Вернее — дело.
Он хотел заглянуть ей в глаза. Этой сучке, что свела его с ума. Что лишила покоя, превратив в безумца. Егор снова наорал на жену, но сегодня ему уже было плевать.
Если устроит скандал, выгонит. Квартира его, детей у них нет, вот пусть и валит. если не одумается и будет дальше его доставать. Некогда ему, понятно?!
Потапов шёл по коридору, с трудом различая лица. И это не из-за алкоголя. С утра он не пил, хотя башка и раскалывалась. От него разило перегаром. Что ж, бывает.
Не он первый, не он последний. И не такое видели эти серые стены.
Дальше — хуже.
Открыл дверь и пропал. Никогда не реагировал ни на одну бабу. как на Катю-Катерину. У Егора реально ехала крыша. Где-то на задворках сознания всплыла мысль, что не помешало бы выждать время, девочку только что привели. да и коробки что-то да значили. Подсуетился Генерал, хотя для того эта суета ничего и не стоило. Поговаривали, что у Генерала есть едва ли не своя армия. Бред, конечно. Но свои люди у него точно были. А ещё бабло. Баснословное. При других обстоятельствах всегда осторожный Потапов умел сосредоточиться на важном. не совершать роковых ошибок.
Его слабостью стала Катя.
Бесовской, отчаянной. С которой он ничего не мог поделать. Единственный выход — взять Катю, отодрать её, чтобы понять, что она такая же, как все. И тогда снова зажить обычной жизнью.
Так нет же… Увидел Катю и всё, в нем проснулся сатана.
— Что слышали, — негромко повторила она, поднимая лицо кверху. — Отпустите меня и уйдите.
— Чегоооо?
Он правда опешил. От наглости девчонки.
Перед глазами возникла кровавая пелена.
Порвет на хрен на части.
— Уйдите, Егор…
Она не договорила, потому что он дернул её с такой силой, что светлые волосы растрепались сильнее.
— Пасть закрой, дрянь! Иначе изуродую к херам собачьим.
Катя приготовилась драться. Она не знала как, но приготовилась. Рядом с ней стоял здоровый крепкий мужчина, и он был разъярен. Она не понимала причину или не хотела понимать. Ей хотелось, чтобы её оставили в покое. Перестали оскорблять, обзывать. Кто дал ему право говорить гадости? Капитан Потапов ничего о ней не знал, а вел себя так, словно имел на неё какие-то права. Она подследственная, приговор судья ей не вынес.
— Только попробуй… тронь…
Катя сама не заметила, как перешла на ты. Грань, за которой кончалась её сдержанность, её женская осторожность, мудрость, растворилась. Остался лишь инстинкт выживания. Готовность отстаивать себя, своё здоровье, своё существование во что бы то ни стало, не задумываясь о том, что будет потом.
Катя просто устала.
— Вот как заговорила, — оскалился Потапов, окончательно перестав скрываться. Его глаза жадно загорелись, в них отразилась вся жестокость, что сейчас переполняла мужчину.
Мысленно он уже знал, что сделает с непослушной девчонкой, что посмела ему противостоять. Посмела противиться. Личико своё красивое воротить. Смотреть на него, как на ничтожество. Думает, он не видит, как она кривится? Как взгляд отводит? Ничего… Ничего… Скоро стонать будет под ним, голос срывая уже по другому поводу! У неё иного выбора не будет.
Если захочет жить…
Катя тяжело дышала, отчего её красивая грудь поднималась и опускалась, невольно привлекая внимание. Упругая? Вот он сейчас и проверит.
Продолжая скалиться, удерживая девушку одной рукой за плечо, вторую он опустил ей на грудь и с силой сжал, прекрасно осознавая, что делает больно и оставляет синяки.
Катя сначала охнула. Она до конца не верила в то, что капитан осмелится.
