– Пит, тебе не кажется, что это… чересчур хорошо, – мне кажется, что он специально делает меня красивее, чем я есть на самом деле.
– Ты сомневаешься в моих способностях художника? – смеется он.
– Нет, конечно же, нет, – оправдываюсь я. – А что ты будешь с рисунком делать потом? – невинно интересуюсь, запуская руки в его волосы и приводя их в беспорядок.
Он пожимает плечами, поворачивая взор на меня.
– Повешу в спальне напротив кровати, чтобы любоваться каждое утро, – с довольной улыбкой говорит парень, растирая пальцем тень возле губ на бумаге. – Знаешь, ко мне вчера Гейл заходил, – он берет небольшой нож и начинает затачивать карандаш, рассыпая вокруг тонкие стружки. – Ты говорила, что он для тебя как брат. Теперь я увидел воочию, что охотник действительно беспокоится о тебе. Признаюсь, я не ожидал от него такого рвения.
– Что он тебе наговорил? – закатываю глаза, ведь в этом весь Хоторн: опять пытается меня защитить, хотя в этом нет никакой надобности.
– Он сказал, что если я намерен воспользоваться тобой, как “все избалованные городские подонки”, которые относятся к девушкам из Шлака только как к тем, с кем можно поразвлечься, то он выстрелит мне между… ну… неважно куда, – и он заливается звонким смехом. – Кажется, я смог убедить его в серьёзности своих намерений. Во всяком случае тряс он меня за воротник уже практически незлобно.
– Смотри мне, Мелларк, ведь если что, я и сама могу – мне даже Гейла просить не придётся, – я, улыбаясь, хватаю его за ворот футболки, а он отбрасывает блокнот в сторону и вытягивает руки в капитулирующем жесте.
Парень медленно притягивает меня к себе, сажает на колени и аккуратно берет за подбородок, нежно дотрагиваясь пальцами до моих губ.
– Вот черт! – неожиданно ругается он и убирает руку. — Испачкал тебя. Я пальцами растираю карандаш! Теперь у тебя серые пятна на лице, – он поднимает ладони вверх, показывая руки.
– Замолчи уже, Мелларк, и поцелуй меня, наконец! С пятнами разберёмся позже.
Его губы захватывают мои, и я растворяюсь в ощущениях, сжимаемая в кольце его крепких рук. Он прижимает меня своим телом к кровати, вновь и вновь покрывая мое лицо, губы, шею своими поцелуями. Сейчас уже совершенно ясно, что его тело не хочет останавливаться на поцелуях. В глубине моего живота что-то сжимается. Сосущее и сильное желание, как будто голод, толкает меня быть ближе к нему. Я выгибаю спину, глубоко зарываясь руками в его светлых волосах, но он, хрипло выдохнув, отстраняется:
— Я лучше пойду…
Хочу попросить его остаться еще немного, но как обычно молчу.
Пока он собирается, я незаметно вырываю лист со своим портретом из его блокнота и, складывая, прячу в карман.
*
Пит говорит, что весна – его любимое время года. Снова, оживая после зимней спячки, улицы дистрикта окрашиваются в краски. Первые зеленые листья, как символ рождения чего-то нового. Первые яркие брызги – весенние одуванчики, так стойко прокладывающие себе дорогу через слой пыли на дорогах и окрашивающие черные пустоши своими жёлтыми шапками. Жаль, что их жизнь заканчивается слишком быстро, в той же пыли, в которой они родились под тяжелыми сапогами шахтеров.
Весна также ознаменовывает начало поры свадеб в дистрикте, так что, как утверждает мой парень, работы станет вдвое больше. А еще весна приносит за собой Жатву. Эту часть столь прекрасного времени года я бы мечтала не знать, но разве жизнь спрашивает, чего я хочу? Через неделю наша последняя Жатва. Осталось пережить ещё один раз, и для меня, Пита и Гейла настанет пусть и условная, но свобода.
Я стараюсь выкинуть из головы мрачные мысли, не давая им место, ведь сегодня женится Уилл. Я пересекалась с ним несколько раз, забегая к Питу на работу. Еще в нашу первую встречу я отметила, что это удивительно, какие мальчишки Мелларк всё-таки разные.
Уилл, вероятно, потому что старший – самый серьезный, собранный и … немногословный. Это главная его черта, отличающая его от младших братьев.
Рай – взбалмошный, сумасбродный, обладает потрясающим чувством юмора и умеет так здорово рассказывать истории, что невозможно удержаться от смеха.
И Пит, мой Пит. Он как будто взял по чуть-чуть от каждого из них. Он словно мост между двумя крайностями характеров братьев.
Уж не знаю, как они пришли к тому, что его мать согласилась на мое присутствие, но парень сказал, что я приглашена, обязана прийти, и это не обсуждается.
Я никогда раньше не была на свадьбе. В Шлаке не принято отмечать такие события – пары просто по-тихому расписываются в доме правосудия, а потом поджаривают хлеб у домашнего очага, как символ, скрепляющий отношения. Как оказалось, торговцы недалеко от нас ушли. Они тоже не могут позволить себе роскошного торжества, лишь небольшой вечер в кругу самых близких людей.
Я иду не спеша, наслаждаясь теплым весенним солнышком, легко гладящим лучами по моим плечам и дарящим уютное тепло. Тёплый ветерок развивает подол моего платья, закручивая его у ног. Этот наряд мама достала из своих запасов, она надевала его когда-то на свой выпускной в школе. Простое, но довольно милое платье из тонкой сиреневой материи.
Мы с Питом договорились встретиться в доме невесты, родители Мелани попросили братьев помочь с подготовкой сада к торжеству. Когда я подхожу к крыльцу, их дом уже наполнен людьми, снующими туда-сюда, постоянно что-то занося и крича друг на друга. Пит выходит ко мне навстречу, целует в щеку и тянет за собой.
Они украсили задний двор, расставив по периметру вазоны с цветами и столы, укрытые белыми скатертями. На столах совсем немного еды, но выглядит всё очень нарядно, а середину композиции украшает огромный торт. Я сразу понимаю, чьих рук это творение. Вся его поверхность расписана изображением белых лилий.
Когда молодожены выходят из двери, держась за руки, все собравшиеся начинают аплодировать. Робкая голубоглазая блондинка, которая вполне могла бы сойти за дочь семьи Мелларк, сжимает руку своего теперь уже мужа и радостно улыбается всем вокруг.
Гости начинают подходить, чтобы поздравить молодую пару. Когда доходит очередь до нас, Мелани настолько крепко сжимает меня в объятьях, что весь воздух выходит из лёгких.
– Китнисс, я так
