– Давай «Последнюю поэму», – тихо сказали внутри. – А мы послушаем.
Я взял первые аккорды.
Ветер ли старое имя развеял,Нет мне дороги в мой брошенный край,Если увидеть пытаешься издали,Не разглядишь меня, не разглядишь меня,Друг мой, прощай…вольно и свободно понеслись в бледный купол ноябрьского неба теперь уже песенные строки.
– Это ж надо так написать, – когда унеслись в бесконечность пространств последние катрены, всхлипнул внутри моряк, бывший самым сентиментальным.
Остальные составляющие молчали, чуть пошмыгивая носами. Я тоже расчувствовался и прошептал:
– Ничего. Еще не вечер, ребята.
Затем встал и отправился писать дневник. Начиная с момента новой жизни.
Для начала, убрав гитару в шкаф, я уселся за стол и заправил ручку чернилами, а потом открыл тетрадь и на внутренней стороне обложки указал свой последний московский адрес, имя с фамилией и номер домашнего телефона. Сделал это, скорее, по привычке. Так когда-то помечал свои записные книжки.
Далее в центре первой страницы, я каллиграфически вывел «Дневник», перевернул и вверху второй начертал дату своей кончины. Все, что случилось потом, после вознесения, скрупулезно описал и поставил точку. Учинив задел, спустился на кухню, где пообедал вместе с Чонгом, а потом совершил прогулку по окрестностям.
Все последующие семь дней недели, обращаясь к внутренним резервам за уточнениями и угощая их дармовой выпивкой, я добросовестно описывал свою новую жизненную стезю, стараясь быть объективным. На восьмой же решил отдохнуть. А поскольку лучший отдых – есть перемена занятий, порывшись в вещах, нашел оставленную Ракшми записку с координатами ее тетки.
– Слушаю, – пропел в трубке знакомый голос, после того как я набрал номер.
– Это я, дочь моя. Лама Уваата.
– Учитель! – радостно взлетел он на высокой ноте. – Рада вас слышать!
– Как твое драгоценное здоровье?
– Плохо, – вздохнула жена брахмана. – Демоны вернулись, и я нуждаюсь в вашей помощи.
– Хорошо, я буду вечером, после захода солнца. Жди, – положил лама Уваата трубку.
Когда пурпур заката сменился на синие сумерки, я на наемном такси подъехал к указанному в записке дому. Он находился неподалеку от центра и был выстроен в национальном стиле. Первый этаж светлел камнем, с идущим по фасаду затейливым орнаментом, второй был выполнен из дуба, с длинным выносным балконом и вычурной крышей. К боковым стенам примыкала глухая высокая стена, за которой угадывались деревья.
– Не хилая у тебя тетка, – сказал я сам себе, отпустив такси, и направился по выложенной плитами дорожке к входу.
Поднявшись по ступеням крыльца, остановился у глухой двери с начищенным бронзовым кольцом, дважды звякнув им по оскаленным зубам такой же драконьей морды.
Вскоре за дверью щелкнул запор, и меня с почтением встретили. Ракшми с весьма импозантной дамой. Та была лет на пять старше, фигуристая и с темным пушком на верхней губе, что говорило о сексуальности.
– Знакомься, тетя, – представила гостя шми. – Это лама Уваата.
– Амита, – томно изрекла дама, протянув надушенную руку. – Я уже слышала о вас от племянницы как о непревзойденном врачевателе.
– Ракшми преувеличивает мои скромные возможности, – пожав ее, чуть наклонил я голову.
Далее стоявший позади хозяйки мальчик-слуга принял от ламы верхнюю накидку, и мы прошли из холла, откуда вели ступени на второй этаж, в ярко освещенную гостиную. Она была выполнена со вкусом и обставлена дорогой мебелью. Интерьер дополнялся аудиосистемой, из которой лилась тихая музыка, а также современным телевизором.
– У вас очень уютно, – сказал я, опускаясь в предложенное, стоявшее рядом с вычурным столиком кресло.
– Мой муж член королевского суда, – жеманно ответила хозяйка, когда женщины уселись напротив. – Он сейчас в длительной командировке в Европе.
