— Гилиан мечтает с тобой дружить, Рауль, просто он сегодня немного устал. Правда, Гилиан? — совершенно спокойно обратился мужчина к попавшему в сети алчному заказчику.
Гилиан хотел возразить, естественно, не стесняясь в выражениях, что скорее переспит с хряком, чем станет дружить с этим мерзким выродком, или хоть раз приблизится к их сумасшедшей семейке, но здравый смысл заставил-таки прикусить язык. В конце концов, он все еще скован и все еще находится в подсобке, рядом с безжалостным убийцей и его слабоумным монстро-родственником.
Юноша оглянулся на младшенького братца, затем, прищурившись, впился взглядом в равнодушное лицо старшего и абсолютно спокойно, даже вежливо поддержал разговор:
— Да, мечтаю… конечно же. Ты очень хороший, Рауль. Такой, такой… — натурщик покосился на дружелюбную физиономию своего мучителя и его голос дрогнул, — такой добрый, хороший и… — Воодушевленное создание приоткрыло зубастую пасть, обнажая два ряда длинных и тонких зубов, и широко улыбнулось, отчего волосы парня поседели на висках.
— Гилиан хочет сказать, что ты непоседа и добрый малый. И что он обязательно будет с тобой играть и рассказывать сказки на ночь.
Натурщик затравленно посмотрел на охотника, привалившегося плечом к дверному косяку, потом на счастливую клыкастую морду, затем опять на охотника:
— Д… да, несомненно. Но завтра, ведь Раулю, наверно, пора спать, да?
— Не-ет, я ложусь на рассвете, — бодро сообщил червяк и потерся шершавой щекой о щеку новообретенного друга, а затем еще раз смачно лизнул ее от переизбытка радости, — потому что я ночное животное.
— Вот… и отлично. Завтра вечером я и приду снова, честное слово, приду.
— Я знаю, где ты живешь, Гилиан, — равнодушно бросил Альберт и это звучало из его уст, не иначе как: «Я знаю, где ты живешь, знаю, где живут твои близкие и друзья, знаю о тебе все, даже твои любимые позы».
«Вот же… с…су», — процедил парень про себя, мило улыбнувшись в ответ, и уже елейным голосом продолжил: — Я теперь тоже знаю, где вы живете с Раулем, и могу привести с собой друзей-стражников.
— Да на здоровье. Согласно законам Орена, химер, которые не способны адаптироваться к нормальной жизни, могут опекать их родственники, и все необходимые документы у меня имеются. К тому же мой брат не совершил ни одного преступления, в отличие от некоторых. Думаю, нашим законникам будет любопытна информация о подготовке к убийству.
— Чего? Какого хера… Какое убийство? Ты че несешь! — Гилиан встрепенулся и вновь попытался освободиться из живых пут, но тщетно.
— Ты… бандит? — вклинился в их обмен угрозами монстр и чуть сильнее сжал кольца. Юноша тотчас замолк, ощутив леденящие прикосновение ужаса к своей душе.
— Рауль, не вмешивайся, пожалуйста, это взрослый разговор, — холодно оборвал его мужчина и наклонился к побледневшему натурщику: — В показаниях я отмечу, что ты интересовался зельями, которые вызывают у химер приступы агрессии. — Гилиан обомлел, открыв рот. — Так как химеры в подобном состоянии невероятно опасны и способны навредить большому количеству людей, то я продал совсем иное средство… средство, разжигающее страсть. Кстати, его реализация в Орене абсолютно законна.
— Ты… че несешь, все ж не так было!
— В заявлении я напишу, что инцидент не давал мне покоя и я счел своим долгом сообщить о нем властям, потому что заподозрил диверсию. А еще приложу к нему все благодарности за пойманных и обезвреженных монстров.
— Урод!!! Гнида!!! — потеряв контроль, Гилиан свободной рукой вцепился в полы рубашки охотника, позабыв про свое плачевное положение и грустного Рауля, который и половины слов не понимал из взрослой беседы.
Но стоило проявить чуточку агрессии к старшему брату, как путы сжались настолько сильно и яростно, что в глазах у попытавшегося напасть парня потемнело от боли и он отчетливо услышал хруст ребер. Сам же Альберт даже не шелохнулся и равнодушно наблюдал за происходящим.
— А за побои ты получишь дополнительно два года к своим десяти, если, конечно, уйдешь отсюда живым. Убери руку и больше не смей делать что-либо подобное, иначе тебе раздробят кости в труху, а труп я найду кому скормить.
— Все… все не так было, паскуда, это же вранье! Не хотел я никого убивать!!! — отчаянно захрипел юноша, но пальцы покорно разжал, понимая, что с химерой и охотником шутки плохи. И пусть Рауль милостиво немного ослабил хватку, позволив ему дышать полной грудью, тем не менее по лицу натурщика все равно катились слезы обиды и бессилия.
— Разумеется, не хотел. Ты всего-навсего намеревался организовать бывшему любовнику жестокое изнасилование с высокой вероятностью летального исхода, — не отводя пронизывающий ледяной взгляд, заявил Альберт, — и если не хочешь ближайшие десять лет сосать в общей камере у немытых преступников, то приходи завтра. Я составил вам с Раулем план с развивающими играми и книжками про ежиков.
Гилиан затравленно и убито посмотрел на мужчину, затем перевел взгляд на его брата. Сдавшись, он уронил голову, тяжело дыша.
— Какая же ты… сволота… бесчестная… за всю жизнь таких гнид не встречал…
— Охотник на монстров либо хитрый, либо мертвый, — парировал Альберт. — Я пропущу монолог с угрозами в адрес близких и тебя самого, к тому же родни у тебя все равно нет. Да и такие, как ты, всегда больше трясутся за собственную задницу, чем за чью-то еще.
— Да, я… понимаю… я приду, я приду завтра. И послезавтра… и послепослезавтра. Пока не сдохну, буду приходить…
— Другого ответа я и не ждал. — На лице Альберта мелькнула тень победной усмешки.
— Только ты, это, скажи своему… братику, чтоб он, ну… ко мне не приставал и не лизался!
— У меня встречное предложение, Гилиан, — мужчина оборвал тихую просьбу, — расслабься и получай удовольствие.
Парень посмотрел на охотника тусклыми, почти мертвыми глазами, полными отчаяния и ледяной ненависти, но не произнес ни слова. Он осознал, что надежды выбраться из той ситуации, в которую добровольно попал, нет. Остается играть по правилам Альберта — охотника на монстров — и не жаловаться.
— Но ведь это же от добрых чувств, — робко заметил Рауль, когда старший брат завершил монолог. — Хорошо… больше не буду тебя облизывать...
❉❉❉
Элан теперь точно знал, что же такое настоящее счастье. Счастье — это ужин, но только если его приготовил Рейг, пусть даже и пустую кашу. Счастье — это лежать с ним в обнимку под общим рваным одеялом в окружении сломанной мебели, которую еще не разобрали. Счастье — слушать биение самого дорогого и важного в жизни
