– Спейдсмарк с самого старого дерева в Семпере – чтобы соединить тебя с прошлым. Недуг часа, яд в большом количестве – чтобы вытеснить настоящее из твоего разума, и, наконец…
– Ледяной остролист, – я пытаюсь говорить беспечно, – он растет лишь в тех местах, где Колдунья творила свою магию.
Каро рассказала мне об этом.
– Сильная магия всегда оставляет следы, – бесстрастно говорит Стеф.
Она разрывает спейдсмарк, недуг часа и ледяной остролист на кусочки и кладет в медную миску, стоящую на ее коленях. Взяв пестик, нетерпеливо растирает смесь. Потом, удовлетворенная результатом, кладет пестик на пол и с тихим хлопком открывает украденную бутылку вина. Воздух в комнате наполняется сладким запахом.
Она медленно выливает темно-красную жидкость в миску, и листочки начинают плавать на блестящей пурпурной поверхности. Сначала ничего не происходит, но вскоре над смесью появляются ниточки бледно-зеленого дыма. Снадобье не похоже на жидкость, которую ведунья из Лаисты держала в своей лавке. Как только я думаю о том, что странный извивающийся дымок похож на стебель цветка, кончик, тянущийся ко мне, вспыхивает: корона из пяти золотых лепестков окружает пульсирующую красную сердцевину. У меня перехватывает дыхание.
– Красиво. Никогда раньше такого не видела.
Я восхищенно наблюдаю, как Стеф срывает цветок дыма со стебля указательным и большим пальцами. Почти прозрачный бутон словно плывет вверх, к арочному потолку – бабочка, схваченная за кончик крыла.
– Слушай внимательно. Сосредоточься на том, что хочешь вспомнить, – инструктирует она.
Я открываю рот, чтобы запротестовать: чересчур много теней похоронено в моем прошлом, и они сразу одновременно врываются в мой разум. Изо всех сил пытаюсь оттолкнуть их, сосредоточиться на предмете, который казался более реальным: драгоценном кинжале. Мне нужно понять, что это, откуда он, где спрятан.
Пока пытаюсь изгнать посторонние мысли из головы, Стеф начинает нашептывать на древнем семперском. Мое сознание цепляется за звуки, в голове все начинает кружиться, как дымок, вьющийся вокруг меня…
Свободной рукой Стеф берет меня за подбородок, нежным движением открывает мой рот и кладет внутрь дымчатый цветок. Дым мгновенно растворяется на языке, сладкий как мед, затем холодный словно лед и, наконец, горячий будто пламя…
И хотя я сижу неподвижно, чувствую, как с огромной скоростью падаю вниз.
Внезапно нахожу себя в маленькой каменной комнате, лишенной света. Прижав руки к стене, сосредоточенно вливаю время в камень, желая, чтобы он разрушился и осыпался, но тот не поддается.
Потом меня подкидывает вверх, и я оказываюсь в другом воспоминании. Каро стоит на темной равнине – ее лицо скрыто в тени – и тянет ко мне руки. Ее глаза безумны, в них кровавые слезы. Кровь блестит на ее ладонях. Я поворачиваюсь и бегу прочь.
А потом погоня, мои волосы развеваются на бегу, но я не плачу, а смеюсь, хотя меня преследуют. Мимо головы пролетает камешек и с всплеском падает в реку рядом со мной. Тяжело дыша, я наклоняюсь, чтобы палочкой с обугленным концом нарисовать на камне детскую фигурку. Внезапно на меня несется огромная волна…
Чересчур сильная, окликает голос из ниоткуда, и вспышки образов растворяются в полностью беззвездной черноте. Рубиновый кинжал появляется, вращаясь в пространстве передо мной, словно внезапно рожденный из ничего.
Потом что-то начинает тревожить разум. Чувствую, как, задыхаясь, поднимаюсь к свету, собираясь ударить…
Но передо мной лишь лицо Лиама, его глаза сверкают огнем.
