— Добрейшего вам вечера, многоуважаемый господин Лернас Вердшейл, — мужчина щедро осыпал гостя любезностями, не забыв про дежурную радостную улыбку и бархатный тон, скрывавший его негодование и злобу.
— И тебе не хворать, — небрежно бросил в ответ Лер, после чего облокотился по-хозяйски на стойку, за которой и стоял владелец «Прикосновения». — Как твоя шарашка? Процветает?
— Да не очень, господин, — чуть ли не сжимая кулаки, ответил собеседник.
— Ну и ладно, — усмехнулся. — Старайся лучше, а мне на сегодня близняшек крылатеньких. А на завтра моему другу, настоящему другу в смысле, зарезервируй-ка «Грот». Он любит такие штучки.
И тут в сердце хозяина борделя закипела настоящая ярость, но, взяв себя в руки, он театрально потупил взгляд, изображая искреннюю печаль.
— Г-господин Лернас, к сожалению, «Грот» закрыт, и… и я не знаю, когда сможем его открыть вновь. Поэтому вашему другу придется довольствоваться чем-то менее экзотичным…
— Что значит «закрыт», как это? — юноша оскорбился, стерев с лица гаденькую улыбочку, и принялся буравить мужчину озлобленными глазенками.
— После вашей, эм… шутки наш работник, тот, что обслуживал клиентов в «Гроте», уволился. А нового мы еще не нашли, но я уже послал людей в другие города, где видели тварей его породы. Как только, так сразу, как говорится.
— Подожди, — Лер непонимающе встряхнул головой и с изумлением, глупо ухмыльнулся, — ты хочешь сказать, что эта тварина… умная? Я думал, у нее мозгов как у ребенка и она у тебя на цепи живет…
— Кто? Грид на цепи? Да он же любую цепь порвет и из стены кусок выломает, здоровый же… Просто носорог! И может, он не гений, но довольно смышленый малый. И работник хороший… — Воспоминания о роскошном наваре с темно-зеленого монстра болезненно резали жадную душу хозяина. — Был.
— И что, этот Грид уволился из-за жалкого бедняка, который, вообще-то, кончал у него в отростках, как сумасшедший? Вот так взял и уволился, отказавшись от хорошего жалования?
— Именно так.
— А-ха-ха, ну, выходит, не такой уж он и разумный! — На лицо младшего Вердшейла снова заползла ядовитая улыбка, бесившая управляющего до кончиков седых редких волос.
— Он может жить у одного из бывших клиентов. Думаю, когда он отойдет, то… можно будет его позвать обратно. А сейчас он слишком взбешен вашей выходкой, господин Лернас.
— Ладно, — юноша проводил взглядом почти нагого работника, грациозно и соблазнительно проскользнувшего в самую оживленную часть зала, — давай-ка моих близняшек, и я пойду развлекаться в свою комнатку.
— Господин Лернас, боюсь, это тоже невозможно, — управляющий улыбался столь же учтиво, как и всегда, правда, в его хитрых глазках бушевала черная злоба.
— Что? Мои сучки тоже уволились?
— Ваши действия принесли ущерб. Ощутимый ущерб. Я потерял самого экзотичного работника и хотел бы получить компенсацию. А до тех пор мое заведение не предоставит вам никаких услуг.
— Ты, старый пень, забылся? Я — сын бургомистра! А ты… — рассвирепел Лер, хватая вздрогнувшего, но неиспугавшегося мужчину за грудки.
— Вы, господин, сын умирающего бургомистра, который три часа назад снял с себя полномочия. А, как вы знаете, влиятельных и богатых друзей у меня тоже много, поэтому не надо угрожать. — Владелец борделя болезненно сжал руку, измявшую весь его костюм.
— С-снял п-полномочия?.. Что?! — Юноша оторопел и практически врос в пол, а вот хозяин смотрел на него с нескрываемым злорадством в глазах.
✦✦✦
Абрахим лежал в светлой огромной спальне на своей кровати из дорогого черного дерева. Шелковый балдахин, воздушный, словно облако, отделял его от всего остального мира, включая вечерние уличные огоньки, мерцавшие за окном. Сейчас он дремал, укрывшись теплым одеялом, как и положено больному.
Бывший бургомистр, конечно же, предупредил, чтобы никого, кроме целителя и прислуги, к нему не пускали, особенно бывших коллег и надоевших богатеев, но далеко не все послушали сей приказ.
На этот раз первый помощник зашел без стука и бесшумно, подобно тени. Он прикрыл за собой скрипнувшую дверь, сразу же окинул комнату ледяным взглядом, выискивая врагов, как учили, и лишь потом направился к своему другу.
— Верзек… — протянул мужчина тихим голосом, отбившись от дремы, — дай сдохнуть спокойно.
Подручный остановился у ложа и одернул балдахин в сторону:
— Абрахим, что это ты выкинул сегодня в Совете? — гость говорил вкрадчиво и бесцветно, вглядываясь в сонное лицо Вердшейла-старшего.
— Я просто сложил… сложил полномочия и на прощание сказал правду каждому лизоблюду, которого терпел многие годы.
— Они в ярости. Говорят, что от болезни ты потерял рассудок.
— О да. Как же было забавно… разглядывать их пылающие рожи. Я буду вспоминать этот день перед самой кончиной, — бывший бургомистр злорадно улыбнулся и пару мгновений в тусклом свете магических ламп походил на дьявола.
— Умереть в Орене от болезни? Как может состоятельный человек умереть в королевстве, где сотни лет используют магию жизни? Существует масса способов спасти твое сердце…
— Да… Их три… или даже четыре… способов этих. Все дорогие, и за каждый, помимо денег, нужно расплатиться еще одной человеческой жизнью.
— Просто скажи параметры нужного объекта, и я его достану, — Верзек отвечал четко и хладнокровно.
— Я так и знал, что ты это скажешь, — мужчина усмехнулся и немного выбрался из укрытия. Теперь он, окончательно проснувшийся, сидел в кровати и пристально, даже сурово смотрел прямо в ледяные глаза. — Только я не хочу. Я не вижу смысла… Для меня нет смысла. Не осталось…
— Странно слышать подобное от самого целеустремленного человека из всех, которых я встречал.
— Но это так, — Вердшейл-старший отвел взгляд, — я столько лет шел по головам ради еще большей власти, больших денег… и на что я тратил все это? На попойки и оргии, которые все равно почти стерлись из памяти? Жена сбежала с любовником, бросив меня. И правильно сделала, я считаю. Я причинил ей много боли своими бесконечными интрижками. А еще я почти не видел сына, пытаясь забраться выше, выгрызть пост получше… Он рос без меня, как ты знаешь, и в один день стал конченым мерзавцем… Он стал мной. Тем мной, каким я был в его возрасте. Безжалостным, эгоистом, прожигающим жизнь в примитивных удовольствиях, способным уничтожить любого ради достижения цели. Даже… даже брата. Даже отца, — мужчина затих, делая небольшую паузу в своеобразной исповеди.
Верзек молча слушал откровения и лишь иногда на его бесстрастном лице мелькала едва уловимая тень тревоги, а глаза наполнились печалью, на мгновение.
— Помню, — Абрахим грустно улыбнулся, — я так обрадовался, узнав, что у меня есть второй сын. Да еще и невероятно трудолюбивый, добрый… Забавно, я ту интрижку с поварихой и не вспоминал потом, пока она внезапно не прислала мне письмо… практически перед самой своей смертью… — обнял лицо руками, и на одеяло упали крупные слезы. — Я уничтожил все… все хорошее, что было в моей жизни. Лернаса
