Когда Серафина поклонилась, стало так тихо, что можно было услышать покашливание морских уточек[14].
«Слишком тихо, – подумала принцесса, и сердце ее упало. – О нет! Им не понравилось!»
Она подняла голову, и в тот же миг отовсюду накатил мощный, взволновавший воду шум: радостные выкрики. Народ рукоплескал своей принцессе даже громче, чем после испытания крови. Отбросив всякие приличия, русалки подбрасывали шляпы, а русалы шлемы. Серафина посмотрела на мать: Изабелла тоже аплодировала и улыбалась.
Глаза королевы сияли, в лице ни следа разочарования, только гордость.
Она вспомнила, как в приемной мать сказала дяде: «Серафина не подведет Миромару».
Народ продолжал рукоплескать ей, и Серафине показалось, что сердце ее, переполненное радостью, вот-вот лопнет. Казалось, что она может вечно находиться здесь, купаясь в любви своего народа.
Она надолго запомнит этот миг, этот золотой, ослепительный миг. Миг, после которого все изменилось.
Потому что уже в следующее мгновение в воде просвистела тонкая черная стрела и поразила королеву в грудь.
13
Серафина замерла на месте.
Грудь матери тяжело вздымалась, и с каждым вздохом засевшая в ней стрела поднималась и опускалась. Стрела пробила нагрудник, войдя с левой стороны. Изабелла дотронулась до раны, ее пальцы окрасились алым. Вид капающих на юбку матери капель крови вывел Серафину из ступора.
– Мама! – закричала она, бросаясь к матери, но было уже поздно. Янычары окружили ее, защищая от возможного удара и не давая подплыть к матери. – Пропустите меня! – закричала принцесса и попыталась протолкаться мимо воинов.
Она слышала испуганные крики русалок, чувствовала, как множество тел рассекает воду. Зрителей охватил дикий страх, они натыкались друг на друга, толкались и пихались. Дети, потерявшие в толпе родителей, плакали от страха. Какая-то девочка, получив удар, упала на дно, какого-то мальчика со всего маху задели хвостом.
Безуспешно пытаясь протиснуться между двумя здоровенными янычарами, Серафина мельком увидела мать: королева все так же смотрела на поразившую ее стрелу. Янычары попытались было окружить ее, как и Серафину, но Изабелла сердито приказала им охранять маталийцев. Стремительным движением она без всякой жалости выдернула из груди стрелу и отшвырнула прочь. Кровь толчками била из раны, но на лице королевы не было страха – только ярость.
– Трус! – крикнула она, и ее мощный голос перекрыл вопли толпы. – Покажись!
Она покинула королевскую ложу и плавала перед ней кругами, высматривая невидимого стрелка.
– Где же ты, жалкий червь?! Доверши начатое! Вот мое сердце! – выкрикивала Изабелла, ударяя себя кулаком в грудь.
Серафина едва не обезумела, ожидая, что вот-вот прилетит вторая стрела и воткнется в грудь матери.
– Я – Изабелла, правительница Миромары! И тебе меня не запугать, ничтожество, ты только и можешь, что прятаться в тени!
– Изабелла, в укрытие! – прокричал кто-то.
Серафина узнала голос – кричал ее отец. Потом она увидела его: он смотрел куда-то вверх, потом закричал: «Нет!»
Бастиан выскочил из королевской ложи – только мелькнуло красно-желтое пятно. В следующий миг он уже взмыл вверх и оказался между женой и русалом в черном: тот притаился на верхнем ярусе амфитеатра и снова натягивал лук.
Потом убийца, едва различимый в темной воде, выстрелил. Стрела глубоко вошла в грудь Бастиана, и он умер прежде, чем его тело упало на дно.
Серафине показалось, что кто-то проткнул ей грудь и вырвал сердце.
– Папа! – закричала она и принялась бить и царапать державших ее янычар, но те не выпускали принцессу.
Прибыли новые янычары под предводительством Валерио и окружили Изабеллу. Мехтербаши послал еще одну группу солдат в королевскую ложу, чтобы те, в свою очередь, окружили маталийцев и придворных.
