— Можно подумать, я не доверила тебе свою жизнь в первый день нашего знакомства, — хихикнула. — Жаль… придется кудри срезать. За две недели моего полусна они превратятся в воронье гнездо, — вздохнула, уже прощаясь со своими роскошными волосами.
— Что? — потемнел от возмущения, будто девчушка предлагала отстричь пару его конечностей ржавыми ножницами. — Лиа, я не допущу этого! Никогда! Ваши каштановые локоны будут в идеальном, ухоженном состоянии, я клянусь вам в этом. Я буду расчесывать их трижды в день! — затараторил, а после небольшой паузы добавил уже не так воодушевленно и почти шепотом: — И как… как можно такую красоту вообще срезать? Это невозможно просто...
— Хм, мне теперь страшно немного. Наверно… ты еще и кормить меня собрался по строгому графику, чуть ли не с ложечки, и план еще составил на каждый день беременности. Замучаешь меня творожками и соками, да?
— А откуда вы знаете? — искренне удивился, даже глаза широко раскрыл.
— Знаю. Ты же у меня зануда, чистюля и самый большой упрямец, — все-таки вырвалась из хватки любимых пальцев и скользнула к родовому щупу (как его называл сам Эш), который был все таким же влажным и горячим, ну, и вроде немного пульсировал от прикосновений. Да и Эштен тоже дрожал от этой невинной шалости, весь до кончиков отростков.
— Лиа, пре… прекрати, — просил он, запрокинув голову и неосознанно прижавшись спиной к озорной аристократке.
— О, я нашла способ отучить тебя от выканья! И почему ты называл его мерзким? На ощупь он приятный, но скользкий и горячий. Так должно быть? — вполне невинно поинтересовалась, продолжая скользить по новой забавной игрушке. И Эштен позволял ей это, не отстраняясь и не вырываясь, лишь смутился, зажмурился и напрягся, словно ожидал удара.
— Я устроен не так… как ваши мужчины. Совсем не так.
— Для меня так. Я же больше никого не трогала, — пробежалась по всей длине этого странного отростка и замерла на его кончике, слегка закругленном, отметив для себя, что хоть родовой щуп и длинный, но не очень-то и толстый, а еще он совсем не гибкий, как щупалки и…
Любопытная шалунья добралась до небольшого отверстия на самом конце и отчетливо ощутила подушечками пальцев нечто странное, будто внутри прятался шип, но изучить более детально данную диковинку ей, конечно, не дали, убрав наконец-то ее озорные ладошки.
— Мне стыдно за свою анатомию. Свое тело…
— Ну, вроде все как у обычных мальчиков, — хихикнув, заметила Лианейн, оттирая ладошки от прозрачной смазки.
— Не так. Совсем… Мой родовой щуп нужен только для размножения, он не выполняет никаких других функций больше, — пояснил, пряча свое достоинство в щупальцах, и, если судить по дрожащему голосу, смутившись до предела.
— Подожди, если он только для детишек, то как же ты…
— Я на это не отвечу! Никогда!!!
Кажется, от избытка чувств Эш почернел и, пытаясь отвлечься, вернулся к готовке. С несчастными картофелинами он теперь расправлялся намного шустрее. Они так и летали в воздухе, пока их чистили, шинковали и отправляли в котелок.
— Ну ничего себе, — наигранно возмутилась Лиа, — меня, значит, в разных местах трогать и изучать можно. А у твоего тела табу какие-то. Даже вопросы теперь задавать нельзя.
— Потому что ваше тело совершенно. Люди вообще совершенны, потому что их создавали боги. А я — гнусная насмешка над природой… Весь наш вид — насмешка над природой! Мое тело уродливо и омерзительно, но оно невероятно живуче, и оно…
— Эш, сейчас я тебя стукну! Нет, защекочу, а потом точно стукну! — резко и громко оборвала самобичевания на полуслове и продолжила уже более мягко: — Я же знаю, ты совсем-совсем другой. У тебя и ласки другие! И голос. И глаза… У тебя все другое, но это совсем мне не мешает любить тебя. Ведь ты целиком — чудесный! Пусть и необычный такой.
— Спасибо, — лишь и смог пробормотать в ответ, теряясь совсем от подобных комплиментов.
— А еще самый упрямый на свете! Но это тоже не мешает тебя любить.
Эштен просто не знал, что и ответить на это. Счастье огромной волной захлестнуло его всего и смыло все мысли, как рисунки на песке, даже оглушило на несколько минут. Он отчетливо ощутил себя частью любящей семьи, о которой смел только робко мечтать, и то, скорее, от безысходности, дабы не выть от одиночества и клокочущей боли перед сном. А теперь у него есть родной человечек, и он прямо сейчас жмется, как котенок, дразня спину своими прикосновениями и шаловливыми поцелуйчиками. Но сладкая эйфория, вспыхнувшая внутри, подобно солнцу, в одну секунду угасла, едва арига вспомнил, что самому близкому и родному существу придется причинить боль…
====== 11. Таинство (часть 1) ======
Комментарий к 11. Таинство (часть 1)
Арига
— научное название малочисленной разумной расы существ со щупальцами. Настолько малочисленной, что она до сих пор не обзавелась прозвищем
Чем ближе период размножения, тем сильнее Лианейн волновалась. Даже ее проблемы с немалыми долгами уже так не беспокоили, как таинство, что им обоим с Эшем предстояло и про которое сам арига знал лишь в общих чертах.
Страшно… Нет, конечно же, не из-за своего десятиножка, ведь ему можно полностью довериться, даже в самые нежные и сладкие моменты, он же никому не желает вреда, особенно любимой девочке. Больше всего пугала сама неизвестность…
Роковой период неизбежно приближался, как безумная гроза, гнавшая девчушку когда-то прямо в объятия собственной судьбы. И с каждым новым днем ее избранник все сильнее менялся и сам страдал из-за этого. Его привычный окрас стал более темным, а спина так и вовсе покрылась почти черными пятнами. Он подозрительно часто стал приставать с интимными играми, пару раз даже схлопотал щекотку за неприличные намеки, свернулся в сконфуженный клубок щупалец и долго извинялся за проклятые инстинкты, сводившие его с ума. А за несколько суток до таинства он и вовсе перебрался в ванную комнату, чтобы уж точно не побеспокоить Лиа какой-нибудь глупостью, и высовывался из нее только на обед и ужин, старательно избегая свою половинку.
Но вот этот день, что должен разрезать жизнь на «до» и «после», настал…
— А сколько их будет всего? А я прямо сразу впаду в это полусонное состояние? — девушка от нервов, пытаясь отвлечься, засыпала вопросами монстра, который вел ее за руку в их общую спальню.
— От семи до четырнадцати, и… если честно, то я точно не знаю, когда ты впадешь в полусонное состояние, ведь делаю это впервые в жизни.
— А куда денутся икринки, если мама для них не найдется?
— Я не знаю… наверно,
