Я стараюсь не думать об играх. Не могу представить, как я посмотрю Хейзел в глаза, если вернусь одна, я просто не смогу смириться с потерей своего напарника, не выдержу. После смерти отца только он всегда был рядом, стал той опорой, которая помогала мне не упасть в самые темные времена нашей жизни. Теперь все это отобрали.
Я смотрю как он, быстро перебирая пальцами, плетет сеть в секции вязания узлов и мое сердце ноет. Я так хорошо знаю эти руки, так ловко устанавливающие силки и так крепко держащие рукоять лука… Но через секунду я вспоминаю Пита и Прим и понимаю, что не могу позволить себе умереть. Чем дольше я об этом думаю, тем в большую ловушку загоняю собственный разум.
Профи из первого и второго посматривают на нас с опасением, другие же стараются и вовсе держаться подальше. Мы оба не из тех, кто легко заводит друзей, тем более в таком месте, как это.
Когда приходит время индивидуальных показов перед распорядителями игр, мы вдвоем зарабатываем по одиннадцать баллов, заполучив при этом врагов в лице всех остальных трибутов. Но мне плевать. В любом случае они собирались нас убить, так пусть хоть расклад будет в нашу сторону.
Я иду по коридору последнего этажа в тренировочном центре. Скоро должен начаться ужин, но гостиная ещё пуста, лишь Хеймитч дремлет в кресле, уже успев где-то надраться. В последнее время он чрезвычайно счастлив: впервые за двадцать четыре года его работы в качестве ментора, Дистрикт-12 возглавляет первые строчки всех турнирных таблиц.
Навстречу ко мне выходит Гейл. Он неожиданно резко хватает меня за руку и тянет в сторону своей комнаты. Напарник заталкивает меня внутрь и захлопывает дверь.
– Надо поговорить, – начинают он.
– Неужели, ты наконец снизошел до разговора со мной, – язвлю я, пытаюсь задеть его посильнее. Не знаю, почему злюсь на него, ведь он загнан в тот же угол, что и я сама.
В ответ он лишь сгребает меня в охапку, как маленького ребёнка, и тащит в ванную.
– Отпусти, – пытаюсь оттолкнуться от парня, но тщетно. Он слишком тяжёлый и сильный.
Гейл заталкивает меня в узкую душевую, заходит сам и включает воду. Нас окатывает мощным потоком – вся моя одежда и волосы тут же намокают.
– Ты совсем спятил, Гейл? – я начинаю отбиваться от него и кричать. Пытаюсь ударить в живот, но он грубо хватает мои руки и припечатывает к стене, чтобы я не могла достать его.
– Успокойся уже: не собираюсь я с тобой ничего делать, – шепчет он прямо мне на ухо. – Только здесь можно поговорить. Это единственное место в комнате, где нет прослушивающих устройств.
– О чем ты?
– Выслушай меня, хорошо, – он наконец отпускает меня. – Я разговаривал сегодня с ментором из третьего дистрикта, его зовут Бити Литье, он вчера вечером приходил к Хеймитчу. Он видел наше выступление и хочет нам помочь. Это началось, Китнисс, наконец-то началось, – его глаза загораются каким-то отчаянно диким огнем.
– Что началось? – не понимаю я.
– Люди поднимаются, Кискисс. Им нужны такие, как мы. У них нет никого из Двенадцатого, кроме Эбернети, но от него толку мало. Шансы небольшие, но всё же есть: мы сможем сбежать с игр.
========== Глава 10. Пит ==========
После того, что произошло, я весь день не нахожу себе места. Китнисс и Гейл, как будто растворились в воздухе: они пропали с арены, со всех сводок информации по трибутам, с рейтингов. Словно Дистрикт–12 никогда и не участвовал в играх.
Я продумываю сотни вариантов развития событий. “Они не могли умереть, – убеждаю я себя раз за разом, – Капитолий бы обязательно сделал из этого шоу”. В душе надеюсь, что им удалось сбежать, но каким образом я даже не могу предположить. Как далеко смогут они уйти в случае побега?
Внутри борются два противоположных чувства, раздирая когтями и без того ноющую душу. Я рад, что она не одна, что рядом с ней есть кто-то. Ладно, не кто-то, глупо не признавать, что Гейл действительно лучший из возможных вариантов для выживания на смертельной Арене. Но в мою голову постоянно лезут мысли о том, что они пропали вдвоем. Хоторн всегда был заметным парнем – многие девчонки по нему тайно вздыхали в школьных коридорах.
Я мечусь по комнате, как зверь, запертый в клетке. Родители перестали трогать меня, братья сохраняют нейтралитет, лишь изредка проверяя, что со мной все в порядке. Впрочем, я давно уже не в порядке.
Я наматываю сотый круг перед экраном, ожидая услышать хоть что-то, когда в комнату быстрым шагом входит брат. Он бросает ключи на стол и смотрит прямо на меня.
– Кажется, ты был прав, Пит, – торопливо говорит Рай, закрывая за собой плотно дверь, – я не знаю, что натворила твоя девчонка с тем парнем, но, судя по всему, их дела плохи.
Я смотрю на него, взглядом умоляя продолжать.
– Помнишь Грега? Новенький из миротворцев, который гуляет со старшей сестрой Марго, – брат размахивает передо мной руками, видимо думая, что это как-то поможет мне понять, о ком он говорит, но я не знаю этого парня. – Маргарет слышала, как тот рассказывал ей, что миссис Эвердин была вчера в Управлении Миротворцев, пыталась выяснить, что произошло с ее дочерью, и почему о ней нет никакой информации. Я сначала не придал ее словам особого значения, но сегодня утром в пекарне торговцы обсуждали, что она внезапно скончалась. Сердечный приступ, кажется. Говорят, ей резко стало плохо в доме мэра – ее тело отвезли в госпиталь.
Он замолкает и от возникшего в комнате напряжения внезапно становится тошно. Я медленно оседаю на стоящий позади меня диван, закрывая руками лицо.
– И ты в это веришь? В сердечный приступ? – уточняю я, поднимая уставшие глаза на брата.
– Конечно нет, и дураку понятно, что это полный бред, – Рай начинает расхаживать по комнате, разбивая тишину своими громкими шагами.
– А Прим знает? – сначала погиб отец, потом пропала сестра, теперь и мать внезапно скончалась, разве все это возможно вынести?
– Вряд ли. Насколько я правильно понял: все случилось утром, а сейчас она должна быть в школе, но это еще не самые плохие новости, – он берет стул и, перевернув его спинкой вперед, садится напротив.
– Боже, что еще? – в тайне надеюсь, что хуже уже вряд ли что-то может случиться.
– Мне кажется, они захотят убрать всю