– Bakmak! – закричал мехтербаши. – Смотрите!
Из темной ночной воды спускались русалы в черном: сотни воинов верхом на гиппокампах, вооруженные арбалетами. Они стреляли по королевской ложе и перепуганным зрителям. Янычары ринулись навстречу неприятелю, но мало что могли сделать против арбалетов.
– Во дворец! – взревел Валерио. – Все внутрь! Скорее!
Двое стражей подхватили Серафину под руки и на головокружительной скорости понесли прочь из Колизея. Еще двое плыли впереди, прикрывая принцессу. Уже через несколько секунд беглецы нырнули под защиту городских стен и дрейфующих над ними зарослей Хвоста дьявола. Не останавливаясь, они достигли дворца; доплыв до Двора королевы, стражи перестроились и быстро пропустили Серафину внутрь.
Там ее уже ждал граф Орсино, министр обороны.
– Сюда, принцесса, скорее. Ваша мать ждет вас в зале для приемов. Ваш дядя тоже желает видеть вас там. Это помещение расположено в самом центре дворца, там безопаснее всего.
– Серафина! – прокричал кто-то. Это была Нила, она только что приплыла во дворец, расстроенная, светящаяся темно-синим.
Серафина обняла подругу и уткнулась лицом ей в плечо.
– Ох, Нила, – проговорила она срывающимся голосом. – Мой отец… мертв! Моя мать…
– Мне очень жаль, принцесса, но нужно торопиться, здесь небезопасно, – поторопил Орсино.
Нила взяла Серафину за руку. Орсино плыл впереди.
Пока они плыли в зал для приемов, Серафина сообразила, что Нила одна, и спросила:
– А где Язид?
Нила покачала головой:
– Не знаю. Они с Махди… уплыли. Понятия не имею, где они теперь.
«Уплыли?» – ошарашенно подумала Серафина. И это пока ее раненая мать, истекая кровью, бросала вызов нападавшему, а отец пожертвовал собственной жизнью?
– А что с Байлаалом и Ахади? – спросила она в конце концов.
– Я их не видела. Все произошло так быстро.
Широкие, покрытые кораллами коридоры дворца, узкие переходы между этажами – никогда еще они не казались Серафине такими бесконечными. Она плыла настолько быстро, насколько могла, уворачиваясь от перепуганных и раненых придворных. Подплыв к залу для приемов, Серафина услышала доносившиеся оттуда пронзительные крики.
– Мама! – завопила она и принялась изо всех сил расталкивать собравшуюся толпу. В дальнем конце зала ее ожидало жуткое зрелище. Изабелла лежала на полу рядом с троном и бешено молотила хвостом из стороны в сторону: глаза закатились, на губах выступила кровавая пена. Она не узнавала ни Валерио, ни своих придворных дам и царапала лекаря, пытавшегося остановить кровотечение. Серафина опустилась на колени рядом с матерью, но Валерио оттащил ее в сторону.
– Ты ей не поможешь. Не приближайся. Пусть врач делает свою работу.
– Дядя Валерио, что происходит? – заплакала Серафина. – Что с ней?
Валерио покачал головой.
– Стрела…
– Но ведь мама ее вытащила! Я не понимаю…
– Слишком поздно, Серафина, – вздохнул Валерио. – Стрела была отравлена.
14
Серафина не понимала, что происходит.
– Нет! – закричала она на дядю. – Неправда! Ты ошибаешься!
– Серафина, – Валерио старался говорить мягко, – лекарь уверен, что это сильнейший яд. Все симптомы налицо. Такую отраву можно получить только из одного источника: из арктической скорпены.
– Арктическая скорпена, – тупо повторила Серафина. – Это значит…
– Что на нас напал адмирал Колфинн. Солдаты одеты в черную форму, а это цвет Ондалины. Уверен, это войско Колфинна. Значит, началась война.
Серафина оттолкнула дядю, обогнула лекаря, прижимавшего к ране чистый кусок ткани, и уселась на
