерживая их пальцами, приподнимая ее лицо, чтобы она на меня посмотрела. - Нет. Я хочу, чтобы ты была здесь, потому что я хочу тебя. И я бы все равно хотел, чтобы ты находилась здесь, даже если бы моя бабушка была от этого в восторге.
- Я ей не нравлюсь.
- Ей никто не нравится. В большинстве случаев ей не нравлюсь даже я.
Это вызывает у нее улыбку. Я отступаю назад, ведя Оливию за руки.
- Знаешь, эта комната волшебна и в других отношениях. - Я поворачиваюсь к книжной полке у стены позади себя. Тяну за край, открывая проход. - Смотри.
Глаза Оливии становятся круглыми и восхищенными, как у ребенка, впервые увидевшего подарки под елкой рождественским утром.
- Это потайной ход!
Она ныряет внутрь, щелкая выключателем, освещая девятиметровый коридор, ведущий к закрытой двери на другом конце.
- Так здорово! Не знала, что в дворцах на самом деле есть такое!
Ее радость заставляет меня смеяться, ощущая легкость на сердце.
- Есть. И он ведет в еще более волшебное место. - Я подмигиваю. - В мою спальню.
Она смеется и закусывает губу.
- Он твоих рук дело? Твоих родителей?
- О нет, он был здесь задолго до нас. Скорее всего, таким образом, приезжие вельможа или принцы могли посещать любовниц, не давая персоналу повода для сплетен.
- Так круто.
Оливия вздыхает и снова смотрит в коридор.
- Я хочу показать тебе еще одну вещь. - Я веду ее за руку к занавешенным балконным дверям. - Помимо очевидных преимуществ коридора, я хотел, чтобы ты была в этой комнате, - я открываю двери, и Оливия ахает, - потому что из нее открывается самый лучший охрененный вид.
У нее отвисает челюсть, когда она смотрит на заднюю часть дома, которая напоминает утопический пейзаж сказочной страны чудес. Каменные дорожки освещаются через каждые несколько метров тысячами навесных фонарей. Фонтаны, зеленые лабиринты, обилие цветов всех форм и размеров - вишни, розы и тюльпаны, такие большие, что свисают, как разноцветные колокольчики. Вдалеке - пруд, сверкающий в лунном свете, как ванна жидкого серебра.
Я смотрю на ее ошеломленное лицо.
- Не слишком убого, а?
- Это самое красивое, что я когда-либо видела.
Я не отрываю глаз от лица Оливии.
- Я тоже.
Она поворачивается, медленно тянется ко мне, и мы целуемся. Прикосновение губ Оливии мягкое и податливое, на вкус как возвращение домой. Я наклоняюсь, чтобы углубить поцелуй, пока...
- Господи, вы двое как пираньи постоянно поедаете лица друг друга. Можете оторваться на минутку?
Входит мой брат и, остановившись у камина, наливает себе полный стакан бренди.
Я виновато улыбаюсь Оливии.
- Что тебе нужно, Генри?
- Мои комнаты ремонтируют, поэтому бабушка сказала, что я должен остановиться в одной из твоих гостевых.
Пятьсот восемьсот семь комнат, а она поселила его в Гатри Хаус. С нами. Утонченность никогда не была в