Мерзко… Как же мерзко…
Катя дернулась назад, ещё веря, что приход капитана для неё закончится без травм.
Наивная…
— Что? Не нравится? А ласки Коваля нравились?
— Да пошёл ты…
Перед ней стоял не капитан, перед ней стоял мудак, который пытался её запугать, лапал её и унижал. Катя больше не могла терпеть.
Она разозлилась. Впервые с того дня, что её взяли под стражу. Злость колыхнулась в душе, и Катя, резко выставив руку вперед, ударила ей по кисти капитана.
Тот зарычал.
— Ах, так…
Он толкнул её, не сильно, но довольно ощутимо, и, между тем, не выпуская из цепкого захвата. Катя ударилась спиной о железную спинку кровати, охнула. Её тело стало слишком чувствительным, остро реагируя на каждое чужое прикосновение. Да и кое-где уже проступали синяки от жестокого обращения.
Катя никак не успела отреагировать. Лишь воздух хапанула.
Капитан на этом не остановился.
Снова рванул Катю, уже на себя, так чтобы она врезалась в его грудь. Он не замечал, что швыряет её, на грани сознания её беззащитность кружила голову и пробуждала в нем темные, похотливые инстинкты.
— Так что там Коваль с тобой делал, а? Разработал дырочку да? Вот я сейчас и проверю!
Его рука, сминая и задирая платье, добралась до бедра, жадно сжимая кожу, оставляя на ней кровавые росчерки. Дальше — выше.
— Нет! — Катя попыталась вырваться, но тщетно.
Её держали крепко.
Из глаз хлынули слезы.
Катя успела лишь почувствовать, как натягивают трусики, как те больно врезаются в кожу. Их не отодвигали в сторону, их именно рвали.
А потом два пальца — грубых, с отросшими ногтями, с крупными фалангами, ворвались в её ещё не зажившее лоно, вызвав огненную волну боли.
И Катя, не сдержавшись, закричала во весь голос.
Глава 8
РУСЛАН
Ковалю было скучно. Бездействие раздражало.
Он лежал, закинув руки за голову, и смотрел в полоток. Уже хотелось свалить отсюда. У него и так сейчас передвижения были ограничены, светиться нельзя было. Пусть его лицо и не мелькало по ТВ часто, журналисты сделали своё дело.
Кто-то да мог его узнать.
А Ковалю нужна была свобода.
Свербело в груди. Раздражало всё.
Стены эти…
Как тогда.
Так. Не думать. Не сейчас. Может, вечером… Когда напьется, но уже у себя в загородном доме.
Руслан порывисто встал, подошёл к двери и хлопнул раскрытой ладонью.
Дверь сразу же открыли.
— Руслан Анатольевич? — молодой опер вытянулся по струнке.
— Отведи меня прогуляться.
На него не стали надевать наручники. В этой части здания не было чужих, залетных.
Руслан шел по пустому коридору. Стены, серость, уныние. Несмотря на то, что большую часть своей жизни он провел в казармах да кабинетах. Хотя кого он обманывает? Никогда не был он кабинетным начальником.
И не будет.
Коваль сжал зубы с такой силой, что послышался легкий скрежет.
Ничего…
Ничего.
Он подождет.
Генерал Коваль умел ждать, как никто другой. Жизнь научила. Спасибо всем тем, кто преподносил ему уроки, которых он не чурался. Низкий поклон наставникам.
Он продолжил идти по коридору, когда услышал отчаянный женский крик. Кричала его Воробушек…
Откуда Коваль это знал? Да ниоткуда. Звериная интуиция, что никогда его не подводила.
Руслан резко остановился и рыкнул на сопровождающего:
— Дверь открыл.
— У меня нет ключей.
— Бегоооом!
А вот такого Коваля не зря боялись.
— Так она… открыта… наверное…
Парень побледнел сильнее.
Генерал выругался. Не сообразил сам. Развернувшись, мужчина дернул ручку,
