– Тс-с, – проговорил Микодез. – Тс-с.
И принялся ублажать брата, сделав мысленную заметку: проверить его последние медицинские показатели.
Глава двенадцатая
У Брезана не было причин ожидать перемен, как вдруг за дверью его тюремной камеры раздались шаги. Голод ощущался как знакомая острая боль, во рту опять пересохло. Минувшие недели – он потерял им счет после того, как те, кто держал его в плену, отключили ему аугмент – прошли предсказуемо. Жаль, что в сложившихся обстоятельствах он испытал мало удовольствия, мысленно сказав себе: «Я же говорил».
Все, что он помнил о своем переводе от Шуос к Кел – размытые очертания неразговорчивых людей в кричаще ярких униформах фракции, красных с золотом. Что сталось с двумя докучливыми медиками, он никогда не узнает, и это к лучшему. Что касается Сфенни и его подручной в платье с кисточками, то у них наверняка всё в порядке.
Кел, не теряя времени, проверили его личность. Потом посадили в камеру. После двух бесконечных дней, на протяжении которых он боролся с желанием орать на стены, появилась какая-то женщина в звании полковника.
– Кел Брезан, – сказала она. – Учитывая твоё состояние, можешь не вставать. Ты меня понимаешь?
Он всё равно попытался встать, чтобы отдать честь. Она покачала головой. Брезан удовольствовался тем, что изобразил, как мог, подобие салюта, сидя на койке.
– Кел Брезан, – продолжила женщина, – до тех пор, пока не будут выяснены все обстоятельства, которые привели к высылке тебя и всего прикомандированного персонала роя, необходимо приостановить твоё звание.
Стандартная процедура. Он все понял уже по тому, как она к нему обратилась. Следующими будут дознаватели Кел. Формационный инстинкт позволит им получить наилучшие результаты, если ранг не помешает.
– Вас понял, сэр, – прохрипел он.
– Скажи мне кое-что, солдат. Почему ты обратился за помощью к фракции Шуос?
Брезан знал, что это станет камнем преткновения. Это не прибавит ему друзей, но он смирился с этим, когда выбрал курс действий. Он кратко изложил суть своих рассуждений.
– Иными словами, – подытожила полковник, – генерал Джедао выгрузил людей, которых не мог контролировать с помощью формационного инстинкта, и ты оказался в их числе.
– Да, сэр, – ответил Брезан. Слова резали глотку, как осколки стекла. – Я оказался единственным из Кел – свидетелей переворота, кому удалось оттуда выбраться. – Про офицера по доктрине он ничего не знал. Возможно, тот умер от медицинских осложнений.
Взгляд полковника сделался ледяным.
– Ты только что превратился в не мою проблему, солдат. Наслаждайся отдыхом, пока есть возможность. Скоро её не будет.
– Сэр, – глухо произнес Брезан. Он знал, что Кел делают с «падающими ястребами». В лучшем случае его демобилизуют и подвергнут обработке. В худшем – казнят. Но он не видел другого способа выполнить свой долг.
После этого Брезан долгое время провел в одиночестве, соблюдая поминальные церемонии и медитации, когда мертвый голос по системе оповещения напоминал ему об этом. Видимо, они послали за Рахал или Видона, потому что дознаватели Кел ненавидели работать с «падающими ястребами», словно те были заразными. Время от времени сервиторы приносили ему еду – всего лишь немного чуть теплого риса и воду. Брезан начал жалеть, что не воспользовался гостеприимством Шуос Сфенни, пока была возможность. Он попытался развлечься, распознавая сервиторов. То ли каждый раз приходил новый, то ли они изменяли свои тела по какой-то неведомой причине.
Хоть это и было странно, Брезан жаждал встречи с Видона. Он не испытывал к этой фракции больше теплых чувств, чем любой разумный человек, но ему уже случалось терпеть незатейливые пытки. Когда он был капитаном, террористы-еретики захватили транспорт. Пленников вскоре освободили Кел, но Брезан до сих пор помнил боль, которая обжигала ступни и лицо, и восстановление, что последовало за этим инцидентом. Медикам пришлось выращивать для него новый глаз. Видона могли только мучить. Рахал занимались чтением по сигнификату, учитывая реакции сигнификата на особые вопросы. Это был не такой прямой способ, как детектор лжи, и он не имел ничего общего с чтением мыслей (хоть такие слухи и ходили), но опытный практик мог вытянуть из допрашиваемого истину.
Когда шестерка инквизиторов Рахал прибыла через тринадцать дней после того, как он был взят под стражу, Брезан понял, что его предупреждение восприняли всерьез. А он-то начал сомневаться. Он постоянно ходил из угла в угол, если можно было назвать «хождением» медленное движение по камере, мучительное из-за необходимости преодолевать затянувшиеся последствия сна в капсуле и паучьих ремней, пусть даже обстановка в целом и была спокойная. Он не сразу осознал присутствие шестерки. Простые одеяния, серые, с бронзовой окантовкой, невозможно было ни с чем перепутать – это был волчий эквивалент полностью официальной формы. Униформа Рахал подчинялась вывернутым наизнанку правилам: в качестве повседневной одежды они носили ту, что была украшена богаче.
Главным инквизитором была женщина с вьющимися волосами и невозмутимым выражением лица. Все шесть пар волчьих глаз посверкивали бронзой, демонстрируя, что Рахал активировали режим прорицания. Они пробормотали приветствие на архаичной форме высокого языка.
Брезан сглотнул комок, от страха появившийся в горле, и отвесил им настолько официальный поклон, насколько позволяли паучьи ремни, то есть не очень. Рахал славились щепетильностью в вопросах протокола, но в то же время гордились своей рациональностью. Они не станут винить его за то, что он не в состоянии контролировать.
Главный инквизитор ответила на поклон кивком, что означало, что она решила не обижаться.
– Кел, – сказала она. – Я инквизитор Рахал Хван. Мы здесь для того, чтобы определить истинность твоих заявлений. – Она говорила на очень чистом высоком языке.
– Сделаю все, что в моих силах, чтобы не мешать вам, инквизитор, – сказал Брезан, как будто он мог противостоять всей шестерке.
– Можешь сесть, – сказала Хван. – Это займет некоторое время.
Брезан дотащился до скамьи и сел. Ноги дрожали, но будь он проклят, если покажет это. Он поднял голову, твердо решив встретиться взглядом с Хван, даже если в этом не было особой необходимости, и провалился куда-то в сторону сквозь трещину в собственной голове.
Часть его осталась сидеть на скамье. Все остальное перенеслось в квартиру родителей на станции Ирисса, в пространство снов, призванное первым вопросом Хван. Он мимоходом спросил себя, что оно собой представляет, а потом его внимание привлекли стены. Они выглядели так, словно их переделали, соорудив из компонентов оружия, а промежутки законопатили каким-то вязким и блестящим веществом. С чего вдруг три его отца устроили такое?
Брезан поискал взглядом старшую сестру Кериезан в её любимом
