— Подожди-и, так формально ты, получается, девственник? — рассмеялась.
— Нет! Д-да… Я не… Для меня все слишком сложно, — Эштен растерялся на миг, но тотчас собрался и открыл дверь в их родной и полутемный уголок. И вроде все было как всегда: магические лампы вполсилы разгоняли мрак, шкафы с книгами (безукоризненно чистые) стояли на своих местах и все те же матрасы с одеялами громоздились посередине комнаты, образуя постель для монстра.
— Хорошо, так… а что мне делать? Раздеться, наверно, надо, да? — протараторила Лиа в такт собственному сердечку, бившемуся, как никогда, быстро.
Эш перехватил почти детские ладони, едва они потянулись к шнуру от платья, и мягко вернул их на место.
— Лиа, не спеши. Я тоже очень волнуюсь, — осторожно поцеловал губы и сам, не без помощи щупалец, принялся раздевать малышку.
— О, ты мне больше не выкаешь, наконец-то, — девушка лукаво улыбнулась.
— Простите… я случайно. От волнения, наверно.
Бывшая аристократка залилась озорным смехом, как сущий ребенок, даже забыла про свою одежду, плавно соскользнувшую на пол. Вот так, стоять обнаженной в свете ламп перед самым настоящим монстром, было уже совсем не страшно, особенно когда в горящих глазах видишь исключительно восхищение и нежность.
— Так что мне делать? Или ничего не делать?
— Не торопитесь. Нам не надо никуда спешить, — прошептал Эш, обнимая отростками щиколотки, запястья и талию девушки, отчего она и не вздрогнула. Привыкла. Все происходило как и раньше: теплое дыхание на коже, осторожные касания, шелковые и в то же время стальные путы, в которых сразу ощущаешь себя любимой марионеткой. Все было как и всегда, кроме взгляда, заполненного грустью и даже отчаянием.
— Ты как-то не очень рад, — растерянно пробормотала она.
— Я причиню вам боль… как этому можно радоваться? — легко, совсем без усилий, приподнял девчушку над полом, разводя ее оплетенные коленки в стороны.
— Ничего… я потерплю, — ловко спрятала собственное волнение и страх под улыбкой, в конце концов, о том, что оплодотворение не будет приятным, она уже знала и морально к этому приготовилась, пусть и дрожала сейчас вся, словно испуганная мышка. Арига прекрасно это чувствовал, да и сам боялся не меньше, ведь впервые проделывал что-то подобное и мог руководствоваться только своими проклятыми и ненавистными инстинктами, которые невыносимо скручивались внутри него и царапались под кожей в последние несколько дней, стоило икринкам полностью созреть.
Пока все было довольно обыденно. Прикосновения жаркие и нежные одновременно, сводящие с ума, тихий шепот, врезающийся в окружающий мрак, родные горящие голубые глаза ночного хищника, сильные и осторожные руки, обхватившие ее, как самую любимую и желанную хрупкую девочку… Лианейн плавилась от всего этого, забываясь в тугих путах, пока не ощутила вместо юркого щупальца нечто горячее и твердое, что настойчиво упиралось между возбужденных лепестков. Малышка и успела лишь пискнуть, когда родовой щуп неумолимо устремился внутрь, заполняя собой и заливая смазкой.
«Нестрашно, совсем нестрашно… Непривычно и очень горячо, но, наверно, как-то так и должно происходить с обычными парнями», — проносилось то и дело меж разбросанных мыслей Лиа, пока отросток аккуратно вбивался все дальше, слегка растягивая нежные стенки, разминая их под себя, отчего она содрогалась в мертвой хватке, тихонько постанывая в такт уверенным и глубоким движениям, покорно принимая их. Вся ситуация полностью принадлежала Эштену, а ей, связанной, оставалось только подчиняться его правилам, о чем она и не жалела совсем.
Пара глубоких заходов, и родовой щуп вошел до упора, заполнив собой, вжался в ее нежную плоть, пульсируя, отчего девушка вскрикнула почти во весь голос, пытаясь выгнуться, но это совершенно бесполезно сейчас, ведь монстр держал ее сверхнадежно.
— Я… я не уверен, что смогу остановить… Это… это сильнее меня… — прошептал сбивчиво Эш на ухо, прижимаясь теснее и одновременно с этим, оплетая бедра несчастной так, чтобы она и на сантиметр не могла сдвинуться или отстраниться.
Щупы вжимались в бледное хрупкое тельце до синяков, еще никогда Эштен не позволял себе ничего подобного. Вот теперь стало страшно до холодной испарины и пересохшего горла. По-настоящему.
— Не… не надо останавливать. Все хорошо, — попыталась подбодрить пленница дрожащим голоском, а заодно нежно пробежалась пальчиками по одному из отростков, сковавшему ее запястье, — я все равно буду тебя любить, правда! — посмотрела прямо на арига, и ее взгляд был наполнен теплотой и огромной всепоглощающей любовью, как и навеки застывший взгляд его матери.
А через секунду Лианейн громко вскрикнула, забарахтавшись в живых оковах, жмурясь и встряхивая озорными завитушками, когда острый полый шип впился в ее плоть, и не сбежать, не остановить этот кошмар уже. Лишь давиться всхлипами и дергаться в щупальцах, ощущая себя бабочкой, которую прокололи булавкой насквозь. Но дочка банкира быстро собрала всю свою волю и мужественно принялась давить собственные рыдания, стараясь выглядеть менее жалко, дабы ее любимый не изгрыз себя окончательно чувством вины потом.
«Подумаешь, укололи… другие по 7 часов терпят родовые муки и ничего, а тут маленькая неприятность всего лишь… Эшу хуже пришлось во сто крат… Он заслужил своих детишек, как никто!» — Лианейн успокаивала себя же сквозь режущие страдания, жмурясь и глотая воздух, подобно выброшенной на берег рыбке. Каждая секунда была мучительнее и хуже предыдущей, а вместе они слипались в пульсирующий комок чистейшей пронизывающей боли внизу живота.
— Я люблю тебя… — прошептала девчушка, дотянувшись до лица Эштена кое-как, хотя вряд ли он что-то слышал сейчас, кроме животных инстинктов, поработивших полностью его сознание.
В горящем голубом взгляде монстра не блестело и частички разума в данный момент, а в полумраке то и дело раздавалось тихое и глухое шипение. И если бы Лиа могла видеть ночью так же хорошо, как и ее избранник, то смогла бы рассмотреть звериный голодный оскал на его морде.
Арига смачно прошелся языком по алеющей щеке, слизывая соленые дорожки слез. Даже теперь в этом создании все равно чувствовалось что-то родное, и не будь стальных пут из щупалец — Лианейн точно бы обняла его шею бесстрашно и поцеловала.
— Очень… люблю… и все равно буду любить… — всхлипнув, едва различимо прошелестела она, уже балансируя на грани между реальностью и спасительным обмороком. Или это уже был не обморок?
Несчастная терялась в собственных ощущениях, которые почему-то стали угасать и стираться. Вся реальность, все образы, звуки и даже страдания, пронзавшие ее раскаленной иглой, исчезали, как в тумане, даруя долгожданную передышку.
Бывшая аристократка обмякла и просто повисла в оковах, она уже почти ничего не чувствовала, погружаясь в небытие. Правда, сквозь вязкую пелену еще пробивались глухие ритмичные вспышки боли внутри ее чрева, но уже такие незначительные… странные…
К счастью, природные механизмы, помогающие виду арига выживать, быстро запустились, окутывая девушку спокойствием и сном, а еще — притупляя боль и позволяя без
