А прошедшую ночь — забыть…
Что было, то было.
Впереди — колония. Там будет пожестче.
Катя очень надеялась на поселение. Вдруг… У неё первое серьезное преступление, ранее она не привлекалась. Ей могут вынести смягчающий приговор.
Несколько лет жизни у неё заберут.
И это правильно. Она же забрала жизнь у другого человека.
Катя зажмурилась. Чей-то отец. Муж Сын. Самое страшное для Кати — увидеть родственников того мужчины. Вот к этому она совершенно не готова. Но на суде придется.
Катя тихо застонала, боль снова резанула, заставив её поджать ноги выше.
Звук открывающейся двери заставил Катю приподнять голову.
Потапов.
Мужчина входил в камеру по-свойски. Распахнул дверь. задержался в дверном проеме, сосредоточив внимание на единственной занятой койки. Потапов находился на довольно приличном расстоянии, и Катя не могла видеть его взгляда.
К лучшему. Капитан сделал несколько шагов вперед. закрыл с глухим стуком дверь.
Кате показалось, что в его действиях проскальзывал сдержанный порыв — он бы с удовольствием хлопнул дверью, да железо с крепкими петлями не позволяло побуянить от души.
Как ни странно, страх не обрушился на девушку, как она думала ранее. Она была готова к визиту Егора Васильевича. Не сомневалась ни на мгновение, что он к ней заявится поутру. Вернее, вызовет. Он же решил снизойти лично.
Потапов прошёл дальше, шаг за шагом приближаясь к кровати Катя. Девушка растерялась. Происходящее выходило за рамки протокола.
Капитан выглядел хуже, чем вчера. Лицо помятое, глаза — дурные. Волосы кое-как приглажены, а вот состояние кителя и рубашки вызывали сомнения в том, что были сменены накануне. Неужели капитан провел ночь в отделении? Всё возможно.
Рабата в полиции подразумевала ненормированный график. Тут Кате было впору рассмеяться над собой. Кого она обманывает?
— Что, Катя-Катерина, хорошую ночку провела под Ковалем? — без прелюдий начал капитан, останавливаясь в полушаге от кровати, возвышаясь над самой Катей, заставляя её чувствовать себя ещё более беззащитной. От Потапова разило перегаром, видимо, похмелился с утра. Почему тогда не ушёл домой? Где начальство? Или руководитель лояльно относится к выпившим сотрудникам?
Господи, ей-то какое дело.
— Доброе утро. Егор Васильевич, — собравшись, поздоровалась с ним Катя, облизнув пересохшие от волнения губы. Она давно хотела пить, но встать не было сил.
Взгляд опухших глаз мгновенно метнулся к её языку, и мужчина оскалился, вызвав у Кати удивление, граничащее с шоком. Если она думала, что видела вчера Потапова во всей красе, сильно ошибалась.
— Доброе, значит, да, Катя? Доброе, спрашиваю? Что, Коваль тебя так оттрахал за ночь, что сил нет ходить и стоять? Ноги поджимаешь, лежишь, скрючившисы! — каждое его слово было пропитано яростью и ненавистью. К Ковалю и к ней лично.
Если отношения задержанного генерала и оперативника мало заботили Катю, то ненависть к себе обжигала и не сулила ничего хорошего. Если бы Катя ранее имела отношения с мужчинами, она бы подумала, что Потапов ревнует.
Её.
Он выглядел так, точно находился на грани того, чтобы обрушиться на неё с кулаками. Его лицо, отекшее, со следами бессонной ночи и чрезмерного употребления спиртного, покраснело от едва сдержанной ярости. Грудная клетка шумно поднималась и опускалась. Вся фигура застыла в немом напряжении.
Катя не понимала, чем вызвана его ярость. Его претензии. Она всегда была осторожна с Потаповым, и если вчерашний случай можно отнести к чрезмерному принятию спиртного, то что сегодня?.. Да и камеры… Разве за всеми подследственными устанавливают наблюдение?
