— В их черепа были встроены имплантаты передовой технологии, — продолжил он, — все для того, чтобы украсть мои данные. И все же я сорвал их гнусный план. Бьюсь об заклад, они не знали, что я на такое способен, думали, у меня нет средств, чтобы предпринять такие решительные действия в моем преклонном возрасте.
— Кто «они»? — спросил парикмахер, отрезая волосы. — Кому были нужны твои материалы?
— Ну, русским, конечно, — ответил Стивенс. — А ты что думал?
— Русские? — Парикмахер стоял у него за спиной, но он почти ощущал недоверчивую ухмылку, где-то за левым ухом. — Ты что, не следишь за последними событиями? О гласности и прочем? При новом мужике, Горбачеве, все станет по-другому. Холодная война уйдет в историю, проф.
Стивенс тяжело вздохнул. Ему всегда трудно давалось общение с интеллектуально неполноценными. Они просто не могли понять сложные, глубокие вопросы, связанные с его работой, или серьезные глобальные последствия передовых исследований.
— Разве ты не видишь? — настаивал он. — Это они хотят, чтобы ты в это верил. Союз играет в долгую игру, потому что они могут видеть будущее. Как и я. Это не тот фокус, который рассчитан на то, чтобы поразить массы. Это реальность — экстраполяция сценариев с помощью компьютерных моделей, скрупулезное изучение бесконечных переменных вероятностей.
— Всего через десять лет, — продолжал профессор, — фундаментальные принципы моих исследований используют для построения глобальной сети взаимосвязанных компьютеров. Эта сеть изменит повседневную жизнь, она уже не будет прежней. — Он понизил голос, словно боялся, что его услышат. — Что еще страшнее, это позволит беспринципным политикам получить беспрецедентный доступ ко всем аспектам нашей жизни. Все будет подчиняться манипуляциям. Наше правительство, банки, частные каналы связи, даже наши личности будут у всех на виду. Войны будут вестись и выигрываться на виртуальном поле боя внутри виртуальных машин. Вот увидишь, Арпанет станет ключом ко всему!
— Как скажешь, проф, — сказал парикмахер, продолжая работу. Волосы все падали и падали на пол.
Стивенс стиснул зубы. Подобное презрение, исходящее от жалкого существа, было гораздо хуже физического унижения. Он чувствовал, как бьется его сердце, как звенит в ушах. Как всегда, он ощущал себя совершенно одиноким. Никто из этих людей не был способен понять его гений.
— Не знаю, зачем я перед вами распинаюсь… — пробормотал он.
— Ну, что ты, проф, не останавливайся на самом интересном месте.
Что за?.. Стивенс от удивления подпрыгнул. Это сказал заключенный с соседнего кресла. Мужчина с зелеными волосами. Его голос был высокий, пронзительный и отчетливый, с какой-то сочной, почти певучей интонацией, которую, как он мог поклясться, он слышал где-то раньше. Может быть, по ТВ?
— Прошу, продолжай. Я умираю от любопытства.
* * *Шаги Альфреда Пенниуорта отдавались эхом, пока он спускался по винтовой железной лестнице, ведущей из уютного особняка в бэтпещеру.
В подземном логове было несколько секций, в том числе современная криминалистическая лаборатория и кастомизированная ремонтная мастерская, предназначенная для размещения любого вида транспорта — наземного, морского или воздушного. Дальше располагалась открытая площадка, где наготове стоял Бэтмобиль. Среди полированных стальных опор и высеченных самой природой каменных стен лежали сувениры из прошлых дел.
Одни из них хранились в витринах, другие были огромными — вроде двадцатифутового пенни, который раздавил преступника, который сам его и сделал, массивная аниматронная копия тираннозавра и такая же огромная игральная карта, взятая из одного из самых ранних логовищ Джокера.
Ряд насосов, подобных тем, что были найдены в подземной транзитной системе Готэма, контролировали воду, естественно протекающую через пещеру. Блоки экологического контроля сдерживали сырость, дабы избежать повреждения многочисленного деликатного оборудования, а также сохраняли комфортную температуру в каждой зоне.
Наконец, перед Пенниуортом появилась его цель — компьютерная лаборатория.
— Не хотите перекусить, мастер Брюс? — сказал он заходя. Он был одет в темные брюки, рубашку и золотого цвета жилет с узором из индийских огурцов. Галстук был развязан, рукава закатаны. Шорох кожаной подошвы был едва слышен на стальной обшивке. Под рубашкой, на правом бицепсе, виднелась татуировка времен службы в SAS. Сказать, что он дворецкий, было все равно что заявить, что Тадж-Махал — это просто здание.
— Нет, Альфред, спасибо.
Брюс Уэйн сидел перед суперкомпьютером на возвышении, куда вела встроенная лестница. У него был огромный монитор, изогнутый, как двойное окно «Боинга-747», и широкая панель управления. На мониторе появились окна различных форм и конфигураций. По мере того, как его пальцы быстро бегали по клавиатуре, появлялись, исчезали или перемещались в сторону многочисленные изображения, от файлов микрофиш до камер с замкнутым контуром. Пенниуорт всегда удивлялся, что у Брюса получается что-то понимать в захлестывающих стимулах.
— Вы нашли какие-нибудь следы, ведущие к мистеру Манхейму?
— Пока не выходит отследить передачу, — сказал Уэйн с явным раздражением в голосе. На нем была форма Бэтмена, маска была откинута на плечи. Он нажал кнопку на панели, и один из экранов слева увеличил изображение. По примитивной топографической карте Метрополиса и его окрестностей медленно двигалась красная точка.
На экране рядом с картой возникло какое-то движение. Буква за буквой на черном фоне светящимся зеленым шрифтом выводилось сообщение. Однако человек, сидевший за пультом, не печатал.
— Подумать только, — пробормотал Пенниуорт, обращаясь не столько к хозяину, сколько к самому себе, — эта адская машина обрела собственное сознание?
От этой мысли ему стало… не по себе. Просмотрев множество файлов, он обнаружил, что весьма регулярно такая технология — часто внеземная по своей природе — приводила к катастрофе.
— Что? — спросил Уэйн. Он повернулся посмотреть, на что глядит Пенниуорт. — А, это. Это ответ от физика-теоретика, доктора Хокинга. Я консультируюсь с ним, когда ситуация требует особого опыта.
— Поразительно, — ответил Пенниуорт. — Это устройство далеко от оригинальности, это передовая система телетайпа.
Эта мысль успокоила его. Уэйн издал нехарактерный для него смешок. Он повернулся к своему преданному другу:
— Это не просто телетайп, — сказал он. — Эта система называется Арпанет — термин, который, похоже, скоро уступит ходовому названию интернет, «всемирная паутина».
— И что эта «паутина» опутывает?
Уэйн слабо улыбнулся:
— Почти двадцать лет назад компьютеры из Стэнфорда и Калифорнийского университета связали сетью по телефонным линиям. Технология была разработана для ARPA — Агентства перспективных исследовательских проектов, входящего в состав министерства обороны.
— А, — ответил Пенниуорт, — вот откуда это «арпа». Для чего предназначена эта связь?
— Области применения все еще разрабатываются, одна из них — точно военная, — ответил Уэйн. — Как ты знаешь, Альфред, холодная война накаляется и остывает — хотя господин Горбачев, кажется, искренне стремится к реформам Советского государства. Как бы многообещающе это ни звучало, наши генералы пожелали иметь возможность поддерживать
