Наташа попыталась вскочить, но не тут-то было — доктор Чо, судя по всему, предвидела такую реакцию, потому как Романофф обнаружила, что руки её были надёжно зафиксированы кожаными ремнями.
Откуда-то из темноты, в углу раздалась возня, и миг спустя на свет выскочил Клинт — всё ещё сонный и щурящийся, но вместе с тем встревоженный.
— Ну, наконец-то, — пробормотал он, тщательно скрывая волнение, — очнулась. А ведь доктор Чо была права, хоть я и пытался её отговорить.
— Что с Оливией?! — это единственное, о чём она могла думать.
— Всё хорошо, — уже мягче сказал он и, присел на край постели, — ушибы и пара синяков. Ерунда. Она сейчас наверху, в своей комнате, спит. Пеппер еле заставила её уйти, — Бартон усмехнулся.
— Так, значит, она всё это время была здесь? — в горле пересохло, голова кружилась и говорить получалось с трудом.
— А где же ещё ей быть? — Клинт пожал плечами.
Наташа почувствовала облегчение. С её дочерью всё хорошо, и она не ненавидит её, хотя имеет на это полное право. Глаза предательски защипало.
— Она умная девочка.
Клинт провёл рукой по её щеке, и Наташа прикусила губу, чувствуя, что ещё немного, и она точно разрыдается.
— Прости меня… Я не должна была идти туда одна. Это было так глупо с моей стороны.
Только сейчас Наташа в полной мере осознала, какому риску подвергла Оливию, отправившись к Ран Джуну в одиночку. И о чём она только думала? Страшно представить, что было бы, если бы Клинт, близнецы и Стив вовремя не подоспели.
— Я никудышный агент, — печально заключила она.
— Перестань, — Клинт отстегнул ремни и помог ей усесться. — Ты делала то, что считала правильным. Как, кстати, себя чувствуешь?
— Как будто меня товарный поезд переехал, — призналась Наташа, — и слабость жуткая.
— Это вполне объяснимо, — Клинт подал ей стакан гранатового сока, — пей, как раз то, что нужно. Ты потеряла больше двух литров крови, и хотя доктор Чо уже сделала переливание…
— Голова цела и слава Богу, — усмехнулась она, с наслаждением отпивая сок. — Нам с тобой и похуже доставалось.
— Я испугался за тебя, — Клинт сделался серьёзным. Он взял её за руку и посмотрел в глаза. — Не хочу больше терять близких. Это очень больно.
— Не потеряешь, — Наташа накрыла его руку своей узкой ладонью, — даю слово.
В боксе её продержали ещё неделю. Доктор Чо оставила бы Наташу под наблюдением и на более долгий срок (всё-таки огнестрельное ранение, пусть и не задевшее жизненно важных органов, это не штуки), но Романофф отказалась наотрез, заявив, что хватит с неё больниц.
За время, что она провела в палате, её каждый день по очереди навещала вся команда. Тони, втайне от доктора притащил бутылку коллекционного бренди, “на всякий случай, если будет скучно”. Затем пришёл Стив, сделал Наташе выговор и забрал “сувенир”, пообещав серьёзно поговорить с другом-миллиардером. Пьетро, отправившись на очередное задание, снова умудрился заработать четырнадцать огнестрельных и два ножевых, и потому коротал дни в соседней палате, изредка пробираясь к “соседке по несчастью”. Приходили Фьюри, Ванда и Сокол… Такое внимание было, вне всякого сомнения приятно, но в то же время и утомительно — Романофф не привыкла к столь яркому проявлению заботы.
Самым тяжёлым оказался разговор с Оливией. Девушка не злилась, но лишь на третий день нашла в себе силы зайти и поговорить с глазу на глаз. Бартон, коротавший в палате Романофф дни и ночи, вышел, оставив мать и дочь наедине.
Он не слышал, о чём они говорили, но видел их сквозь окно, выходящее в коридор. Поначалу беседа явно не клеилась, Лив сидела сгорбившись и, отпустив взгляд, нервно перебирала теребила какую-то безделушку. Но потом Наташа взяла её за руку, а миг спустя они обнялись.
О полном взаимопонимании говорить было ещё рано, но первый шаг к сближению определённо состоялся. Им ещё предстояло многое обсудить и многое решить, но Клинт не сомневался — всё получится.
Два года спустя…
Оливия ещё раз огляделась вокруг, проверяя, не забыла ли чего. Вроде бы порядок. Наспех поправила волосы перед зеркалом, и уже собралась уходить, но у самой двери вдруг остановилась, и, вернувшись в комнату, захватила с подоконника фотографию в простой деревянной рамке. Сунула в рюкзак и вышла в коридор.
У порога стояли два чемодана — как ни старалась Лив собираться по минимум и брать “только самое необходимое” всё равно в итогу получилась целая прорва. Хотя, если подумать, впереди ещё полгода и до Рождества ей вряд ли удастся перелететь через океан.
Уже у лестницы она остановилась на несколько секунд, прислушиваясь к голосам внизу. Клинт и Наташа (она всего несколько месяцев назад, наконец начала называть Романофф “мама”) снова о чём-то спорили. Беззлобно, но как всегда шумно.
— Готова? — Наташа заметила её с самого начала, но окликнула только сейчас, — а мы уж решили, что ты передумала.
Ну, уж нет! Не для того она почти год ходила на курсы, подтягивала историю и латынь, чтобы вот так просто отказаться в последний момент. Да Наташа (ой, то есть, мама) наверняка устроила бы ей в таком случае знатную взбучку. Ей казалось, что Нат до сих пор не верила, что она передумала становиться агентом “Щ.И.Т.а” и вместо этого поступила в колледж в Англии. Если честно, Оливия и сама не до конца в это верила, но очень надеялась, что всё будет хорошо. Она и сама не могла точно сказать, в какой момент вдруг отказалась от цели, которую так долго считала главной в своей жизни и, наверное, это сформировалось под влиянием целого ряда обстоятельств.
— Просто решила немного задержаться, — улыбнулась Лив, — как-никак на полгода уезжаю.
Бартон посмотрел на часы.
— Если не хотим опоздать на самолёт, нужно выдвигаться.
Их отношения с Наташей уже ни для кого не были секретом, и даже дети Клинта отнеслись к этому не так эмоционально, как он опасался.
Нат по-прежнему жила в Нью-Йорке, а Клинт у себя в Тенесси, где они сейчас и находились по дороге в аэропорт Нешвилла. Такое положение вполне устраивало их обоих, хотя в последнее время Бартон проявлял особую настойчивость касательно переезда Наташи в его дом.
Глядя в окно автомобиля, Оливия гадала, каковы шансы на то, что приехав сюда на Рождество она, наконец, увидит маму полноценной хозяйкой этого дома. Хотя в Нью-Йорке тоже неплохо, и с Пьетро она может видеться чаще. Перед самым её отъездом
