Для начала он поинтересовался, как гостям живется в монастыре, я ответил словами благодарности, а потом настоятель сообщил, что предначертанное мною сбылось. Азиатская общественность скорбит по поводу гибели президента Ливана, а новым избран его брат Амин Жмайель.
– Такова его карма, – потупил я взгляд. – Ничто не вечно в подлунном мире. Теперь вы мне верите?
– В некотором роде да, – качнул головой лама.
– Тогда слушайте второе предсказание, – сделал я значительное лицо, медленно перебирая зерна четок. – Оно более важно для Бутана, чем первое.
– Я весь внимание, – ответил настоятель.
– Через неделю сикхи захватят здание индийского парламента в Нью-Дели. И ваш король может предотвратить нападение. Если пожелает.
Сказав это, я встретился с собеседником взглядом и понял, что стрела попала в цель. Индию с Бутаном связывали давние политические, экономические и культурные отношения, а кроме того она всегда покровительствовала своему соседу.
– О вашем пророчестве я сегодня же доложу его величеству, лама Уваата, – сложил настоятель перед собой руки. Я же сделал значительное лицо, поскольку впервые был назван столь почетным религиозным именем.
– Только вся ответственность лежит на вас, – продолжил он. – Наш король добр, но его авторитет превыше всего. Вы меня понимаете?
– Понимаю, уважаемый, – ответил я. – Мой для меня тоже.
На следующее утро, когда мы с Кайманом завтракали лепешками с сыром из молока яка, запивая их горячим чаем, из резиденции монарха по мою душу прибыл автомобиль.
– Если не вернусь, считай меня коммунистом, – сказал я Кайману, усаживаясь в машину.
– Типун тебе на язык, – сплюнул через плечо вышедший проводить меня приятель.
Его Величество король Джигме Сингье Вангчук, насколько я знал из местных газет, которые регулярно просматривал, был достаточно прогрессивным и вменяемым монархом. Взойдя на трон после своего отца, а перед этим получив блестящее образование в Индии, а затем в Англии, он продолжил начатые папашей демократические реформы в государстве, причем довольно успешно. Кроме того четвертый монарх Бутана был высоко культурным человеком, чтившим национальную историю и традиции.
Король принял меня в загородном доме, находившемся неподалеку от его резиденции, без особых церемоний. По сравнению с виллами российских олигархов, некоторые из которых приходилось лицезреть в прошлой жизни, жилище бутанского монарха выглядело гораздо скромнее. Встретивший нас при въезде на территорию, офицер охраны провел меня в небольшой холл, выполненный в традиционном стиле, где, попросив обождать, скрылся за лакированной, с резными драконами дверью. Через несколько минут он вернулся, пригласил меня внутрь, а сам остался снаружи.
– Проходите, – услышал я мягкий голос из глубины просторного кабинета.
Кабинет был освещен утренними лучами солнца, отражавшимися от инкрустированных ценными породами дерева стен, хрусталя бронзовой люстры на потолке и крытого узорчатым ковром светлого паркета. В дальнем конце кабинета за письменным столом сидел человек примерно моих лет, одетый в национальную одежду и с породистым лицом, которого я узнал по часто встречавшимся на улицах портретам. Зреть сильных мира сего мне приходилось не раз, а посему, изобразив легкий поклон, я чинно прошествовал вперед, потом по знаку монаршей руки присел в одно из стоявших сбоку золоченых кресел.
– Мне рассказал о вас настоятель монастыря Симтокха-Дзонг и мой учитель лама Дже Цонкап, – сказал, внимательно оглядев меня, правитель Бутана. – А также о двух ваших предсказаниях. Первое, с его слов, сбылось. Меня интересует, насколько вероятно второе.
Я изобразил глубокомыслие на лице, поймал ладонью пушинку в солнечном луче и заявил:
– Как то, что я сижу перед вами.
На лице монарха ничего не отразилось, как часто бывает у азиатов, и он застыл в неподвижности.
– Идите, – шевельнул губами спустя минуту. – И ждите.
Я встал из кресла, сложив руки перед собой, чуть поклонился и, мягко ступая сандалиями по ковру, вышел. А когда черный лимузин с молчаливым водителем вез меня назад, подумал, не ошибся ли в хронологии событий.
– Не боись, – философски изрек внутри шахтер. – Если что, все сядем.
– Ты как, чекист, все точно посчитал, не ошибся? – забеспокоились моряк с прокурором. – А то знаем мы вас. Мутные ребята.
– Как было, так и посчитал, – огрызнулся чекист. – Сидите тихо и ждите.
Лимузин меж тем, оставив позади столицу, спустился в долину с разбросанными там и сям домами, поднялся по серпантину к храму и, объехав его стороной, остановился у нашего жилища. Выйдя из лимузина, я хлопнул дверцей, и машина, развернувшись, запылила назад, а со скамейки под высоким кипарисом мне навстречу поднялся Кайман, игравший там в нарды с послушником, который нас обслуживал.
– Ну как? Пообщался с узурпатором? Все путем? – спросил он, подбрасывая в руке игральные кости.
– Вроде того, – кивнул я бритой головой. – Сказано ждать. До особого распоряжения.
– Представляю, какой у него сейчас мандраж. Сообщить о твоем пророчестве индийскому премьеру или нет, – подмигнул он мне. – То и другое чревато. – Да, тяжело быть королем, – согласился я. – Но на то они и помазанники Божьи.
– Ты как насчет того, чтобы выпить местного самогона? – взглянул на небо Кайман. – Тем более такой случай и дело к обеду.
– Хорошо бы… пива, – ответил я словами Семен Семеновича Горбункова из «Бриллиантовой руки», и мы весело расхохотались.
– Эй, Чонг, – обратился приятель на ломаном китайском к юному послушнику, болтающему ногами на скамейке. – Дуй в деревню и купи нам бутыль ара, – протянул тому купюру с изображением храма. – А сдачу оставь себе с приятелями на сладкое.
– Слушаюсь, господин, – поклонился тот, вскочив со скамейки, лапнул денежный знак и умчался, сверкая пятками.
– Шустрый малый, далеко пойдет, – одобрительно изрек Кайман, после чего мы поднялись в нашу скромную обитель.
Глава 4
Обещание королю и поездка в святое место
Пророчество ламы Увааты оправдалось.
Спустя неделю тягостного ожидания (Кайман через день ездил на муле в Тхимпху, откуда привозил свежие газеты, но там интересующего нас не было), во второй половине дня к кипарису, под которым я медитировал, усевшись на циновку и обратив взгляд на верхушки Гималев, подкатил тот же автомобиль. Из него нарисовался офицер охраны, который деликатно подождал окончания моего общения с богами, лишь тогда, топнув ногой, приложил руку к козырьку фуражки:
– Его Величество король Джигме Сингье Вангчук желает вас видеть!
– Уваата это знает, – сомкнул я веки, затем пропел тройку сутр, они эхом откликнулись в ущельях, и встал на ноги.
Выглянувший из окна Кайман спустился вниз, вручил мне четки с красной шерстяной накидкой, поскольку день был прохладный, я набросил ее на плечи подобно римскому патрицию и проследовал к задней открытой дверце лимузина, у которой предупредительно застыл шофер в униформе. Когда я уселся, они с начальником заняли передние места. Автомобиль тронулся с места.
– Ни пуха, ни пера! – проорал, исчезая сзади, Кайман.
– К
