Я вернулся к Рите и, сев подле нее, снова нашел ее руку.
— Рита, он в порядке. Ему помогли, не дали истощить себя.
Она некоторое время испытующе смотрела на меня, а потом немного расслабилась, едва заметно кивнув.
— Но это, как и то, что он вообще здесь оказался, и, к тому же, вовремя, — это невероятно щедрый подарок Силы, Рита, — я немного сжал ееё руку. — В следующий раз так не повезет.
Рита вздрогнула. Я ненавидел себя за это, но я должен был сказать ей сейчас, по свежим следам.
— В следующий раз один из вас может умереть, — я сделал паузу, позволяя ей осознать мои слова. — Армитаж любит тебя, Рита, но и уважает слишком сильно, чтобы ограничивать тебя в чем-то просто так, из мужской прихоти. Он просил тебя не рисковать, потому что чувствовал опасность в Силе. Теперь ты знаешь о его способностях.
Рита отвела глаза, на бледных щеках проступили красные пятна. Я сделал паузу, ожидая, пока она снова взглянет на меня.
— Подобная ситуация может повториться и неоднократно. И только от тебя зависит, чем это закончится в следующий раз.
Рита какое-то время смотрела на меня круглыми глазами, а потом поджала губы и, отведя взгляд в сторону, твердо кивнула. Потом снова посмотрела на меня и еле заметно улыбнулась.
— Спасибо.
Я кивнул и, протянув руку, снова коснулся ее лба, погружая Риту в сон.
Спустя полчаса я уже летел обратно на Бату, выбросив из головы всю эту историю: мне предстояло сначала наблюдать, как женщина сражается за меня, а потом, судя по всему, сражаться за нее — даже если старкады примут победу Линн, охранницы Рандгрид, учитывая их промытые мозги, вряд ли спокойно отреагируют на ее смерть. О том, что Линн может проиграть этот бой, я даже не хотел думать.
Я приземлился на той самой поляне, где старкады нас встречали в прошлый раз. Пилот нашего транспортника, что за сутки истосковался по общению, — ведь двух обколотых транквилизаторами солдат нельзя назвать интересными собеседниками, — пытался втянуть меня в разговор, но я лишь приказал подготовиться к отлету через пару часов, а в случае, если мы не явимся в течение суток, улетать на Величие. Парень проникся серьезностью ситуации и предложил передислоцировать корабль ближе к убежищу старкадов — он выспросил координаты у тех, кто привел перебравших наркотического напитка бойцов, и уже успел присмотреть хорошее место поближе к пещере.
Я похвалил его предусмотрительность и вслед за транспортником перелетел на замечательную поляну немного южнее каменной глыбы — даже если старкады знали о ней, то по какой-то причине не пользовались этим местом. Хотя я догадывался, что всё было проще — они сами недавно вырубили здесь лес, но не успели еще «ввести в эксплуатацию» новую посадочную площадку. Так или иначе, охраны по пути к пещере я не заметил. Фоново подумалось, что, возможно, Рандгрид блефовала, угрожая убить всех, если я вернусь не один. Вполне вероятно, что умелый отряд смог бы зачистить это место с минимальными потерями, но я утешал себя тем, что не имел права рисковать жизнями своих людей, а тем более Линн.
Я беспрепятственно прошел внутрь, но уже у самого входа услышал гул возбужденных голосов. Судя по всему, бой должен был вот-вот начаться. Пиршественный зал изменился. Стол каким-то образом убрали, старкады и мои солдаты сгрудились вокруг арены, первую линию у которой, будто бы сдерживая толпу, сформировали охранницы Рандгрид. Слева от трона возвышался зловещий в орденской черной броне Ульрик. Увидев меня, здоровяк заметно расслабился и указал мне глазами на место с противоположной стороны трона.
Стоило мне встать на место, будто бы повинуясь сигналу, с противоположных сторон зала вышли Рандгрид и Линн. Секунду было тихо, а потом зал взревел. Я же не мог отвести взгляда от женщин-бойцов.
Обе были обнажены по пояс.
С моей стороны выходила Линн, и первое, что бросилось мне в глаза — виброплеть, обернутая вокруг торса крест-накрест. Я поразился такому размещению оружия: даже в выключенном состоянии плеть была опасна. Даже если предположить, что они должны были сражаться без брони, и, обернув плеть вокруг тела, Линн хотела защитить себя от ударов по касательной, острые кромки плети больше ранили ее, чем были способны защитить — уже сейчас я видел крошечные царапины на ее теле. К концу же боя они угрожали превратиться в глубокие кровоточащие порезы. Кроме этого я с удивлением обнаружил то, чего раньше не замечал, хотя как-то видел ее почти раздетой: на спине Линн выпростали крылья две хищных черных птицы. Детализация татуировки была просто пугающей — казалось, только виброплеть сдерживает их от того, чтобы не взлететь немедленно. Проходя мимо, Линн даже не покосилась в мою сторону, но я почувствовал легчайшее ментальное касание — как рукопожатие, будто это мне сейчас предстояло биться не на жизнь, а насмерть с безумной атаманшей, что мнит себя богиней. Ответив ей тем же успокаивающим импульсом, я вновь поднял щиты — в эту самую секунду я для себя понял, что не позволю ей умереть, и плевать мне на “честность” поединка. Линн в этом бою не погибнет, даже если мне придется всю эту криффову пещеру с землей сравнять.
Тем временем женщины сошлись посреди арены, и шум стих, будто кто-то перекрыл старкадам воздух в одночасье. Я обратил внимание на Рандгрид. Если Линн была вооружена теми самыми короткими топорами, как я уже понял, с вибронитью, формирующей кромку, то Рандгрид так и не рассталась со своей секирой. Прически — высоко поднятые косы — у женщин были одинаковые, но Рандгрид в свою вплела около сотни тончайших стальных треугольников, — небольших, размером с фалангу маленького пальца, но смертельно опасных. Почему-то я был уверен, что, взмахнув такой «железной косой», можно было не только без глаз противника оставить, но и глотку преспокойно вспороть. Отдельного внимания заслуживали ее татуировки — ощетинившийся костяными наростами змей обвивал живот толстыми кольцами. На змеином теле разместился худой волк с оскаленной пастью, пожирающий то, что было набито поверх правой груди, и, вероятно, должно было представлять собой солнце… тут я пригляделся и обомлел. То, что я принял за огрехи рисунка, оказалось культей, неровными краями давно ампутированной плоти. Все
