Виной всему была Татьяна. Он с удовольствием думал о ней, и никакая работа не шла на ум. Он и дальше думал бы о ней, вспоминая запах ее волос, ощущая прикосновение ее рук и то, как стало ему жарко от этого прикосновения, если бы в дверь не постучали.
В кабинет зашла секретарь, Лагунов закрыл окно и напустил на себя важный вид.
— Звонил господин Лунин, просил передать, что приедет к вам через полчаса.
— Хорошо, — ответил Лагунов.
Дверь тихонько закрылась. Само определение «полчаса» Лагунов не любил. Для него полчаса очень короткое время. Начинать работу на полчаса не стоило, только сосредоточишься и надо прерываться. Знать бы еще, как определяет эти полчаса Лунин. Хорошо, если для Игоря полчаса — это почти пять минут, а если у школьного друга полчаса — как час или больше?
Он не успел проанализировать разные варианты определения слова «полчаса» и еще не решил, чем себя занять, как Лунин подъехал к адвокатскому бюро.
— Ты заметил, что я строго раз в полгода обращаюсь к тебе за помощью. — Лунин пожал Роману руку и плюхнулся на стул. — Очередные проблемы.
— Мы, собственно, и видимся только, когда у тебя проблемы.
— А где взять время?
Судя по тому, как Лунин быстро достал документы, времени у него было в обрез.
— Я оставлю папку, а ты, как освободишься, посмотришь, что здесь можно сделать. На меня грозятся опять в суд подать. Сразу говорю — никаких гаражей мы не строили.
— Где ты только находишь врагов такого мелкого пошиба?
— Да одного неудачника вытеснил с рынка, вот он никак не может успокоиться.
— Ты мне утвержденный план застройки привез?
— Нет. Сам же знал, что надо взять, и забыл, — хлопнул себя по лбу Лунин. — Завтра завезу.
От кофе и коньяка Игорь Лунин отказался.
— Игорь, — спохватился Лагунов, — у тебя в компании нет вакансии дизайнера?
— Если тебе лично надо, то, конечно, найду. Но при условии, что дизайнер женского пола и сама хорошенькая, — хохотнул Игорь Лунин — ходок, знаток и любитель женского пола. — Значит, у тебя дизайнер? — уточнил на всякий случай Лунин перед тем, как покинуть кабинет.
Вечером Лагунов заехал в знакомый двор и, найдя удобное место, припарковал машину. И если бы не нарастающая в душе тревога, он бы изо всех сил радовался предстоящей встрече с Татьяной.
— Проходите, у меня гости были, — Татьяна открыла дверь и посторонилась, чтобы Лагунов зашел в квартиру. — Заходили мамины приятельницы. Они вместе в школе когда-то работали, бабушку помянули.
Татьяна улыбнулась Лагунову, но глаза ее при этом остались грустными. Не дожидаясь, пока он снимет пальто, она пошла на кухню.
— Хотите, я вам ужин разогрею?
— Хочу, — сказал Лагунов. — И еще — я нашел тебе работу. У моего знакомого есть строительный холдинг. И есть вакантная должность дизайнера. По твоей специальности.
— Правда? — Татьяна вернулась из кухни и стояла в коридоре, наблюдая, как Лагунов вешает пальто. — Знаете, как обрадовалась бы бабушка. Только жаль… — Татьяна недоговорила до конца, но Лагунов понял, о ком она жалеет. — Мойте руки, а я ужин принесу в гостиную.
В ее присутствии Лагунов начинал волновался. Волнение было приятным, и ему нисколько не хотелось есть.
— Мамины подруги после ее похорон наведывались к бабушке. Она любила, когда они приходили и вспоминали маму. — Татьяна подвинула Лагунову хлебницу. — Мы тогда еле справились с бабушкой. После похорон у нее и начало сердце прихватывать. А того, кто совершил наезд, так и не нашли, — вздохнула Татьяна. — Да, мне кажется, особо и не искали. Кто мы — маленькие люди.
Лагунов потупил глаза в тарелку и обрадовался, что в тусклом свете торшера не разглядеть его побледневшего лица.
— Вы чего не едите?
— Давай лучше чай.
— Чай так чай. — Татьяна забрала тарелки и пошла на кухню.
Он встал из-за стола, расслабил галстук и подошел к окну.
В плохо освещенном дворе кто-то выгуливал щенка. Тот пытался освободиться от ошейника. И когда не получилось, стал прыгать на хозяина, требуя свободы.
Лагунов засмотрелся и немного пришел в себя. Он даже не заметил, как Татьяна вернулась из кухни и теперь стояла рядом с ним и смотрела в пустой двор. И ему подумалось, что вот так, рядом с ней, в этом полумраке, он готов простоять целую вечность, а то и две.
На оконном стекле он поймал отражение ее взгляда и улыбнулся.
— У вас наладились отношения с Лерой? — прервала молчание Татьяна.
— В смысле — наладились? — Лагунов неотрывно смотрел в окно.
— Тогда, в музее, мне показалось, что у вас случилась размолвка.
— Таня, у нас не было никакой размолвки.
Собачник наконец-то сжалился над щенком и снял ошейник. Щенячье счастье не имело границ. Щенок носился по мокрым клумбам и от радости, со всей собачьей дури, прыгал на хозяина. И она успела подумать, что у Романа все наладилось в личной жизни.
— Размолвки нет, — повторил Лагунов, — как нет и такого понятия, как «мы». Лера моя старая знакомая. Когда-то давно у нас был роман. Я чуть не женился на ней. А потом я не виделся с ней пару лет. Ты же не видела, чтобы она проведывала меня в больнице.
Выгул щенка закончился, и хозяин, беспечно снявший ошейник, теперь никак не мог заманить его обратно в подъезд.
— Не видела, — эхом ответила Татьяна. — Значит, она вам разонравилась?
В оконном стекле Татьяна смотрела на него и ждала ответа и смутилась, встретившись с его взглядом.
— Она мне нравится, если ты имеешь в виду, что она красивая женщина. Если ей нужна будет моя профессиональная помощь, я ей помогу. Но я не хочу, чтобы у меня с ней были дети, не хочу просыпаться с ней утром в одной постели, мне совсем неинтересно, чем она живет. Я не люблю ее…
Он вдруг подумал, что в жизни все намного проще, чем кажется. Между «люблю» и «не люблю» нет промежуточного варианта. И самые важные вопросы имеют
