Остальные, присутствовавшие при таинстве принятия власти и потянувшиеся уже к выходу из зала, были удивлены и заинтригованы, но, разумеется, вслух никто ничего не сказал. Каким бы жалким огрызком ни являлась теперь империя Яра, законы, установленные ее создателем, все еще имели силу, во всяком случае, здесь, в этом дворце.
– Господа, – сказал Карл, когда двери закрылись, и они остались в зале втроем. – Обстоятельства складываются таким образом, что сегодня ночью я должен покинуть Цейр…
«Обстоятельства».
В сущности, его обстоятельства были таковы, что вполне возможно, императором Карлу предстояло пробыть совсем недолго, но рассказывать об этом он, разумеется, не собирался. Напротив, в данный момент он предполагал убедить присутствующих здесь людей, что ничего необычного в том, что он говорит и делает, нет.
– Разумеется, – Карл говорил спокойным ровным голосом и также спокойно и уверенно смотрел в глаза князя Ливена, которому предстояло пробыть местоблюстителем престола несколько дольше, чем он предполагал, – я буду присутствовать на похоронах императора Дмитрия. – Сказал Карл то, что Ливен желал услышать. – И именно, имея в виду те обстоятельства, о которых я упомянул раньше, – и что с того, что никому, в сущности, я так ничего и не объяснил? – Я настаивал, чтобы церемония была перенесена на максимально возможный срок. – Рассуждая абстрактно, он действительно мог успеть, но, честно говоря, сомневался, что у него получится. – Что же касается коронации, которая, как мы уже договорились, может состояться не раньше, чем через сорок дней после погребения покойного императора, то не затем я подписал «Акт о принятии», чтобы не получить принадлежащую мне по праву корону. Однако…
Вот в этом слове – однако – и заключался весь смысл нынешнего разговора. Однако человек – и новый император Яр в этом смысле не являлся исключением – может только предполагать, располагают, как известно, одни только боги Высокого Неба, а решает лишь та, кого в Цейре издавна называли Госпожой Дорог. И поэтому, не желая вверять судьбу империи случаю, император Карл Яр, временно оставляя государство на попечение князя Ливена, желал бы заранее озаботиться составлением завещания и оставить, отправляясь в дорогу, четкие распоряжения, которые должны были свести неопределенность будущего к разумному минимуму.
Ливен выслушал его молча, пристально глядя выцветшими стариковскими глазами, не утратившими, тем не менее, ни света ума, ни отблеска железной воли, которыми наградила его природа, прямо в глаза Карла во все время этой краткой речи.
– Один вопрос, ваше величество, – сказал он, когда Карл замолчал.
– Прошу вас, князь.
– Вы уйдете один?
– Да, – твердо ответил Карл. – Да, князь, я уйду один, и я твердо обещаю сделать все от меня зависящее, чтобы вернуться.
Это было все, что он мог обещать, не обременяя душу ложью.
– Тогда приступим к делу, – кивнул старик. – Господин нотарий!
6Составление нового завещания, послания палате Ноблей и «распорядительного письма», адресованного местоблюстителю престола имперскому князю Иохиму Ливену, заняло почти целый час. Но наконец документы были оформлены согласно всем правилам имперского делопроизводства и скреплены, как того и требовал закон, подписями и печатями всех трех участвовавших в их составлении сторон.
«И это все, за чем ты пришел сегодня в Цейр?» – Голос Евгения не выражал ни разочарования, ни гнева. Покойный император хотел лишь напомнить Карлу, что ничего случайного в его последнем путешествии нет и быть не может.
Карл отложил перо, медленно вернул на указательный палец золотой императорский перстень, право носить который обрел чуть больше часа назад, и поднял взгляд на Евгения. Яр стоял по другую сторону стола и терпеливо ждал, когда Карл посмотрит ему в глаза.
«Я выполнил свой долг, разве нет?»
«Долг… Но разве ты кому-нибудь здесь что-нибудь должен?»
«Тогда о чем ты хотел мне напомнить?»
«Думай…» – Евгений неторопливо повернулся и пошел прочь, медленно растворяясь в неверном свете свечей.
Император ушел, и у Карла не появилось даже тени желания вернуть его обратно. Кто он такой, чтобы повелевать рефлетом Евгения Яра или чьим-либо рефлетом вообще? Он не собирался становиться настоящим «пастухом теней». У него был свой путь, на котором он делал лишь то, что считал правильным. Однако…
Судя по всему, слово это не случайно уже во второй раз за этот вечер мелькнуло у него в голове, являясь не одной лишь фигурой речи, а указывая на нечто, находящееся вне прямых значений слов.
«Однако…»
– Мне потребуется еще как минимум час, чтобы составить по две копии каждого документа, – сказал Александр Ной, деловито пододвигая к себе очередной чистый лист пергамента.
– Работайте без спешки, – рассеянно кивнул Карл. – До утра достаточно времени…
Он обвел взглядом просторный зал, задержался на мгновение на языках пламени, танцующих в большом камине, посмотрел на почти полностью скрытый тенями поясной портрет Евгения, принадлежащий кисти Гавриеля, и позволил наконец Тьме упасть на свои глаза. Поиск оказался недолгим, возможно, потому, что Карл твердо знал, что ищет, а может быть, и потому, что сам покойный император желал, чтобы Карл когда-нибудь нашел его тайник. Ведь не зря же послал он из своего далекого прошлого в настоящее Карла свой фамильный медальон?
– Князь, – сказал Карл, отбрасывая сослужившую службу Тьму себе за плечо, – не могли бы вы проводить меня в кабинет императора Евгения? То время, пока господин нотарий будет составлять копии документов, я хотел бы провести там. Один.
– Разумеется, ваше величество, – Ливен коротко поклонился и, не сказав более ни слова, пошел по направлению к дверям.
– Работайте, мастер Ной, – Карл встал из кресла и пошел следом за стариком. – Я жду вас в кабинете покойного императора.
7В кабинете Евгения царило запустение. По всей видимости, покоями не пользовались со времени его смерти. Сорок два года…
Слуги, принесшие свечи и вино, ушли. Покинул кабинет и князь Ливен, но Карл по-прежнему стоял посреди просторной комнаты, не спеша сделать то, ради чего, собственно, и пришел сюда этой ночью. Прошлое ощущалось здесь настолько сильно, что, несмотря на выцветшую за годы и годы обивку мебели и потускневшее золото декора, свидетельствовавших о неумолимом ходе времени, казалось, что Евгений может появиться в своем кабинете в любое мгновение. Послышатся твердые шаги, распахнутся двери, и…
«Однако он не придет», – Карл подавил возникшую было нерешительность, настолько несвойственную ему в исполнении уже принятых им же самим решений, что она его даже удивила, и подошел к барельефу, изображающему идущие сквозь бурю корабли. Овальный барельеф, искусно вырезанный из белого, как сахар, мрамора, венчал огромный богато декорированный резным камнем и кованой бронзой камин, в котором давным-давно не разжигали огня.
В комнате было холодно. Пахло пылью и тленом. Недвижный воздух, давно позабывший о солнечном свете и дуновении весеннего ветра, врывающегося в распахнутые окна – закрытые и плотно зашторенные уже много лет подряд – был неприятен для дыхания;
