В отношениях с Ольгой случился облом. Самым досадным образом. При одной из встреч в ее квартире, когда мы занимались тем, чего «не было в СССР», в неурочный час вернулся муж, ставший трезвонить в двери. Пришлось срочно ретироваться в одних штанах на балкон, оттуда на стоящее рядом дерево, а потом вниз и делать ноги.
Намечался рассвет, Москва еще спала, на Садовом бесполезно мигали светофоры, а я шлепал босяком в сторону Маяковки. Потом меня догнала милицейская «канарейка», оттуда высунулся сержант и подмигнул – догулялся?
– Вроде того, – вздохнул я. – Подбросьте, ребята, до «Динамо».
– Садись, – послышалось в ответ, и патруль мне помог. Тогда милиция была добрая.
А Ольга на звонки больше не отвечала. Явка была провалена.
Половину пятого курса мы стажировались на местах – в областных территориальных управлениях. Я попал в УКГБ по Приморскому краю. Там помимо оперативной практики регулярно общался с местными китайцами, шлифуя язык, а также изучая их обычаи. А еще принял участие в интереснейшей оперативной разработке. Она заключалась в выводе нашего агента-нелегала, заброшенного по линии военной разведки ГРУ в Китай, с которым у СССР к тому времени были весьма напряженные отношения. Пару лет назад его высадили с подводной лодки на побережье Гонконга для ведения подрывной работы. В целях же ее обеспечения в указанном городе наши дипломаты заложили два тайника с долларами на изрядную сумму. И там лихой разведчик, по национальности китаец, назову его Сунь-Хунь-Чань (разглашать имя не имею права), почувствовав свободу, ударился в загул по кабакам и притонам с «оттопыренным» карманом.
Вскоре он был схвачен английской контрразведкой МИ-5. Ее ребята подержали Суня, как зайца, за шиворот на весу и поняли, что для британской короны он опасности не представляет, после чего вытряхнули вон. Одновременно взяли «под колпак». Обретя свободу, Сунь вновь ударился во все тяжкие, благо честные британцы изъятый у него остаток валюты вернули.
А когда карман с ней усох, наш незадачливый разведчик отправился ко второму тайнику. А там… – о боги! – не оказалось ни тайника, ни моста, под которым он был заложен. Оказалось, что в период бурного строительства после культурной революции трудолюбивыми китайцами был снесен целый квартал. И косоглазый «штирлиц» сел на мель, превратившись в бродягу. Однако помня науку старших братьев о помощи в беде, повадился бегать в порт, где завидев судно с красным флагом, подходил к трапу и жалобно скулил:
– Товалиса! Я есть советская стирлиса, лазветчик. Я холосый, Москва – шибко шанго, Пекин – пухао. Шибко хотю к своей куня.
А вахта у трапов:
– Пошел вон, косоглазая харя!
Капитаны судов, однако, прибывая во Владивосток, неизменно докладывали куда следует.
– Там болтается какой-то. Говорит, что ваш. Примите к сведению.
Короче, того горе-нелегала комитетчики, у которых я стажировался, разработав и реализовав сложный план, все-таки выдернули. Потом против Суня возбудили уголовное дело за измену Родине и передали в краевой суд. Что с ним стало, я не знаю. Ибо практика закончилась и я убыл в столицу.
Далее были экзамены. В перерывах меж ними я нашел время и тайно понаблюдал за своим первым «Я». Оно училось на 1-м курсе факультета военной контрразведки и не подозревало о втором. Воскресшим из пепла.
– Эх, Валерка, Валерка, – вздохнуло второе, уходя. – Если бы ты знал… – И даже прослезилось.
Как и ожидалось, экзамены Волобуев сдал блестяще, получив золотую медаль. Когда учился в первый раз, тоже шел на нее. До выпускного курса. Но потом загулял, поскольку было много ветра в голове, и окончил курс с синим дипломом. Теперь ветра не было. Был грандиозный план и его жесткое исполнение.
После вручения погон и академических «поплавков», состоялось распределение. Его проводила госкомиссия во главе с начальником Школы, руководителем управления кадров КГБ, а также секретарем Парткома. Вновь испеченных бойцов тайного фронта направляли во все концы необъятного Союза, а также в группы войск стран Варшавского Договора. Когда дошла очередь до меня, я, четко печатая шаг, вошел в небольшой зал, где заседала комиссия, и, бросив руки по швам, отрапортовал: «Лейтенант Волобуев!
– Наш медалист, – наклонился генерал к кадровику с Лубянки.
– Похвально-похвально, – кивнул тот плешивой головою. – Итак, где желаете служить, лейтенант? – блеснул роговыми очками.
– Если можно, в загранрезидентуре! – выдал я. – В Азии или Европе!
– М-да, – переглянулись высокие начальники, после чего стали шептаться.
– Мы подумаем над вашей просьбой, – сказал через минуту кадровик.
– Пока свободен, – добавил начальник.
Из прошлого опыта я знал, что некоторых наших выпускников – отпрысков партийной элиты – по-тихому отправляли «на теплые места» за рубеж. Такое практиковалось. Перетянет ли это льгота медалиста?
Оказалось, нет. Меня оставили служить в Москве. До особого распоряжения.
Часть 2
В мире капитала
Глава 1
Увидеть Париж и…
Уже больше года в должности оперуполномоченного УКГБ по Москве и Московской области я охранял государственную безопасность столицы нашей Родины. Выезд «за бугор» пока откладывался на неопределенное время. Между тем, зная о планируемом армянскими националистами взрыве московского метро в январе семьдесят седьмого, я решил его предотвратить. А для этого накатал начальнику отдела рапорт о якобы полученных мною из агентурных источников сведениях по данному вопросу. Начальник тот был из «блатных» (таких становилось все больше) и наложил сверху резолюцию «Мутота. В архив». Учинив витиеватую подпись.
Спорить я не стал, было себе дороже. Исполнив темной ночью на неучтенной машинке анонимку за подписью «Доброжелатель», отправил ее на Лубянку. В то время такие послания проверялись, но что-то в системе не сработало.
После Нового года в столице поочередно прогремели три взрыва с гибелью людей, маховик сыска завертелся со страшной силой. И, как всегда в таких случаях, началась проверка всех предшествующих сигналов. В результате тот рапорт всплыл, после чего начальника «смайнали», а бдительного Волобуева включили в состав оперативно-следственной группы. Там я подсуетился и, напустив тумана, выдал «на гора» фамилию одного из преступников. Дальше было дело техники. Всех троих повязали.
Ну а потом, как водится, «всем сестрам по серьгам». Руководящие товарищи получили высокие награды, а старший лейтенант Волобуев, с учетом проявленной хватки, был отправлен продолжать службу в одну из капиталистических стран. Таковой стала Франция.
Как и в любой другой стране, в Париже имелось советское посольство, а при нем – консульство в Марселе. Куда я был определен в качестве «смотрящего».
«Смотрящий» это сотрудник КГБ в дипмиссиях, работающий под прикрытием, наблюдающий за всеми остальными. Чтобы те не изменили Родине в любом отмеченном в УК РСФСР проявлении. А еще работающий с агентурой из числа сотрудников миссии, а также граждан страны пребывания. Короче, служба интересная и не пыльная. Не то, что в военной контрразведке.
Перед отъездом я привел в порядок
