Первое, что отличает страну – это чистота. На каждом шагу стоят урны. Местные жители очень обеспокоены экологией своей страны, поэтому даже в самом бедном районе королевства нет мусора, в отличие, например, от соседствующих Индии или Непала.
Еще одна колоритная особенность – это здания, внешне напоминающие малахитовые шкатулки. В 70-х годах действующий монарх издал указ о том, что все сооружения (начиная от жилых домов и заканчивая аэропортом) должны быть расписаны традиционными орнаментами. С тех пор так и повелось.
Восемьдесят процентов населения Бутана – это сельские жители, поэтому жизненный уклад здесь деревенский. В каждом жилище повсюду развешаны портреты короля и его супруги, жители Бутана искренне любят и почитают их всем сердцем. На крыше дома обязательно должен развеваться традиционный флаг – хатаги (это полотна белой ткани с молитвами). Все бутанцы в обязательном порядке придерживаются национального дресс-кода. Мужчины должны носить гхо (тяжелый халат длиной до колен, подвязанный поясом), а женщины – блузки, поверх которых накидывается прямоугольный кусок ткани (кира).
Климатические условия разнятся в зависимости от того, в какой части страны вы находитесь: от теплых и влажных джунглей на юге (на границе с Индией) до вечных ледников на севере (на границе с Тибетом). В западной, центральной и восточной частях погода скорее напоминает европейскую. С каждым годом все больше и больше туристов открывают для себя экзотические красоты Бутана. Однако приезжих по-прежнему здесь немного.
«Да, – думал я. – В этой сказочной стране можно будет почерпнуть много полезного и немного рицать. А затем отправиться в Тибет, где заняться им по полной программе». Столь радужные размышления прервало очередное сообщение, донесшееся из динамиков – начиналась регистрация на Тхимпху.
Я расплатился с официантом, дав ему щедрые чаевые, взял свой дипломат, спустился вниз и направился к стойке регистрации. Там уже находились несколько десятков пассажиров, у которых поочередно проверяли паспорта с билетами две миловидные девицы с ногами от плеч и в мини-юбках. Процесс занял не более пятнадцати минут, далее последовал таможенный досмотр – поверхностный и формальный, вслед за чем всех пригласили к выходу на взлетную полосу, у которого вылетавших ждали два яркой окраски автобуса. Ведомые сопровождающей мы погрузились в них, гармошки дверей бесшумно закрылись, и транспортные средства мягко покатили один за другим по серому бетону. Спустя непродолжительное время они встали у белоснежного «Конкорда», хвостовое оперение которого было расцвечено колерами французского национального флага. К описываемому времени это был один из лучших воздушных лайнеров, используемых на дальних магистралях, с крейсерской скоростью более двух тысяч километров в час и дальностью полета сверх семи тысяч. У борта лайнера уже стоял трап, мы выгрузились, и посадка началась.
Кукольного вида стюардесса взглянув на мой билет, кивнула изящной головкой с прической «а-ля гарсон», предлагая войти в салон, после чего я ступил на борт воздушного судна. Оно впечатляло размерами и комфортом.
Пассажирский отсек с двумя рядами кресел, увенчанных белоснежными чехлами, терялся вдали, все было отделано хромом и пластиком, под ногами пружинила ковровая дорожка.
Мое место оказалось в средней части самолета, крайним справа у иллюминатора. Я сунул дипломат в ячейку ручной клади у подволока[20], после чего уютно расположился в кресле. Соседом сбоку оказался высокий, средних лет латинос с орлиным профилем, угнездивший на коленях футляр со скрипкой.
– Буэнас тардес, амиго[21], – улыбнулся он, перехватив мой взгляд. После чего добавил на французском: – Я музыкант, лечу в Бутан на гастроли.
– Похвально, – кивнул я. – Желаю удачи, – и тоже изобразил улыбку.
Вскоре посадка закончилась, трап укатил в сторону, а стюардессы совершили предполетный ритуал. Одинаковый во всех авиакомпаниях мира.
Далее на переборках зажглись таблички «но смокинг», послышался свист запускаемых турбин – лайнер плавно покатил к месту старта. Там он на минуту встал (свист моторов перешел в рев), чуть задрожал корпусом и принялся набирать разбег, все убыстряясь. Еще несколько секунд – под крылом поплыла взлетная полоса, потом зелень рощ, которые сменила бескрайняя синева моря…
Турбины умиротворяющее гудели, стюардессы, мило улыбаясь и играя бедрами, развозили на тележках напитки и сувениры, в салоне царили спокойствие и благодушие. Когда одна из стюардесс оказалась рядом, я попросил у нее коньяк, который незамедлительно принялся смаковать, рассматривая воздушное пространство. За иллюминатором плыл воздушный океан, а под ним расстилалась бесконечность облаков, принимающих самые фантастические очертания. Воздушные замки сменялись человечьими профилями с головами, те превращались в диковинных зверей с птицами и так далее.
Коньяк приятно расслаблял. Оторвавшись от созерцания, я зевнул, поставил пустой бокал на откинутый перед собой столик и уснул. Под гул турбин и убаюкивающий свист вентиляции. Мне снился сказочный Бутан, и я в золотой одежде ламы, проповедующий пастве небывалое. Тысячи людей с благоговением внимали, в перерывах я изрекал мантры, состояние было близкое к оргазму. Потом кто-то из верующих громко заорал: «Всем сидеть! Не двигаться! Это угон!»
Видения исчезли.
На сиденье сбоку от меня лежал открытый футляр скрипки, а рядом, в проходе, высился латинос, потрясая в руке куцым израильским «Узи» с торчащим из рукоятки магазином. У открытой двери кабины пилотов, направив туда браунинг, что-то орал второй, араб в белом балахоне, а в хвостовой части, демонстрируя в руке гранату, скалился здоровенный негр. У меня по коже пошли мурашки.
– Ни хрена себе, – прошептали губы, а мозг стал лихорадочно соображать, что делать.
– Сиди тихо, не рыпайся, – тут же дал внутри совет чекист. – Как в таких случаях учили.
– И запоминай их приметы, чтоб потом дать показания властям, – добавил прокурор. – Это важно. – Не, лучше дай бандиту в лоб, – возбудился шахтер. – Что делают, суки!
– А потом вырви ствол и с «Варягом» вперед! – призвал моряк.
Внутри все смешалось в противоречиях. Как результат, я попытался вскочить и тут же получил от латиноса удар железякой по голове. Там вспыхнуло и погасло.
Глава 4
На берегах Ориноко
Я открыл глаза и почувствовал сильнейшую ломоту в затылке. Лайнер, воя турбинами, тянул над бескрайним лесным морем с артериями рек внизу… которые стремительно приближались.
В салоне царили хаос и вопли перепуганных людей, сверху на головы рушился багаж из открывшихся ячеек. Еще через несколько секунд, заваливаясь набок, «Конкорд» стал задевать правой плоскостью верхушки деревьев, потом его тряхнуло, и самолет стал разваливаться на части.
Все вокруг заполнили душераздирающие крики. Сбоку от меня треснула обшивка – разверзлась громадная дыра, кресло сорвало с кронштейна и вместе со мной высосало в аэродинамическую воронку.
– Мама! – заорал я, в бешеном вихре несясь по спирали вниз, а потом ухнул в высокий фонтан брызг.
«Б-б-у-у», – задолбило в ушах, в рот хлынула
