А вот с моими усыновителями случилась незадача. Вилена Петровича за злоупотребления поперли с должности (теперь он работал директором винзавода), а Нора, разведясь с мужем, вышла замуж за грека и отбыла в солнечную Элладу.
Прибыв в Париж весной 1979-го, я представился послу, а также своему непосредственному начальнику – уставшему от службы полковнику, и тот перед отъездом нового сотрудника в Марсель дал Волобуеву три дня для знакомства со столицей Франции.
Отношения с западноевропейскими странами в то время носили в целом конструктивный характер, начавшаяся во второй половине шестидесятых годов разрядка продолжалась. Французский президент Валерии Жискар д’Эстен посещал с дружескими визитами Москву, активно контактировали между собой главы правительств и министры иностранных дел обеих стран, развивались советско-французские экономические связи.
Глава 2
Похождения Волобуева в Марселе
Крупнейший порт Франции и всего Средиземноморья, встретил меня по-летнему теплым солнцем, людской сутолокой и безбрежной синевой моря. Наше консульство располагалось по адресу «3, avenue Ambroise Paré» в двухэтажном старинном особняке, занималось визовыми делами, оформлением загранпаспортов и свидетельств о возвращении, а также вопросами гражданства и нотариата.
Поскольку консул отсутствовал на месте, страдая похмельем после фуршета на очередном деловом приеме, я доложился заместителю, предъявив соответствующий документ из Центра.
– Рад, очень рад, – зам, изобразив фальшивую улыбку, пожал мне руку. – Присаживайтесь Никита Виленович. Как там наша родина? Как столица?
– Ударно строят коммунизм, – ответил я, опускаясь в кресло. – А как тут вы, в логове империализма?
– Тяжело, но что делать, – развел пухлыми руками дипломат. – Ведь кому-то надо.
Насколько «тяжело», я немного знал, поскольку в первой жизни по роду деятельности приходилось с ними общаться. В вопросах дачи международных поручений по уголовным делам, экстрадиции преступников из-за «бугра», разбазаривания госсобственности, а также некоторым другим моментам. Теперь же, перед отъездом из Москвы, я получил инструктаж на предмет того, что эта братия в последнее время стала активно обогащаться. На что следовало обратить внимание. Впоследствии, когда Союз рухнул, ряд таких «тружеников» остались на Западе, а другие всплыли в новой России весьма обеспеченными людьми.
Чуть позже в кабинете появился «смотрящий», которого я должен был сменить. Он представился майором Дуваловым, и мы проследовали в его кабинет. Для приемо-сдачи секретных документов, а также «штыков», то бишь агентов. Данное мероприятие в спецслужбах весьма ответственное и заключается в том, что сдающий желает провернуть все как можно скорее и охмурить коллегу, дабы не подчищать «хвосты», которые всегда имеются, а принимающий всячески тому противится. Это в том случае, если они равны по опыту и в звании. У нас же этот баланс был явно не в мою пользу.
– Значит так, – шлепнул на стол кипу извлеченных из сейфа «секретов» Дувалов. – Тут литерное и агентурные дела, сообщения по ним, а также отчеты о проделанной работе. В них все тип-топ. Можешь не сомневаться.
– Ну да, тип-топ, – пробурчал я, просмотрев несколько для порядка. – А где фотографии агентов, способы связи с ними и полученные сообщения?
– Послушай, старлей, – наклонился ко мне майор. – Тут тебе не Союз, а передний край. С бумагами возиться некогда. Кстати, ты знаешь притчу о трех конвертах?
Притчу я знал, но ответил «нет». Чекист должен скрывать свои мысли.
– Ну, тогда вникай, – уселся напротив лов. – Прибывает, значит такой, как ты, к новому месту службы. И принимает дела у старого опера. А в них конь не валялся. «Как так? – спрашивает. – Вы мне должны передать все в полном ажуре, а после ввести в курс от и до. Как следует по инструкциям». Посмотрел ветеран на молодого, вздохнул, а потом вытащил из сейфа три запечатанных конверта и вручил сменщику. «Здесь все, что требуется. Первый вскроешь, когда я уеду. Там будет всё касательно дела. Второй – если станет трудно, но не торопись. У нас легко не бывает. Ну а третий конверт распечатаешь, когда станет невмоготу. Понятно?» – «Понятно», – отвечает молодой. После чего старый уезжает.
На следующий день сменщик распечатывает конверт и достает оттуда бумагу. «Вали все на меня, сынок, – значится там. – С комсомольским приветом!»
Молодого начинают драть, он валит все на предшественника, мол, тот запорол всю работу. Время идет, молодой пашет – ничего не меняется. Тогда вскрывается второй конверт. В нем значится: «Обещай все осознать и исправиться». Это тоже принимается к исполнению. Служба катится дальше. Начальство все равно жучит и гнобит теперь уже майора, подходит «край», и он читает последнее послание. «Готовь три конверта», – написано там.
– Вот такая притча, старлей, – закончил лов, после чего мы дружно рассмеялись.
А потом я сказал:
– Все понял, товарищ майор. Давайте акт, – и исполнил подпись.
Довольный, что все закончилось миром, Дувалов пригласил меня отобедать в недорогой ресторан, расположенный в старой части города. Туда мы добрались на его служебном «Рено», который припарковали на стоянке. Из ресторана открывался отличный вид на голубой залив с замком Иф, описанным Дюма в «Графе Монте-Кристо». На овеваемой легким бризом террасе было комфортно и немноголюдно. Майор заказал мидии, сваренные в луковом бульоне, жареную макрель под соусом, провансальский сыр и бутылку «Пастиса».
– Сорок пять градусов, – сказал, разливая в рюмки пахнущую анисом жидкость. – Ну, за партию и правительство! – провозгласил тост, и мы дружно подняли рюмки.
Когда выхлебали бульон с морепродуктами, я учинил ответный – за здоровье майора! – вслед за чем перешли на «ты», отбросив субординацию.
Дувалова звали Анатолий, и он рассказал мне много интересного. Из того, что имеет отношение к оперативной обстановке. Оказалось, что помимо консульства в качестве «довеска» мне предстояло обслуживать еще и наше торгпредство, а также бывать на разного рода встречах и приемах.
– Там не вздумай бухать, – многозначительно сказал Толя. – Французская контрразведка любит подставлять на них своих баб. Трахнешь такую и попался на крючок. Со всеми вытекающими. Усек?
– Ага, – сказал я, поежившись. – Не буду. А как наш контингент, в смысле в консульстве и торгпредстве?
– Скажу тебе честно, говно, – наклонился ко мне майор. – Половина блатных и никакой любви к Родине.
– Иди ты! – выпучил я глаза. – А где же патриоты?
– Патриоты только в «органах», как мы с тобой – оглянулся он по сторонам. – Остальным верить нельзя. Как говорил папаша Мюллер.
– Так что же делать? – изобразил я притворное удивление.
– Выявлять и отправлять в Союз, а там сажать, – потянулся Анатолий к бутылке.
Завершая обед, мы выпили по чашке кофе, майор был «ни в одном глазу», сказывалась старая школа, после чего, уплатив по счету, вернулись к себе на службу.
В последующие три
