Еще три года назад, когда я обретался в столице, в 5-м главке КГБ СССР был организован отдел, задачей коего являлось осуществление оперативно-чекистских мероприятий по срыву подрывных акций противника и враждебных элементов в период подготовки и проведения Олимпиады. Его личный состав сразу же ударно занялся чисткой Москвы в этом плане, выявляя внешних, а также внутренних врагов тайными силами и средствами. Первых брали в активные разработки и локализовали, вторых же выдворяли за 101-й километр. От греха подальше. А за полгода до начала игр акулы империализма в лице Великобритании, США и Канады под предлогом ввода наших войск в Афганистан организовали бешеную кампанию по бойкоту Олимпиады. Желая ее сорвать в своих враждебных интересах. В этой связи все советские посольства за рубежом, а также состоящие при них «бойцы тайного фронта» получили указания всячески препятствовать проискам империалистов, а заодно пропагандировать мероприятие. Для этих целей были выделены дополнительные средства, и работа закипела.
Наш посол во Франции заявил решительный протест их правительству, явно примкнувшему к организаторам всего этого шабаша, консульство выдало массу въездных виз французским коммунистам, а мы нацелили агентуру с доверенными лицами, а также сочувствующими на пропаганду Олимпиады. Помимо этого в нескольких типографиях были изготовлены с последующей раздачей тысячи ярких буклетов с видами Златоглавой, перечнем гостевых льгот и прочей «халявой»; две парижских и одна марсельская газеты поочередно тиснули заказные статьи о преимуществах социализма, а еще были организованы пикеты у посольств и миссий – организаторов бойкота.
В Марселе пикетчиками занимался я лично, для чего приобщил (естественно, не бесплатно) десятка три люмпенов из недавно прибывших туда арабов с азиатами. Им были выданы плакаты, на которых было написано по – английски: «Руки прочь от Олимпиады!», «Да здравствует Советский Союз!», а на трех (по – русски) «Картер и Тэтчер – засранцы!». Последние исполнил ваш покорный слуга. Типа ответа зону.
Как известно, Мероприятие прошло при полном аншлаге: в нем приняли участие спортсмены из восьмидесяти стран, а наши атлеты огребли подавляющее число медалей. Да еще установили целый ряд мировых рекордов, в пику заокеанским друзьям. Мол, нате вам! Выкусите!
Когда же спустя месяц олимпийские страсти улеглись, и мир занялся своими обычными играми, меня вызвал в Париж непосредственный начальник, заявив:
– Ну что, Волобуев? Допрыгался?
– Не понял, товарищ полковник – озадачился я. – А в чем, собственно, дело?
Далее последовала непередаваемая игра слов, самыми литературными из которых были – жертва аборта и недоносок. Потом начальник чуть успокоился, выпил валидола и сообщил, что к нам едет представитель Центра. И вроде как по мою душу. Оказывается, гнусные американцы с англичанами сфотографировали в Марселе три моих плаката на русском языке, передали снимки в свои посольства в Москве, а те заявили ноту МИДу. Мол, недружественный шаг и оскорбление их лидеров.
– Ты знаешь, чем это для тебя может кончиться? – вопросил шеф, глядя на меня, словно Ленин на буржуазию.
– Знаю, – потупился я. – Больше не буду.
– Ясно, что не будешь. Тебя, скорее всего, отзовут и отправят куда-нибудь за Урал. Кстати, поделом. Будешь там чертить плакаты на скалах.
На этом разговор был закончен, и начальник порекомендовал мне паковать чемоданы.
«Твою мать, а как хорошо все начиналось, – возвращаясь скоростным поездом в Марсель, с горечью думал я. – Еще бы чуть-чуть и свобода».
За окном проносились пейзажи юга Франции, вокруг в креслах о чем-то беззаботно щебетали потомки галлов.
– А почему бы нам не свалить до приезда этого самого гонца? – шепнул внутри меня прокурор.
Его тут же поддержали шахтер с моряком:
– Точно, надо рвать когти!
– Не слушай этих идиотов, – предостерег чекист. – В таком случае тебя сочтут изменником и рано или поздно отловят. У «конторы» длинные руки. А затем привезут в Союз. На суд пролетарского гнева. Или еще хуже. Шлепнут на месте. Как Меркадер – Троцкого.
От столь грустных перспектив я поежился, воссоздав картину, как боевик ПГУ[19] проламывает мне голову ледорубом, а потому решил не суетиться. По принципу «спешка нужна только при ловле блох», часто применяемому в чекистской практике. И, как оказалось, не ошибся.
Куратор из центра прибыл вовсе по другим делам. В посольскую резидентуру. А заодно передал мне благодарность от Андропова и поздравил с присвоением очередного воинского звания – капитан. За проявленную инициативу и находчивость.
– Ну, вот видишь, а ты боялся, – воспрял духом начальник. После чего предложил выпить по рюмке «мартеля». Генерал с Лубянки благосклонно кивнул головой, мол, можно.
Глава 3
Не говори «гоп»
После отъезда высокого гостя в Москву, я вплотную занялся подготовкой к побегу. Вдруг возьмут да и заберут на повышение в центральный аппарат, при таком раскладе. Для осуществления замысла следовало обзавестись паспортом гражданина Франции, разыграть свою трагическую кончину, а потом сесть на один из авиалайнеров Марсель – Тхимпху в качестве туриста. Почему именно в Тхимпху? Отвечаю. Лететь сразу в Китай было чревато. После «культурной революции» и смерти великого Мао Китай все еще оставался достаточно закрытой страной, где каждый прибывающий туда европеец попадал в поле зрения китайских спецслужб и порою исчезал. Бесследно. Что, естественно, меня не устраивало. Кроме того, виза в Китай давалась всего на тридцать дней. А после истечения срока иностранцы выдворялись.
Тхимпху же был столицей королевства Бутан в Гималаях, которое граничило на севере с «Поднебесной», откуда можно было пробраться в Тибет под видом странствующего монаха. А до этого пройти школу в одном из буддийских монастырей. Обучившись образу жизни и повадкам.
Паспорт я приобрел за 500 франков, использовав одного из своих агентов, имевшего знакомых в полиции Марселя. Она была продажной, а потому за деньги исполняла все. Вопрос был только в цене товара. По паспорту я значился Этьеном Готье, тридцати лет отроду, уроженцем местечка Руссильон в Провансе.
Теперь следовало обставить свое исчезновение, преподнеся его как несчастный случай. Это было тоже несложно.
С момента прибытия к новому месту службы, по выходным я регулярно посещал на машине Лазурный берег, который часто называют французской Ривьерой. Там загорал на пляжах и купался в море, а через пару месяцев, купив акваланг, продолжил занятия дайвингом. Он и должен был помочь исчезновению Волобуева.
Накануне побега, который был намечен на очередной выходной, я прихватил из тайника бриллианты, упрятав их в зажигалку «Зиппо», а из сейфа в кабинете – часть наличных франков, оставив пару сотен для будущего дознания. Чтобы его запутать.
Затем рассказал двум коллегам, что собираюсь в субботу навестить пляж в районе местечка Сен-Тропе и поплавать в море с аквалангом.
– Смотри не потони, – сказал один. Брюзга и перестраховщик.
– Типун тебе
