Наблюдая за становлением этой странной парочки, слуга многое понял для себя лично. Например, он узнал, что когда любишь ночное создание, то волей-неволей придется привыкать к тусклому свету маленьких ламп в доме и постоянному, всепоглощающему полумраку. Как Лианейн приспособилась к такому — лишь богам известно, но она сделала это и не жалеет! Ну, а еще она из маленького озорного жаворонка превратилась в маленького озорного совенка и теперь просыпается только к закату… Подручный сначала думал, глядя на эти метаморфозы: «Эш, какая же ты сволота, все-таки! Не мог под девочку подстроиться и сам свой распорядок дня поменять». А потом ему пришлось резко изменить собственные суждения, ибо монстр, пару раз попытавшийся стать «дневным созданием», просто свернулся клубочком и сдрых прямо на полу. Его биологические часы такие же упрямые и непреклонные, как и он сам, и с этим не поспоришь.
А еще Ганс понял, что любовь, когда она искренняя, чистая и взаимная, действительно преодолеет все, любую преграду, а все различия переломает так, чтобы два любящих сердечка идеально дополняли друг друга, как случилось с дочерью банкира, которая теперь каждый закат встречает в заботливых щупальцах и рада этому до безумия.
Подручный Келгара все это время пытался застать самые интимные моменты из жизни этой необычной пары (из чистого любопытства, конечно же), но проклятый артефакт показывал ему то заурядные сценки за завтраком при свечах, то прогулки под ночным небом, то совместные чтения каких-то романов, а едва дело подходило к самому интересному — голубки отправлялись в спальню, где, как назло, всегда царила кромешная тьма, ее-то магическое зеркало и передавало.
Один, всего один раз слуге удалось подглядеть за пикантным процессом, правда, уже ближе к финалу, когда в комнате банально забыли погасить светильники. И, надо заметить, увиденное его разочаровало. Эштен не работал на публику, вроде монстров с иллюстраций, а всем телом оплел любимую, да так, что в этом кульке из щупов невозможно было разглядеть даже грудь. Одна счастливая мордашка Лиа и виднелась, да и ее разбежавшиеся во все стороны кудряшки. Девушка вздрагивала в сладком плену явно от чего-то очень приятного, билась в мертвой хватке, пока не обмякла, и, к сожалению, понять было нельзя — сколько отростков и куда применили, дабы вызвать такую чудесную реакцию. Ну разве это не подлость? Нет, естественно, в своем донесении паренек живописно описал страдания бывшей аристократки, которую насиловали сразу пять щупов, да еще и в самом удобном ракурсе для подглядывания (как всегда он и делал). Естественно, злорадствующий судья остался чертовски доволен. Но все равно, так хотелось посмотреть самому на…
А сейчас… сейчас Ганс взирал на счастливую семейную идиллию и тихо завидовал одному чудищу с кучей конечностей. А еще он продумывал план очередного вранья, то есть донесения хозяину, и радовался за малышку, которой впервые за долгое время повезло в жизни.
☆☆☆
Уже сколько раз Лианейн довелось наблюдать генеральную уборку в доме (и даже немножко поучаствовать), а она удивленно хлопала глазками, пока ее вторая половина ловко и молниеносно расправлялась с пылью. Угнаться взглядом за десятком отростков почти невозможно, ведь они в едином порыве выполняли по несколько задач одновременно, сменяя друг друга, сплетаясь кольцами, скользя и почти танцуя. А еще они чертовски сильные! Эштен спокойно может поднять шкаф, чтобы протереть под ним пол. Иногда, правда, кажется, что этот арига помешан на чистоте (вообще-то, так и есть), но это вполне объяснимо, ибо в детстве ему довелось барахтаться в грязи и объедках, вот теперь в его жизни нет места ни одной, даже крошечной пылинки. Хорошо, что это безумие длится от силы полчаса в день.
Интереснее уборки только переплет, который был основным родом деятельности Эша. В его щупах рождались новые книги из самых обычных страниц, лоскутов кожи, ремешков и прочных нитей, а также излечивались старые, потрепанные жизнью и жестокими людьми. Данному призванию арига отдавался целиком, полностью и с упоением, но всего несколько часов в день. За это время он с легкостью исполнял столько заказов, с коими разбирались бы неделю в гильдии переплетчиков. За данным процессом Лианейн наблюдала всегда очень осторожно через приоткрытую дверь, почти не дыша, словно боялась разрушить магию за рабочим столом и навредить рукописям.
С десятком проворных и сильных щупалец любая бытовая задача решается настолько быстро, что Лиа и деталей-то уловить не успевает. Например, когда любимый колдует на кухне, то минут через десять все нашинковано и уже булькает в котелке, а очистки и мусор бесследно уничтожены, хлеб нарезан, посуда же расставлена на столе. И вот как он это все проворачивает одновременно — неописуемое завораживающее зрелище. А еще, пока картофелины чистятся чуть ли не в воздухе и шинкуются сразу двумя ножами, можно тихонько подкрасться сзади и обнять своего чудо-повара за талию. Он сделает вид, что удивлен и что его застали врасплох (только с расой ночных хищников это в принципе невозможно), и замрет на секунду, наслаждаясь теплом родных прикосновений.
— Я опять уследить за тобой не могу. Это нечестно же! Давай… давай ты будешь готовить чуть медленнее. Ну, ради меня. Хотя бы сегодня, — голосок Лиа звучал вызывающе тихо, пока ее шаловливые ручки спускались все ниже — к тому месту, откуда щупы и росли.
Что поделать, монстр, даже спустя столько времени, продолжал смущаться от подобных ласк и трогательно менял окрас на более насыщенный. Правда, сегодня он стал особенно темно-синим и сразу же вздрогнул, шустро перехватывая ладошки.
— Я просто привык все делать быстро, простите, — как ни старался, не смог скрыть волнение, которое проскальзывало сквозь каждое слово.
— Что-то не так? — забеспокоилась, меняя тон на более серьезный.
— На самом деле все так, — улыбнулся, — период размножения все ближе и ближе… Поэтому во мне происходят разного рода изменения.
Лианейн после стольких нежных недель и тысячи объятий уже и забыла, зачем же она здесь, собственно, появилась. И почему пришлось ждать так долго, ведь арига способны давать потомство лишь раз в год.
— Ты говорил, это будет больно, — немного растерянно пробормотала Лиа, но потом сразу же оживилась, встряхивая своей озорной копной завитушек. — Но это ничего. Это же твои дети! Я потерплю. К тому же они родятся маленькими, ты сам рассказывал.
— Да… А потом все резко изменится. Почти всю беременность вы проведете во