— Вы…
Катя хотела что-то сказать, как-то осадить его, но ей не дали.
— Встать, сука, когда с тобой разговаривает офицер полиции!
Потапов резко выбросил руку вперед, схватил её за предплечье и дернул на себя.
Катя вскрикнула. Такое чувство, что ей сейчас вырвут руку. Хватка у капитана была жесткой. На глазах мгновенно навернулись ещё ранее не до конца просохшие слезы.
Ей пришлось подняться, иначе — хуже. Потапов её не отпускал, тянул на себя, едва ли не сдергивал с койки. Катя спустила ноги, и сразу же поджала босые пальчики.
Какой же холодный пол!
Потапов стоял непозволительно близко. Её ноги уперлись в железное основание кровати. Девушка не хотела соприкасаться с Потаповым, который вызывал у неё омерзение, а про запах, исходящий от него, она вообще молчала. Никогда не любила алкоголь, а тех людей, кто злоупотреблял, тем более.
— Что скажешь, а? — Потапов сжал её плечи сильнее, оставляя красноватые следы.
Скривил губы, прищурившись. — Понравилось трахаться с Ковалем?
— Пустите меня, — процедила Катя. Боль внизу живота усилилась.
— Отвечай, сука!
Её тряхнули, как тряпичную куклу. Волосы, не собранные ни в хвост, ни в косу, разметались по лицу, закрыв глаза и попав частично в рот. Катя снова вскрикнула, больше не от жестокого обращения, а от новой волны спазмов.
— Тебя надо было разложить ещё накануне! — прорычал капитан, обдав её перегаром и невольно заставив поморщиться. Катя не увидела, как исказилось от ещё большей злости мужское лицо. — Ах, ты… Нос воротишь, да? Значит, так? Что ты о себе возомнила, дрянь? Что тобой попользовался Генерал, и теперь ты звезда? Ну, так я тебя поспешу разочаровать! Ты никто! И зовут тебя никак! Будешь моей подстилкой, поняла? Я буду приходить к тебе и иметь, когда и как захочу! И ты будешь покорной, будешь вставать при виде меня на колени и заглатывать по самые гланды, облизывая мой член! Поняла, сучка?
— Не поняла.
— Чтооо?
Глаза мента сузились до узкой щели.
Катя воспринимала слова Потапова через искаженную призму. Угрозы на неё сейчас точно не действовали. Пусть, что хочет, говорит, только бы поскорее ушел.
Но тут Катя прогадала. Истощенная морально, она не смогла правильно просчитать ситуацию с Потаповым, за что вскоре и поплатилась.
Мужчина, потерявший голову от ревности, от тех картин, что он представлял ночью раз за разом своим воспаленным, затуманенным алкоголем разумом, опрокидывая в себя очередной стакан и, не отвечая на звонки, а потом сообщения жены, наделенный властью, пусть и узконаправленной, способен на многое. Он постоянно, каждые полчаса проверял, не вернули ли Катю в камеру. Не отпустил ли её Коваль… Ублюдок не отпускал. Лишь утром её привели.
Работа на некоторое время закружила и отвлекла Потапова. Непосредственное начальство с утра спустило на него собак, где заслуженно, по делу, где ради волшебного пенделя, чтобы не расслаблялся. Егор слушал в пол-уха, его мысли снова и снова возвращались к Катерине и Ковалю. Начальство задержало его, и когда Егор вернулся к себе, выгнал взашей стажера, чтобы остаться одному в кабинете и просмотреть запись. Его руки дрожали, когда он нажимал на кнопку.
А там она… девочка с нереально красивыми волосами. Лежит, ножки свои стройные поджала.
Рядом коробки из брендовых магазинов и ресторанов.
Что за хрень?
Потапова понесло. Он сорвался с цепи. Швырнул папки с делами со стола, опрокинул кресло. Правда, последнее пришлось поднять. А вот папками…Пусть
