— Раз! Два! Три! Мотор! — оператор крикнул это с таким видом, словно мы находились, как минимум, на голливудской киностудии.
—…С вами Тэсса Блумвуд, и сейчас наша команда находится в сорока милях от военной базы НАТО…
Я чувствовала себя воспитанницей детского сада, рассказывающей стишок, стоя на табуретке. Это был совсем не тот стиль, к которому я привыкла, и в котором мне было комфортно работать. Зазубренный накануне текст, написанный НЕ МНОЙ, а копирайтерами Шеффилда, безупречно отскакивал от зубов, но в нем не было жизни, не было искры, и главное – правды. Только фальшь и дешевая наигранность.
От жары кружилась голова, в горле пересохло, а по спине градом катился пот. Я чувствовала, что еще немного, и взорвусь, как одна из тех бомб, которые обезвреживал герой Реннера. Меня бесило все и вся. И ехидная улыбка Алекса в том числе. Вокруг был бесконечный простор, но мне казалось, что я клетке. Не развернуться, не выпрямить спину. И эта клетка продолжала уменьшаться.
Мне хотелось заорать, послать в пешее эротическое оператора-неумеху, а вместе с ним Шеффилда, и чтобы последний захватил с собой Инге, но губы и язык в это время произносили предписанный текст. Все вокруг было картонным и насквозь фальшивым, как неумело нарисованная картинка, одна из тех, что продаются по два доллара за штуку в газетных киосках метро.
—…Еще несколько дней назад здесь шли ожесточенные бои, но теперь, благодаря солдатам коалиции, эта зона полностью очищена от боевиков.
Я с самого начала не претендовала на лавры журналиста-разоблачителя, не лезла в политику, но и не целовала задницу американскому правительству, чем с упоением занимался сейчас Шеффилд. Его компания получала дотации от Пентагона, и Майклу было выгодно дружить с ними. Истинное положение дел волновало его в последнюю очередь, он хотел получить то, что порадовало бы его высокопоставленных друзей. Шеффилд, при всей своей крутизне, был самым обычным лизоблюдом, а я, раз уж связалась с ним, априори подписалась подыгрывать.
— Да, детка! Да! Это суперкласс!
Оператор разве что из штанов не выпрыгивал, но в своих неуклюжих попытках выглядеть круто, напоминал жалкого клоуна из провинциального цирка, но уж никак не мачо-профессионала. Да, точно. Цирка. Именно это слово вертелось в голове, пока я старательно играла на камеру.
Материал мы отсняли быстро. Время близилось к полудню – самому пику жары, и оставаться на солнцепеке было не только некомфортно, но и опасно. Напарник Алекса погнал нас к машине, но оператор раскапризничался, сказал, что проголодался и начал уговаривать парней зарулить в какое-нибудь кафе.
— На базе, конечно, мишленовский ресторан, но ты уверен, что хочешь есть непонятно что сомнительного происхождения? — я сказала это с большей язвительностью, чем собиралась, но угрызений совести не испытала.
Тем более, Алекс говорил, что здесь ничего не стоит отравиться: за соблюдением санитарных норм никто не следил, а качество продуктов, даже если они были свежие (что из-за вызванного войной дефицита случалось нечасто) оставляло желать лучшего.
— Я хочу попробовать местную кухню, — упрямо заявил оператор.
Мой собственный желудок крутило от голода не меньше, но, в отличие оператора, мысль о захудалом кафе заставляла нутро сжиматься еще сильнее.
— Ладно, — нехотя согласился Алекс и посмотрел на меня, — а мы с тобой выпьем кофе, я знаю место, где его варят обалденно.
Кафешка, о которой он говорил, находилась в тот самом городке, крыши которого мы видели на горизонте. Это была типичная восточная кофейня, вроде тех, что показывают в передачах о путешествиях на Discovery: одноэтажное здание из белого песчаника, с незастекленными окнами, которые на ночь закрывались вычурными деревянными ставнями, а сейчас распахнутыми настежь. Внутри находились несколько низеньких столов из баобабового дерева, а рядом лежали домотканые цветные коврики, заменявшие сиденья. Внутри пахло свежесваренным кофе, пряностями и горячей сдобой. Желудок благосклонно заурчал. Пожалуй, можно и в самом деле перекусить.
В кафе царил мягкий полумрак, от каменных стен веяло блаженной прохладой, и к моменту, когда пожилой араб принес нам кофе в пузатых глиняных кружках, я почти влюбилась в это место.
— Кальян? — Алекс обвел глазами нас троих, задержавшись на мне.
Мое отношение к табаку было равнодушным, но одно дело вонючие сигареты, от которых сушит во рту, и совсем другое – добрые восточные традиции.
— Охотно.
…Сизый дымок кальяна поднимался к потолку, растекался и таял в темном пространстве кофейни. Сладкий вкус сливового табака смешивался с терпким кофе и яблочно-коричной начинкой хрустящей булки. Голод и напряжение ушли, уступив место сытой истоме. Я чувствовала себя почти счастливо.
— Так как ты попала на новую работу? — спросил наконец Алекс.
Он полулежал на коврике, расслабленно оперевшись на правую руку, и в полумраке казался мне еще более привлекательным. И, черт, теперь он был чужим мужем.
— Хочешь жить – умей вертеться.
Я решила, что не стоит говорить ему о Шеффилде. Во-первых, это уже не имело никакого значения, а во-вторых, мне не хотелось лишний раз вспоминать про оставшегося в Штатах любовника.
— И как его зовут?
Я в очередной раз мысленно прокляла догадливость Алекса. Вообще-то мне всегда нравились умные мужчины, а мозг я считала главной эрогенной зоной, но порой проницательность доставляет больше проблем, чем удовольствия.
— Тебе так важно это знать? Я ведь не спрашиваю, как вы с Инге собираетесь назвать своего ребенка.
— Тэсса, — неожиданно сказал он. — Перед командировкой она ходила на УЗИ, и мы узнали, что у нас будет девочка.
Я выдохнула дым и рассмеялась. Бедняжка Инге. Наверняка эта наивная овца пришла в умилительный восторг, когда услышала, что Алекс хочет назвать дочь в честь любимой кузины.
— Не кажется ли тебе, что это издевательство?
Под издевательством я имела в виду Инге. Несмотря на мою неприязнь к этой девице, мне вдруг стало ее жаль. Она знала, что у нас роман, но была согласна терпеть это. Я задумалась, представив себя на ее месте, и пришла к выводу, что уж точно не стала бы мириться с таким унизительным положением.
— Да, но я, как ты знаешь, не самый хороший человек.
Я могла бы поспорить с этим, потому что Алекс был одним из лучших людей, которые встретились в моей жизни. Так же, как и Брайан. Интересно, за какие заслуги судьба так благосклонна ко мне? Наверное, в прошлой жизни я сделала что-то очень хорошее.
— Так все, народ, нам пора. — Напарник Алекса, который в это время курил с оператором на входе, вернулся к столику. — Мы и так слишком задержались. Теперь командир с нас шкуру сдерет.
— Твоя будет хорошо смотреться на