«А вы с племянницей отрываетесь по полной», – подумал я, перебирая четки.
Словно прочтя мои мысли, Амита посмотрела мне в глаза и лукаво улыбнулась.
– Может, перейдем к осмотру? – перехватив ее взгляд, сказала Ракшми. – Я что-то неважно себя чувствую.
– Да-да, – поддержала ее тетка. – Здоровье превыше всего. А потом мы все вместе поужинаем.
Вслед за этим мы с пациенткой поднялись наверх в ее комнату, где после краткого осмотра я установил, что болезнь вернулась, и приступил к ее врачеванию. Описывать его не буду, все было по методу Друкла Кюнле и в пределах уже известного читателю трактата. Спустя час мы спустились в столовую, где уже был накрыт стол, за которым нас ждала радушная хозяйка. – Надеюсь, ничего страшного нет? – задала она невинный вопрос, приглашая усаживаться.
– Еще несколько сеансов, и я буду совершенно здорова, тетя, – промурлыкала довольная Ракшми, поправляя пальчиками локоны.
К ужину служанкой было подано вино – старый выдержанный херес, что весьма подняло нам настроение.
– Послушайте, святой отец, – сказала раскрасневшаяся хозяйка дома. – Меня в последнее время по ночам тоже стал навещать демон. Эта болезнь случайно не заразная?
– Сложный вопрос, – изобразил я глубокомыслие на лице, поняв, к чему она клонит.
– А нельзя ли осмотреть и меня, – продолжила меж тем дама, переглянувшись с Ракшми. Та прыснула в кулак и отвернулась.
В это время херес, дошедший до желудка, пробудил составляющих, те потребили свою часть и стали давать советы.
Первым, как всегда напрямую, высказался шахтер.
– Телку надо трахнуть, коль просит, и все дела, – безапелляционно заявил он.
– Тем более что моряк пьет все, что горит, и дерет, что шевелится, – поддержал коллегу подводник.
– Не вздумай, – запротестовали чекист с прокурором. – Это форменное бл…о, а ты человек моральный. Не опускайся до Казановы.
Выслушав всех и неспешно высосав очередной бокал, я обратился к Амите. Ждавшей ответа.
– Можно, дочь моя, – сказал проникновенно. – Этим может заняться мой ученик и ассистент Кайман. Он тоже опытный врачеватель.
– Да-да, тетя, – поддержала меня Ракшми. – Я слышала о нем в храме Друкла Кюнле от прихожанок.
– И когда столь достойный лекарь сможет навестить меня? – часто задышала хозяйка.
– Думаю, скоро, – ответил я. – Не будем торопить события.
Глава 6
Мы отправляемся на «Крышу Мира»
Мои надежды оправдались.
Спустя еще неделю (все это время я перемежал написание дневника лечением Ракшми по вечерам) из монастыря Святого Сумасшедшего вернулся болящий.
– Однако, – протянул я, увидев его на двух ногах, с бритой головой и в одежде монаха.
– Ничего удивительного, – притопнул той, которая была сломана, вождь. – Их лекарь пользовал меня горным мумие с настойкой женьшеня, а еще заставлял принимать серные ванны. Налицо результат – зажило как на собаке.
– А почему у тебя такой вид? В смысле прическа и одеяние?
– Так я тоже принял постриг, – ухмыльнулся Кайман. – После излечения вдовы, по совету ламы Норбу. Святой отец очень настаивал.
– Ну что же, выглядишь ты вполне, – оглядел я приятеля.
При своем росте и стати, в красной накидке и бритый наголо он здорово напоминал гладиатора.
– А то, – повел мускулистыми плечами вновь испеченный монах и, чтобы окончательно меня поразить, басовито затянул мантру.
– Могёшь, – одобрительно сказал я. – Как вижу, ты время зря не терял. Уважаю.
– Ну да, – шмыгнул носом Кайман. – Меня регулярно обучал Норбу, когда мы с ним бухали. Кстати, как обещал, он пишет о тебе трактат. Неплохо получается.
Встречу, как