14
Я замираю. Злость и смятение бушуют на его лице. Лиам раскачивается на пятках, словно готовится к прыжку. Его взгляд мечется от меня к Стеф. Он выглядит точно так же, как тот холодный, заносчивый лорд, которого я знала в Эверлессе. Из-за этого внутри все обрывается.
Он накидывается на Стеф:
– Что ты тут делаешь?
– Это что ты тут делаешь? – резко отвечает она. Ведунья уже вскочила на ноги и стоит в позе воина, плечи напряжены, глаза смотрят с вызовом.
Пошатываясь, я поднимаюсь, но голова все еще кружится от потока воспоминаний.
– Стеф, Лиам путешествует со мной. Лиам, Стеф помогает мне провести регрессию крови.
Она бросает на меня обвинительный взгляд.
– Ты говорила, что он рассказал тебе про слухи, но не упоминала, что он путешествует с тобой.
– Но и не утверждала обратного.
– Ради бога, из всех возможных людей почему именно Герлинга ты выбрала, чтобы поделиться своим секретом?
Лиам морщится, потому что Стеф задела его.
– Я – не моя семья. Джулс знает, что может доверять мне. А ты можешь сказать то же самое, ведунья?
– Не говори со мной о семье, лордик, – почти выплевывает Стеф. – Моя бабушка умерла, служа Алхимику. Отец не признает меня, потому что стыдится иметь ведунью в дочерях, поэтому отправил подальше, в школу, где все только и шепчутся обо мне. Джулс, у тебя есть и другие союзники, не поддерживающие корону. Не стоит полагаться на Герлинга…
– Лиам спас мне жизнь. Я ему доверяю.
Стеф замирает. Напряженное молчание опускается на комнату. Глаза Лиама пустые, а губы плотно сжаты – раздражение из-за потери контроля над ситуацией. В конце концов он смягчается и едва заметно кивает мне в знак согласия.
– Стеф, – говорю я хриплым голосом, – можем еще раз провести регрессию крови? Пожалуйста.
По выражению лица ведуньи видно, как она недовольна. Тихо, скорее самой себе, чем нам, она говорит:
– Мама и бабушка пришли бы в ужас, узнай они, что их Алхимик доверился Герлингу.
– Джулс, – голос Лиама напряжен, словно он сдерживается из последних сил, – не думаю…
– Расскажи мне, что видела, – прерывает его Стеф.
Лиам тоже замолкает, оба смотрят на меня. Я закрываю глаза, чтобы избежать любопытных взглядов и вспомнить некоторые из образов. Закончив рассказ, понимаю, что дрожу от жара и холода. Стеф пристально смотрит на меня, и лишь напряженно сжатые губы выдают закравшееся сомнение.
– Джулс, не думаю, что регрессия крови тебе поможет.
– Но… она должна, – слабо возражаю. Горячие, отчаянные слезы обжигают глаза. – Почему ты так говоришь?
Качая головой, Стеф достает стеклянный флакон из кожаного мешочка и наполняет его оставшейся в медной миске жидкостью.
– Воспоминания могут принять многие формы, но такие, как ты описала, – никогда. Это больше похоже на сон.
– Нет, – горько говорю я, – мне это не приснилось. Это не часть моего воображения. Лиам, расскажи ей, что узнал в своих исследованиях. – Просьба больше похожа на мольбу.
Лиам неловко переминается с ноги на ногу и краснеет.
– Записи старых историй рассказывают об оружии, которое убьет Колдунью. На стену нанесены символы, – он указывает на глиф, вырезанный в камне, – которые предполагают то же самое.
Стеф щурится и снова поворачивается ко мне.
– Я и не думаю, что это твое воображение, Джулс, но понимаю, что твои мысли словно… каким-то образом разметало под воздействием магии.
– Что ты имеешь в виду?
– Когда ты забрала сердце Колдуньи, то забрала
