– На магов не похоже, – понял мысль Карла Конрад.
– Зато похоже на богов. Бог или боги…
Теперь картина, которую все эти дни рисовало его воображение, предстала перед Карлом во всей полноте, но, едва начав пересказывать рисунок словами, он понял наконец, что именно мешало ему все это время и продолжает тревожить сейчас. Полнота тайной истории Мотты была кажущейся, хотя и не иллюзорной. Логика и творящее вдохновение восполнили недостающее, вставив на место утраченных фрагментов древней мозаики свои собственные кусочки смальты. Но адекватна ли замена? Ответа Карл не знал, поэтому и затеял этот разговор. Неопределенность собственного будущего заставляла думать о худшем.
– Бог или боги… – повторил Конрад, оценивая услышанное, обдумывая, сравнивая с тем, что было известно ему самому. – Возможно, – сказал он наконец. – Но истину можно узнать, только если ответить на вопрос «зачем?».
– Этого я не знаю, – покачал головой Карл. – Я лишь предположил, что Врата Мотты не просто так замкнуты печатью «Задон». Понимаешь, Конрад, это сокровище не для нас, то есть не для тех, кто откроет Врата. Я не могу этого доказать, но интуиция подсказывает, что тот, кто создал Мотту, желал с ее помощью добраться до того, что находится за Вратами.
– Сложный план, – в сомнении покачал головой Конрад. – Быть способным на такое колдовство и не завладеть «сокровищем»…
– Не знаю, что и сказать, – Карл пожалел на мгновение, что не приказал слугам принести в кабинет Людвига вино, но прерывать разговор, разумеется, не стал. – Но давай взглянем на историю последней тысячи лет. Раз за разом то тут, то там под взошедшей Голубой Странницей рождаются близнецы. Они разные, как ты знаешь. Некоторые имеют магические способности, другие – Долгоидущие, но, в любом случае, они отмечены силой, а их рождение – тайной.
– Кершгерид и Хельшт, – кивнул, соглашаясь, Конрад. – Габер Руд и Бруно Йонк…
– Свой близнец наверняка был и у Виктора де Майена, – сказал Карл. – И у меня тоже был «брат». Его звали Коста Яр, и он был приемным братом Евгения. И всех пытались убить ядом негоды. Меня тоже.
– Я помню, – глаза Конрада на мгновение стали задумчивыми. – Элия читана? «Открывающая душу»?
– Возможно, – пожал плечами Карл. – Но это, скорее всего, условие. Войти в Мотту и открыть Врата может только рожденный под Голубой Странницей, выживший после отравления негодой… Но об условиях чуть позже. Главное в другом. Все близнецы, вернее, один из пары, рано или поздно выходили на тропу тайны, которая вела в Мотту.
– Габер Руд оттуда не вернулся.
– И Виктор де Майен … Наверное были и другие, но в памяти людей сохранились лишь смутные воспоминания. А вот Кершгерид и Хельшт, не знаю уж кто из них должен был отправиться в Мотту, просто не успели. Их уничтожил или лишил силы, как и Лунную Деву, Иван – сын Гавриила Рудого и Арины Новы. После гибели родителей, отправившихся в Мотту и оттуда не вернувшихся, он много лет готовил месть, собирая в Семи Островах магов со всей ойкумены. Их совокупный удар был страшен…
– Земля под ногами дрожала, как лист на ветру, и черное небо обрушивалось на несчастных градом и молниями, – нараспев процитировал Конрад. – Так поется в одной очень старой балладе. Когда-то я слышал ее от северянских оборотней…
– Были разрушены замки Кершгерида и Хельшта, горела Ляшна, – кивнул Карл. – Но повредить Мотте Иван не смог, хотя именно к этому и стремился.
– Значит, все-таки бог или боги, – задумчиво протянул Конрад. – Возможно, ты прав, Карл.
– Есть кое-что еще, – теперь Карлу нечего было скрывать. Напротив, он хотел, чтобы раскрытую, пусть и не до конца, тайну знали еще двое, ведущий диалог Конрад и молчаливо присутствующий при разговоре Август. – Ты знаешь, Конрад, я никогда не вижу снов. Вернее, я видел их всего несколько раз в жизни. Сны приходят только тогда, когда я оказываюсь между жизнью и смертью или когда их наводят. И вот однажды, когда я умирал от отравы – правда, это не была негода, или в питье ее было слишком мало – ко мне пришла женщина. Она была красива и говорила со мной на незнакомом мне языке. И почему-то я сразу же признал в ней свою мать, хотя моя мать, скорее всего, была обыкновенной нищенкой и умерла, едва подарив мне жизнь. Кто-то использовал ее, как использовали и мать Косты Яра, всего лишь, чтобы выносить плод…
– Богиня.
– Возможно. И ведь во мне, действительно, много такого, что редко встречается среди людей.
– Ты Долгоидущий, – кивнул Конрад. – Это редкий дар.
– Я вижу сквозь Тьму.
– Я догадался, – Конрад все-таки раскурил трубку и теперь неторопливо попыхивал, пуская к потолку облачка сизого дыма. – Между нами говоря, я тоже. Не всегда, с трудом и омерзением, но вижу.
– Я вызываю рефлеты, хотя никогда этому не учился, и на меня не действует магия.
– Вот как!
– Вот так, Конрад.
– Что ж, может быть, – согласился Конрад. – Значит, все-таки боги… Но что же им надо?
– Не знаю, – покачал головой Карл. – Но подозреваю, что дары богов оплачиваются смертью. Прочитай завещание…
Через четверть часа они расстались.
* * *– Свидетельствую, – сказал, подойдя к ним, Конрад и положил ладонь на их опутанные венчальной лентой руки.
– Свидетельствую, – сказала Валерия, возлагая руку поверх руки Конрада.
«Я любил твою мать», – сказал ей Карл.
«Я знаю, отец, – ответила Валерия. – Но мать умерла тридцать лет назад».
– Свидетельствую, – сказал Август.
– Свидетельствую, – сказала Виктория.
«Я обещал, – сказал Карл, – еще не завершилась ночь в зале Врат, а ты уже коронована и стала моей женой».
«Ты не солгал, Карл Ругер, – ответила Дебора с улыбкой. – Я знаю, ты никогда не лжешь, и наши дети не будут бастардами».
В сером тумане ее глаз вставало солнце счастья, такое ослепительно золотое, что, Карлу показалось, что он тает в его лучах, растворяется в безбрежном пространстве ее глаз, но…
«Что ты задумал скрыть от меня на этот раз?» – спросила она, не отпуская улыбки, но скрыть тень тревоги все-таки не смогла.
«Только не ей! – взмолился он в душе, понимая всю тщетность подобного рода молитв. – Великие боги,
