— Ты только не торопись, и сам поешь что-нибудь! — кинул Элан вдогонку избраннику, решительно топавшему на кухню по клочьям матрасов и штор.
❉❉❉
Пытка, обрушившаяся на Гилиана, была чудовищной, извращенной, невероятной по своей жестокости, во всяком случае, юноше не с чем сравнить этот бесконечный кошмар.
— …А еще я люблю ежиков, — третий час подряд существо без умолку вещало о жизни, детстве, любимых книжках и ежиках, обнимая долгожданного собеседника всем своим телом, или одним змеиным хвостом, или огромным щупальцем. Что именно связало попавшего в плен натурщика — сказать было сложно, ведь его окружала кромешная тьма, но факт остается фактом: он скован чем-то змееподобным и не может пошевелиться.
Гилиан все эти три часа старательно улыбался, изображая заинтересованность в непрекращающемся монологе, и поддакивал информации, льющейся на него безостановочно. А в мыслях он мечтал провалиться сквозь землю, исчезнуть, испариться, ну или хотя бы потерять сознание, чтобы больше не слышать дребезжащий и хриплый голос, который пробирал до костей. Не чувствовать холодных прикосновений говорливого уродца… Не бояться той минуты, когда монстра переклинит на агрессию, или на что похуже.
— Тебе интересно? — настороженно вдруг спросило создание спустя пару минут, не услышав привычных звуков в ответ. — Просто… у меня не было друзей и я не умею с ними правильно обращаться.
— Очень интересно, поверь, очень! Честное слово, ничего подобного не слышал, — улыбаясь до ушей, заверил Гилиан, для пущей убедительности тряся головой, будучи уверенным, что младший брат охотника его видит.
— Да? Тогда я могу сначала рассказать!
— Нет!!! Ну, то есть так не делается. Мы же друзья, правильно? Знач, и я должен о себе рассказывать!
— А я... а я про тебя все знаю! — со счастливыми дребезжащими нотками поспешил сообщить монстр. — Мне братик все рассказал! Он сказал, что ты глупый, наивный и бедный. И тебя никто не будет искать. Вот…
— Охренеть! — лицо натурщика вытянулось, и он целую минуту не мог изображать неиссякаемое счастье, напротив, сейчас на нем красовалась гримаса шока и ненависти ко всему живому, особенно к змеям и червям. — И что, прям так и сказал?
— Ага, сказал, я могу с тобой сделать, что захочу. Но это неправильно, да? С друзьями же так не поступают?
— К-конечно это неправильно! — подтвердил догадки изолированного от внешнего мира существа Гилиан и попытался вывернуться из стальных объятий в который раз, но опять безуспешно.
— От тебя очень вкусно пахнет, — неожиданно заявило создание, приблизившись к лицу ошалевшего натурщика. Ошалевшего настолько, что под одеждой пронеслась армия ледяных мурашек, едва он вновь ощутил чужое дыхание на своей коже.
— Д-да, возможно… Знаешь, друзья не должны говорить такое, это совсем неправильно, понима…
По щеке пленника не спеша проехался шершавый влажный язык, необычайно длинный и раздвоенный на конце.
— О, боги, пожалуйста, нет!!! Не надо!!! — Обезумев от страха и безысходности, представив несколько уродливых вариантов развития событий, после которых от него останется бездыханное растерзанное тело, Гилиан неистово забился в мертвой хватке существа и даже пару раз заехал ему по лицу кулаком.
Монстр на побои никак не реагировал, точнее он их не замечал.
— Хорошо, я не буду больше, только не злись, — виновато пообещал он, отстраняясь, но не разжимая тугих колец.
— В… вот и отлично… вот и хорошо…
— Мы не друзья, да? — грустно спросило создание, опустив голову. — Ты ведь боишься меня… как и все. Я это чувствую.
— Да, боюсь, но… это нормально… Знаешь, люди всегда боятся чудищ, с которыми их запирают в одной комнате без света, блядь…
— Я не чудище! Я химера!!! — закричал монстр, пронзая звуками кромешную тьму и заставляя кровь Гилиана застыть в жилах. Столько гнева и отчаяния ему слышать никогда не доводилось.
— Да, х-хорошо, химера… Совсем забыл… химера…
— Братик говорит, я родился некрасивым и глупым, потому что жители Орена совершили какой-то грех, и теперь многие их дети рождаются неправильными.
— А мне он другое втирал…
— Ну… он охотник на монстров, и ему приходится быть хитрым и лгать, но он все равно очень-очень хороший! И читает книжки на ночь про ежиков и лисят!
— Слуш, а сколько те лет? — Гилиан прищурился, уже не задыхаясь от ужаса: в его сердце зародилась небольшая, хрупкая надежда на спасение.
— В этом году будет восемнадцать. Но это по человечьим меркам, как братик говорил. Просто человеки стареют раньше, поэтому у них все раньше происходит. А я расту медленно и старею медленно, как и другие химеры. Братик говорит, что я и лет двести проживу, если не буду людям на глаза попадаться в городе, но это так скучно…
— И не говори, дружище! Это очень скучно! Но нужно терпеть и не раскисать. В конце концов у тя друг появился… хороший. А друзьям принято помогать, о чем бы они ни попросили. Ты ж в курсе, да? — Гилиан постарался улыбнулся как можно более шире и добродушнее.
— Я не буду открывать дверь, потому что братик расстроится. Он сам откроет, — ответ существа больно полоснул по натянутым нервам, разрушив трепетные мечты о свободе.
— Да я же… Может, я не это хочу совсем?
— Ты хочешь сбежать и не хочешь со мной дружить, — с печалью в голосе произнес монстр, — и не хочешь мне читать книжки.
— Да с чего ты?..
Фразу Гилиана на полуслове оборвал лязг старого замка и скрип двери, которые полностью обратили на себя все его мысли и внимание.
Через пару секунд в подсобку ворвался дневной свет, разгоняя абсолютную тьму. А вскоре как ни в чем не бывало появился и сам Альберт, такой же невозмутимый и холодный, будто северный ветер.
Едва глаза пленника привыкли к естественному освещению, он тотчас повернул голову, пытаясь разглядеть своего юного мучителя. Но лучше бы он этого не делал!
Создание, обвившееся вокруг него, представляло собой огромного толстого змея, или точнее червя, только с туловищем человека. Впрочем, у данного туловища впереди висели крохотные недоразвитые ручонки, больше напоминавшие плавники, а само тело было вытянуто, особенно в районе шеи. А еще окрас у него был довольно неприятным — бледно-розовым с какими-то серыми пятнами. Волос никаких, глаз, кстати, у твари тоже не оказалось, — глазницы затянуты тонкой кожей и это точно не признак заболевания или ранения. Скорее — ошибка природы. Да он весь ошибка, включая широкий рот до ушей и синеватые губы.
Ничего более тошнотворного натурщику видеть в своей жизни не приходилось, несмотря на то, что он все детство провел в самых
