– Я хочу разделить с ней бессмертие. Возможно, это мой последний шанс вернуть ее.
А-а. Неже, выходит, стал женщиной. Махар пристально посмотрел на Шандаль Йенг.
– Дай угадаю, – сказал он. – Файан наотрез отказала тебе.
Неудивительно. У Файан всегда имелась подспудная склонность к буквоедству.
– Послушай, – сказал Куджен устами Махара, – по моим последним данным, у тебя было шестеро живых… – и признанных, – детей.
– Думаю, ты оценишь мою сдержанность, – высокомерно заметила Шандаль Йенг. – Чего бы это ни стоило…
– Меня не волнуют шесть миллионов способов, которыми люди губят свою жизнь, – перебил Куджен, – но я, так уж вышло, считаю, что вечность – это очень долго. Я сделаю тебе одолжение, дам хороший совет, а ты прислушаешься ко мне. Во-первых, нельзя подкупом добиться любви. – Он был почти уверен, что Неже требовалась материнская привязанность, а не новомодная роскошь. Даже такая роскошь, как бессмертие. – Во-вторых, стань бессмертной сама и забудь о своих детях, как было задумано изначально – да, я прислушиваюсь к разговорам, когда мне скучно, – или предложи бессмертие всем им. Если решишь окружить себя потомством, Микодез согласится, потому что у него слабость к детям, даже взрослым детям, плюс он займет место в первом ряду, чтобы поглядеть на воцарившийся хаос, а Тсоро всегда была старомодной в том, что касается семьи. Что касается остальных, ты Андан. Ты умеешь быть убедительной.
Если ты поступишь так, как предлагаешь – выделишь одного ребенка, – она тебя возненавидит. Если окажется, что ее братья и сестры были расходным материалом, она всегда будет задаваться вопросом, не откажешься ли ты от неё в следующий раз. В конце концов, она попытается тебя убить или, если повезет, просто уйдет.
Шандаль Йенг прищурилась.
– Какой забавный анализ от человека, которому ни разу не приходилось ужинать со всеми своими детьми, наблюдая, как они грызутся из-за жалких крупиц власти.
Давным-давно, на протяжении своей первой жизни, Куджен произвел на свет несколько отпрысков, но понятия не имел, выжили ли они сами, не говоря уже об их потомках. Он не испытывал желания такое повторять.
– Знаешь, Андан не единственные, кто изучает человеческую природу.
– Может, и так, – сказала она, – но мне нужна Неже. Я нуждаюсь в ней, Куджен. Несмотря на все неприятности, которые она мне причинила, она самая умная из всех моих детей. Не мне объяснять тебе, каково это – оказаться в будущем без семьи.
Просто поразительно, сколько людей за все эти годы пытались опробовать на нём такие доводы, пусть даже теперь никто и не знал, что он был ответственен за смерть матери и сестры.
– Не взывай к моим лучшим качествам. Я несколько веков на досуге занимался тем, что промывал людям мозги. Мне в этом контексте похвастать нечем.
– Это очень интересно, – сказала Шандаль Йенг, – учитывая, что ты только что читал мне нотации на тему семьи. Для математика у тебя ужасные проблемы с логикой.
– Никогда не приписывай иррациональной доброжелательности то, что может объяснить эгоизм, – весело сказал Куджен. – Помни, что ты просишь меня поразмыслить о вечности с тобой и твоим списком гостей. В моих интересах, чтобы ты была в хорошем настроении, чтобы мне не пришлось выслушивать вашу грызню. Ты уж поверь. Что бы ты и твои дети ни ненавидели друг в друге, найдите способ все исправить. Если ты захочешь взять их всех с собой в унылое долгое будущее, наверняка сможешь заручиться поддержкой других гекзархов.
Удачи с Файан, упрямой Файан… но это не его проблема.
– А если я буду настаивать, что хочу только Неже?
– Тогда я не вижу, чем могу помочь.
– Хорошо, Куджен. Я понимаю, ты выше мелочей вроде товарищества…
– Ну не знаю, всегда приятно иметь слушателей, – сказал Куджен Махару.
– Тише, – ответил тот субвокально. – Я хочу посмотреть, предложит ли она нам что-нибудь хорошее.
– …но я говорила об оплате всерьез. Тебе не надоело зависеть от доброй воли Кел? Похоже, некоторые из твоих активов все еще связаны с ними.
Похоже, аналитики Шандаль Йенг не так хорошо следили за денежными потоками, как это было необходимо. Радостная новость.
– Если бы я захотел, то, уверен, смог бы узнать, сколько ты стоишь, – сказал Махар. – Может быть, ты могла бы предложить мне несколько музеев, набитых картинами, раз пошел такой разговор? – Махар гораздо больше Куджена интересовался изобразительным искусством, вот почему он занимался внутренней отделкой.
– Если у тебя появились новые интересы в этой области, – сказала Шандаль Йенг, – буду только рада направить тебя к предметам, достойным внимания.
– Очень жаль, – сказал Куджен, подыгрывая её заблуждению о том, что он все ещё союзник фракции Кел, которая многое бы отдала, чтобы узнать его местоположение. – Меня больше интересуют большие пушки. Не знаю, ускользнуло ли это от твоего внимания, но когда нужно дырявить всякие вещи, Кел – беспроигрышный вариант.
– Деньги – куда лучшая защита, чем насилие.
– Когда заканчиваются деньги, – мягко сказал Куджен, – подходит только насилие. – Сам он никогда не был силен в этом деле и потому пользовался людьми вроде Джедао.
– Не советую делать из меня врага, Куджен.
Он знал, что дело дойдет до угроз.
– Если можешь прикончить меня, не ударив саму себя в спину, – сказал он, – пожалуйста, продолжай. Не надо снова доставать Файан. У нее сильная воля, что мне в ней нравится. Я пришлю пару учебников, если захочешь сама порешать уравнения. И больше не звони. Ты не найдешь меня здесь или где-то ещё. А пока мне нужно заняться кое-какими ужасно неэтичными делами.
Выражение лица Шандаль Йенг стало отстраненным. Затем она оборвала связь.
– И подумать только, она хотела, чтобы мы смотрели в лицо вечности в её присутствии, – сказал Куджен.
Махар зевнул, снял шарф и обмотал его вокруг запястья.
– Надо было согласиться. Купил бы её на несколько столетий.
– Если бы я согласился, она бы все равно рано или поздно придумала, за что меня ненавидеть. С некоторыми людьми просто невозможно победить. – Куджен поразмыслил над сказанным. – А ты сам хочешь бессмертия? Настоящего, не такого, как у нас. – Время от времени он предлагал, на случай, если ответ изменится.
Махар усмехнулся.
– В отличие от некоторых людей, я разбираюсь в математике. Не хочу быть подопытным для гребаного прототипа, ты уж прости. Я продолжаю изучать твои проектные спецификации, Куджен, и они выглядят правильными, но я не могу избавиться от чувства, что мы что-то упускаем. Кроме того, я знаю об Эсфареле и Джедао, не забыл? Один годный бессмертный из трех – никудышный показатель успеха.
– Эсфарель был слаб, – небрежно сказал Куджен, – хотя в постели и выглядел великолепно. Джедао по прибытии оказался психом. Это не полноценный эксперимент. И вообще, то была «черная колыбель», а не новый вариант.
– Как скажешь. – Махар размотал шарф, отложил и велел сервитору принести завтрак. Это оказался типичный рацион Кел:
