Задерживаясь по вечерам, привел в порядок литерное[13] и агентурные дела, а также другие документы, составил график работы с источниками[14] и стал их понемногу «доить»[15], впрочем, без особого успеха. Отечественные сексоты сообщали разную мелочевку, вроде того кто среди своих слушает «вражеские голоса», фарцует или травит политические анекдоты, а французы вообще несли всякую ахинею, требуя за них оплату. Между тем мне нужен был успех, для закрепления позиций и дальнейшей реализации плана. А то ни дай бог раньше срока вернут назад, и все мои усилия насмарку.
– Пошевели мозгами по Европе немного вперед, – подсказала чекистская составляющая. До этого момента все четыре молчали. Не иначе, переваривая заграницу.
– А что? Это мысль! – воодушевился Волобуев и начал шевелить. Подкорка выдала целую серию еще не случившихся событий. Лишние я отсеял. Остались два. Которые вполне можно было использовать.
«24 сентября советские спортсмены Людмила Белоусова и Олег Протопопов запросили политическое убежище в Швейцарии»; «26 октября Президент Южной Кореи Пак Чон Хи убит агентом иностранной спецслужбы».
– Так, эти танцоры пусть валят, невелика потеря, – решил я, – а вот убивать лидера дружественной нам страны не дадим. Хрен вам в рыло.
Теперь нужно было реализовать проект, для чего, несколько раз наведывавшись в порт и посетив тамошние притоны, я завербовал корейца. Представившись сотрудником французского Интерпола. Документы прикрытия для этого имелись самые разные. Кореец был из эмигрантов, за деньги готов на все и под мою диктовку накатал нужную информацию. Я ее закрепил сведениями, якобы полученными от доверенного лица[16], и, связавшись с Парижем, попросил встречи со своим начальником. А на ней ознакомил того с полученным оперативным сигналом. Полковник заглотил наживку, даже не потребовав контрольной встречи[17], сказал: «Хорошо служишь, сынок, так держать», доложил в Центр, и колесо завертелось.
В конце октября в ряде газет появилось сообщение о предотвращении покушения на Пак Чон Хи, а также задержании корейской спецслужбой американского наймита. Мой шеф получил за это медаль, а я премию в размере двух должностных окладов.
– Ну вот. Есть первый результат, – сказал я себе, пересчитывая в кабинете премиальные франки. – Теперь можно немного расслабиться.
И пустился «во все тяжкие», желая изведать прелести загнивающего капитализма. Для этого после службы, возвращаясь в свою холостяцкую квартиру, я менял скромный костюм фабрики «Большевичка» на иностранное шмотье, садился в «Рено» и отправлялся в злачные места Марселя.
Еще находясь в Москве и готовясь к этой командировке, я читал обзорную справку по городу, называемому еще «Вратами Алжира». В ней значилось, что это французский Чикаго. Из почти миллиона жителей двести тысяч были выходцами из стран Магриба, сто пятьдесят тысяч из Южной Сахары (так называемой Черной Африки), чуть меньше из Центральной Азии и Китая. Среди молодежи число «понаехавших» составляло еще больше. В Марселе грабили на улицах, в барах, банках и даже в машинах. Причем с равным успехом в любое время суток. Молодые, бедные, голодные, а потому до безумия отчаянные африканцы в то время уже оставляли проституцию и игральные автоматы пенсионерам из Италии и Корсики, а сами начинали заниматься более выгодным бизнесом – наркотрафиком. Который контролировала американская диаспора. На восемьдесят процентов это была марихуана – травка, но ее годовой оборот составлял более одного миллиарда долларов в год только по официальной статистике. Однако это меня особо не пугало, поскольку в «лихие 90-е» у нас было похлеще.
Для начала Волобуев посетил несколько борделей, где поочередно оценил африканку с француженкой, а после азиатку. Те оказались на уровне, но значительно уступали нашим. В сексапильности и интеллектуальном развитии. С борделей я переключился на притоны, где покурил немного травки, поглядел «танец живота», а заодно подрался с пьяными моряками из Гданьска. Так захотел сидящий внутри свой, вместе с шахтером.
Поляков было много, в связи с чем я стал ругаться матом на родном, и соотношение сил тут же изменилось. Откуда-то заорали несколько голосов «майсь, кацап!», и в драку ввязался пяток французов.
Потом Волобуев пил с ними джин, а под утро вернулся домой без бумажника и часов. Хорошо хоть «Рено» не сперли.
Поскольку премия улетучилась как дым, а зарплаты скромного служащего консульства на все это «загнивание» не хватало, я решил пополнить бюджет, в очередной раз воспользовавшись своими необычными знаниями. Для этого обратился к подшивкам старых газет, хранившихся в архиве консульства, принялся изучать их на предмет нашумевших преступлений, которые остались нераскрытыми. Спустя несколько часов в одном из номеров «Юманите Диманш» за 1976 год я наткнулся на сообщение о том, что в июле неизвестные совершили дерзкое ограбление банка «Соцьет Женеаль» в Ницце, умыкнув оттуда шестьдесят миллионов франков, и за сведения о них гарантировалось вознаграждение в двести тысяч. Что-то об этом я слышал раньше, и тут же напряг все свои составляющие.
Правоохранители забрюзжали, что ничего не знают, поскольку это не их профиль, шахтер зевнул, а вот моряк тут же выдал: «Деньги умыкнул Альберт Спаджиари с двумя подельниками. Бывший военный».
– Откуда знаешь? – не поверил я.
– У нас в «Неделе»[18] было сообщение, – заявил он. – Прочел по случаю.
– Ну, молодец, подводник, – умилился я. – Куплю тебе бутылку «Каберне». Вспомнишь боевую молодость.
– А нам? – тут же завякали другие.
– А вам привет от Волобуева. В том самом смысле.
Теперь дело оставалось за малым. Выяснить в банке, остается ли в силе их предложение. И если «да», слить Спаджиари. Первое я проделал, позвонив из телефонной будки в финансовое учреждение, где всё подтвердили, а второе провернул через одного из своих французских агентов по кличке «Ришар», пообещав ему половину премиальной суммы. В результате тот, следуя полученным инструкциям, выехал в Ниццу, где встретился с банкирами и сообщил тем имя преступника, которое якобы узнал случайно (на этот счет имелась соответствующая легенда). Спаджиари арестовали, все подтвердилось, и «Ришар» получил все, что причиталось. До последнего франка. На нашей очередной встрече половина перешла в мой карман, а агента я на время «законсервировал». В целях собственной безопасности.
«По-тихому» прогуляв еще пару тысяч, я приобрел на остальные несколько бриллиантов и спрятал их в надежном тайнике, после чего хотел вплотную заняться планом своего исчезновения. Но не тут-то было.
Дело в том, что близились летние Олимпийские игры, назначенные мировым сообществом в
