– В том, чтобы исполнять музыку, которую никто раньше не слышал, – сказал Жан, убирая Moog под мышку, – круто то, что никто не знает, напортачил ты или нет.
– Но я-то буду знать, – сказала Лилит.
Кэм сел на туалетный столик и посмотрел на Лилит. Он коснулся ее подбородка и тихо сказал.
– Просто пойдем туда и приложим все усилия.
– Что, если этого недостаточно? – спросила Лилит, глядя вниз. – Что, если все это ошибка?
Кэм положил руки на ее плечи.
– Не трехминутное выступление на выпускном определяет эту группу. Ее определяют шаги, что привели нас сюда. Ты писала эти песни. Мы учились играть их вместе. Все наши репетиции. Наша поездка в Армию спасения. Конкурс текстов песен, выигранный тобой.
Он перевел взгляд с Лилит на Жана и Луиса и увидел, что все они прислушиваются к его словам, поэтому он продолжил:
– Факт, что теперь мы действительно нравимся друг другу. И каждый раз, когда ты выкидывала меня из группы. Каждый раз, когда ты милосердно принимала меня обратно. Вот это «Месть». Пока мы это помним, ничто нас не остановит.
Он сделал глубокий вдох, надеясь, что другие не заметили дрожь в его голосе.
– А если мы не преуспеем, то по крайней мере мы провели это время вместе. Даже если это конец, то он стоит того, чтобы выступить с вами.
Лилит наклонила голову и внимательно всмотрелась в глаза Кэма. Она что-то пробормотала, но Кэм не расслышал. Его сердце воспарило, когда он наклонился к ее губам.
– Что ты сказала?
– Я сказала «спасибо». Мне теперь лучше. Я готова.
Ну это уже что-то. Но будет ли этого достаточно?
Кэм поднял гитару.
– Пойдем.
* * *Четыре участника «Мести» собрались в углу кулис, держа инструменты под мышками. Им полагалось выйти из левой части сцены, и никакие занавесы не разделяли различные части сцены, так что все выступающие просто собирались маленькими компаниями. За сценой чувствовалась некая наэлектризованность, созданная из нервов, предвкушения и лака для волос. Все это чувствовали.
Кэм выглянул из-за кулис на толпу на танцполе. Теперь, когда выключился свет на сцене, он видел всех их лучше. Они были на взводе, но приятно возбуждены, толкались, флиртовали, хихикали без повода, один парень пробирался через массу ребят. Даже учителя, стоящие с краю толпы, выглядели радостными. Кэм знал: группе повезло, что аудитория в таком настроении. Зрители знали, чего хотят от шоу, – чего-то, что соответствовало бы их собственной энергии этой ночью, а уж они были сверхзаряжены.
За столом судей справа от сцены Таркентон пытался вести разговор с четырьмя панк-рок парнями. Кэм почти забыл, что Айк Лигон судит выступление, и его позабавило, когда он увидел, что в Аду Лилит считается «рок-звездой». Солист группы был довольно харизматичным, со светлыми волосами, торчащими как шипы, и длинными худощавыми конечностями. Но трое других выглядели так, словно у них две клетки мозга на всех. Кэм напомнил себе, что это любимая группа Лилит и что, возможно, они лучше выглядят на сцене.
Движение за столами судей привлекло внимание Кэма. Там стояли Арриана и Роланд, устанавливая складные стулья для мамы и брата Лилит. Арриана поймала взгляд Кэма и показала – «Подними взгляд». Он посмотрел наверх и порадовался, увидев, что она каким-то образом повесила диско-шар на балках над сценой.
Он посмотрел на Арриану и изобразил аплодисменты. «Мило», – проговорил он одними губами. Кэм подумал обо всем, что сделали для него друзья прошлой ночью у ручья Гремучей Змеи, и задался вопросом: а продвинулся бы он так далеко с Лилит без них?
Роланд посмотрел на звезды, его гладкий лоб был напряжен от беспокойства. Кэм проследил за взглядом друга. Звездный свет, который казался чересчур ярким ночью, совсем не был звездным.
Вместо этого высоко в небе собрались демоны Люцифера. Это их глаза сияли звездами сквозь дым диких пожаров. Кэм ощетинился, зная, что они пришли посмотреть, что с ним станет. Ученики Трам-булла не были единственными, кто жаждал большого представления сегодня ночью.
Свет в зале погас.
Толпа замолчала, когда прожектор высветил Люка. Тот переоделся в синий полосатый костюм, остроконечные туфли, а из его кармана торчал платочек цвета фуксии. Люк держал в руке позолоченный микрофон и улыбался телесуфлеру.
– Добро пожаловать на выпускной Трамбулла, – раздался его звучный голос. Из толпы зрителей послышались крики, и Люк помахал рукой, чтобы они замолчали.
– Имею честь играть некую роль в этом памятном событии. Я знаю, что вы все жаждете узнать, кто станет коронованными королем и королевой бала. Тренер Барроуз за кулисами подсчитывает ваши голоса. Но мы начнем с долгожданной Битвы групп.
– Мы любим тебя, Хлоя! – выкрикнули несколько ребят из первого ряда.
– Некоторые из групп, которых вы услышите, – любимчики поклонников, – сказал Люк. – Некоторые относительно неизвестны, даже своим родственникам…
Он подождал смеха, но вместо этого у его ног упала полупустая банка с содовой.
– У некоторых, – сказал Люк, его голос стал мрачнее, – нет ни шанса.
Он повернулся и подмигнул Кэму.
– Первыми попытку делают «Любовь и праздность»!
Зрители выразили одобрение, когда две девушки-десятиклассницы вытащили на сцену стулья. Они походили на сестер – обе с темной кожей, веснушками и бледно-голубыми глазами. У одной были очень светлые кудряшки, а у другой – крашенные в черный цвет короткие волосы. Они подняли свои укулеле.
Кэм был поражен, узнав вступительные аккорды неизвестной народной песни, которая передавалась из эпохи в эпоху в темных подпольных барах. Она называлась «Серебряный кинжал», и впервые он услышал ее пару сотен лет назад, на корабле, отданном на милость штормовому морю во тьме.
– Она офигенная, – сказал Жан.
– Какая из них? – переспросил Луис.
– Обе, – ответил Жан.
– У тебя есть девушка, – заметил Луис.
– Тс-с-с, – сказал Жан.
Кэм постарался перехватить взгляд Лилит, но ее внимание было приковано к выступлению.
«Любовь и праздность» были хороши и, кажется, знали это. Но они никогда не поймут, как удачно выбрали песню. Или что пели для десяти тысяч бессмертных ушей присутствовавших при первом исполнении песни на Барбари Коаст. Кэм знал, что некоторые демоны будут подпевать сверху.
Он стоял позади Лилит, обняв ее за талию, и раскачивался, тихо напевая ей на ухо.
– Мой папочка красивый дьявол…
– Ты знаешь эту песню? – спросила Лилит, поворачивая голову так, что ее щека коснулась губ Кэма. – Она запоминающаяся.
– Лилит, – сказал он. – Я кое-что собирался тебе рассказать.
Теперь она полностью повернулась, чувствуя напряжение в его голосе.
– Не знаю, подходящее ли сейчас время, но мне нужно, чтобы ты знала…
– Эй, – какой-то голос прервал Кэма, и мгновение спустя Люк оттолкнул его, чтобы встать перед Лилит. – Вы, ребята, уже подписали отказ
