Махди. Он был одет в бирюзовую шелковую куртку и красный тюрбан. Пришлось (хоть и с трудом) признать, что он невероятно красив. Последние два года его лицо являлось принцессе во сне. Теперь принц изменился: стал старше, черты заострились. Он поймал ее взгляд и улыбнулся. У него красивая улыбка и в то же время неловкая, немного глуповатая. В этой улыбке Серафине померещился тот Махди, с которым она познакомилась два года назад.
При мысли о том, старом Махди у нее заныло сердце. Что же с ним приключилось?
Сейчас у нее нет времени размышлять об этом и предаваться грусти. Затрубили фанфары. К Серафине подплыл мехтербаши, держа в руках ее мантию, и помог снова надеть, после чего забинтовал раненую руку принцессы.
С испытанием чистоты крови покончено. Принцесса знала, что будет дальше – вторая часть церемонии, сотворение заклинания. Живот свело судорогой от мрачных предчувствий. Ради этого мига она так долго и усердно трудилась; сейчас она продемонстрирует всем свои талант, знания и умения.
А может быть, и нет.
12
Серафина постаралась оставить все посторонние мысли и сосредоточиться исключительно на музыке и магии.
Магия зависит от очень многих вещей – глубины дарования, опыта, преданности делу, положения луны, ритма приливов, близости китов. Серафина знала: пока русалка не достигнет совершеннолетия, ее магия нестабильна, но именно сейчас она отчаянно нуждалась в волшебстве и молила всех богов ей помочь.
Сделав глубокий вдох, принцесса собрала всю свою внутреннюю силу и уверенность и запела. Голос ее, высокий и чистый, легко струился сквозь воду. Она пропела простое, но прелестное приветствие маталийцам, в котором поведала, как счастлива Миромара принимать таких замечательных гостей. Закончив, она наклонилась, зачерпнула со дна пригоршню ила и подбросила над головой. Nihil ex nihil. Первое правило морской магии: «Из ничего ничто не происходит». Для магии нужно какое-то вещество.
Сила голоса Серафины подхватила ил, подняла, принялась лепить, придавая форму и цвет – и вот уже в воде парит покрытый буйной растительностью остров, с шумными портами, дворцами и храмами. Серафина увеличила изображение, и вот оно уже растянулось от одного края амфитеатра до другого. Затем она призвала стайку серебристых рыбок, превратила их в крохотных обитателей острова, и на ее картине закипела жизнь.
Серафина рассказывала слушателям, что этот остров – не что иное, как древняя империя атлантов в Эгейском море. Жители острова были прародителями русалок, и теперь она воспевала их историю. Она не могла похвастаться самым красивым (или самым хорошо поставленным) голосом в королевстве, но он звучал чисто и искренне, и зрители замерли, очарованные.
Используя силу своего голоса, Серафина показывала, как люди со всего мира – художники, богословы, врачи, ученые – самые лучшие и просвещенные люди своей эпохи прибывали в Атлантиду. Она изобразила фермеров на полях, моряков на кораблях, торговцев в лавках – все они процветали и жили в мире. Спела она и о могущественных волшебниках острова, шести правителях: звали их Орфео, Мерроу, Нави, Пирра, Сайкоракс и Никс. Она пела об их славе и силе.
А потом принцесса запела о катастрофе.
Переполненный эмоциями, ее голос зазвучал в минорной тональности: Серафина начала рассказ об ужасном землетрясении, уничтожившем Атлантиду. Она осветила остров сверху, заставила воду двигаться по ее воле и так заколдовала висевшую в воде картину, что все увидели, как остров разрушается, в его почве возникают разломы, из них бьет раскаленная лава, крошечные люди пронзительно кричат.
Потом она запела о том, как Мерроу спасла обитателей Атлантиды: волшебница зазвала их в воду и умоляла Нерию о помощи. Пока гибнущий остров погружался под воду, богиня превратила его напуганных жителей в русалок и наделила морской магией. Сначала они пытались бороться, старались держать головы над водой и дышать воздухом, кричали, оттого что их ноги срослись вместе, а из тел выросли плавники. Наконец море утянуло их на глубину, и они попробовали дышать под водой и испытали мучительную боль: кто-то сумел сделать это, а кто-то – нет, и волны унесли тела погибших.
Серафина позволила картине гибнущей Атлантиды опуститься и растаять. Потом снова зачерпнула пригоршню ила и наколдовала новое изображение – Миромару.
«Покажи им свое сердце», – сказала ей Таласса.
Так она и сделает, ведь Миромара и есть ее сердце.
Принцесса радостно пела о выживших и о том, как они сделали Мерроу своей правительницей. Пела о Миромаре – первом королевстве русалок. Ее голос парил, скользя с одной октавы на другую, беря одну верную ноту за другой. Она наколдовала изображения своих соотечественников, постаравшись показать всю их красоту: одни с гладкой серебристой чешуей, как у скумбрии; другие – с ногами, как у крабов, и одетыми в панцири, как у омаров, телами; третьи – с хвостами морских коньков или щупальцами кальмаров. Она пела о дарах Нерии: высших и практических заклинаниях.
Серафина показала, как подводные жители распространились по всем мировым водам, соленым и пресным. Некоторые захотели вернуться в те места, которые покинули, чтобы переселиться в Атлантиду. Они вернулись к берегам своих родных земель и основали новые государства: Атлантику; Цинь, что в Тихом океане; Пресноводье, раскинувшееся в реках, озерах и прудах; Ондалину, что в водах Арктики, а также королевство Матали в Индийском океане.
Потом Серафина заставила солнечные лучи проникнуть сквозь воду, скатала из них сферу и швырнула ее на дно. Ударившись о камни, солнечная сфера взорвалась, вверх взметнулись золотистые световые брызги. Пока эти солнечные искорки медленно опускались, Серафина изобразила королевство Матали и рассказывала его историю: вначале это была маленькая сторожевая застава у Сейшельских островов, со временем превратившаяся в империю, в которую входят Индийский океан, Аравийское море и Бенгальский залив.
Серафина запела о дружбе между Миромарой и Матали и наколдовала великолепные изображения императора и императрицы, хваля их за справедливое, просвещенное правление. Затем (хотя это и причиняло ей боль) она изобразила себя и Махди, плывущих рука об руку, облаченных в церемониальные одежды – именно так им в скором времени полагалось обменяться обручальными клятвами, – и выразила надежду, что они будут править двумя своими королевствами так же мудро, как и их родители, ставя превыше всего благополучие народа.
Картинки побледнели и опали, точно затухающие следы фейерверка в ночном небе. Серафина замерла, ее грудь тяжело вздымалась и опускалась: она завершила свое заклинание так же, как и начала – без всяких изображений и эффектов, только ее голос просил богов навечно укрепить дружбу между двумя народами. Наконец она склонила голову в знак уважения ко всем собравшимся, в память о Мерроу и как выражение
