– Конечно, ваше величество. – Барон встал, низко поклонился и поспешил оставить своего короля.
У Кайна Энара не было ни малейшего желания попадаться под горячую руку. А король же замер на своем месте, гипнотизируя взглядом спину удаляющегося советника.
Теодор чувствовал себя сбитым с толку. Будто бы с его глаз только что упала темная повязка. И то, что увидел, ему совершенно не понравилось.
Он повернулся в сторону темнеющего за окном неба и поджал губы. Он жалел, что позволил Сандре отправиться вместе с Защитником. Жалел, что не смог надавить и заставить ее остаться в замке.
Но его подкупал тот озорной огонек, который загорался в глазах леди Сандры, стоило ей только услышать о вылазках в большой мир. Будто бы замок ее душил и совершенно не привлекал.
Теодор даже размышлял о том, куда он смог бы сам сопроводить Сандру. Что показать. Чем удивить. И как растоптать эту гнетущую ревность, которая разгорается в груди?
Он прикрыл глаза и резко встал из-за стола.
Сейчас ему нужно заботиться о делах страны. Дела сердечные смогут подождать. В тоске и разлуке, но смогут. Он сделает все возможное, чтобы леди Сандра обратила на него свое внимание. Пусть только вернется. И он сделает все, чтобы она больше не бежала с таким горящим взглядом за другим мужчиной.
Теодор Ньял дал себе обещание. И сдержал его. По крайней мере, первую часть. Ведь следующий день начался для него на рассвете. Он приступил к подготовке ритуала, отыскал необходимые свитки в сундуке своего деда, подготовил зелья. А после самолично доставил все необходимое в большой просторный зал.
Из помещения вынесли мебель, поставили длинные деревянные лавки у голых стен, закрыли окна. Ни лучика света не проникало внутрь. Только несколько зажженных факелов чадили и позволяли человеческому глазу хоть что-то рассмотреть.
Но и они вскоре потухнут, погрузив зал в полную темноту.
До этого времени ему требовалось расставить зелья, разложить свитки и возобновить в памяти слова заклинаний. В кромешной тьме он не сможет ничего прочитать.
– Прикажи ввести их, – спустя какое-то время произнес Теодор, сворачивая свитки и обвязывая их простыми холщовыми шнурками.
Двери в зал отворились, впуская часть света, внутрь нестройной рекой просочились девушки с распущенными волосами. Из одежды только длинные белые сорочки, ноги босые, взгляд опущен к полу.
Вскоре все они столпились у двери, которую вновь закрыли.
Теодор окинул девушек взглядом. Как ему показалось, тут было не больше сотни. Именно столько дочерей решили пожертвовать отцы Тархенда.
И пусть считалось, что звание Изумрудной ведьмы – это дар. Дар силы, жизни, будущего. Но по факту девушка, которая займет один из семи тронов, откажется от прошлой жизни. От семьи, от богатств. Она не сможет выйти замуж, обустроить дом, вырастить детей.
Нет. Ее судьбой станет забота о землях, о людях. А ребенка она сможет родить только от выбранного Союзом Семерых мужчины. Над ними проведут обряд, после которого ведьма обязательно понесет ребенка. Девочку. Будущую наследницу.
Привилегии имели и ограничения, на которые не все были готовы. Потому и неудивительно, что со всего королевства нашлось только около сотни девушек.
– Прошу вас, пройдите к лавкам, возьмите в руки один флакон и сядьте, – произнес король. Его голос гулко разлетелся по залу.
Девушки вздрогнули. Самые смелые послушались правителя Тархенда первыми. Они занимали места поближе к двери, сжимали в тонких пальцах сосуды с зельем. И замирали, ожидая своей участи.
– Хорошо. – Теодор дождался, пока последняя из приведенных сюда не займет свое место. – Сейчас погаснут факелы. Вы должны выпить зелье, которое у вас в руках. Оно не несет никакой опасности. По вкусу напоминает воду с горчинкой. После этого закройте глаза и слушайте мою речь. Если трон изберет вас, вы поймете.
Ответом королю стала тишина. Он взмахнул рукой, уничтожая пламя и погружая зал в кромешную тьму.
Помещение наполнил звук срываемых пробок, кто-то уронил пустой флакон, и он разлетелся на кусочки. По крайней мере, правитель надеялся, что тот уже был пуст.
А когда все вновь затихло, Теодор прикрыл глаза и нараспев зачитал слова заклинания. Ломая язык, открывая свою душу и помыслы перед Изумрудным троном. Взывая к нему.
И тот отозвался. Теодор почувствовал чужое вмешательство в свои мысли. Чувствовал, как от него что-то требуют. И тогда король стал проводником.
Раскинув руки в стороны, он широко распахнул глаза и выдохнул. В зале будто бы посветлело. Он видел силуэты собравшихся тут девушек. Видел, как одна сжимает в дрожащих пальцах закупоренный флакон. Испугалась, не стала пить. И потому фигура ее была подсвечена серым.
Эта девушка не интересовала силы. Они присматриваются к тем, кто открыл перед ними свою душу. Всю себя.
Теодор не знал, что ищет Изумрудный трон. Не видел никакой разницы между теми, чьи фигуры подсвечивались белым.
А потом…
Резкая вспышка, разрывающая голову боль. И взгляд Теодора под чужим влиянием смещается в сторону. Туда, где у окна сидит девушка. Она отличается от других. Не только тем, что ее фигуру объяло зеленое сияние. Она смотрит прямо, а не себе под ноги. Не мнет подол платья, не дрожит.
Ее спина ровная, лопатки сведены. Она ждет приговора.
И Теодору остается только подойти к ней, протянуть руку, вновь зажечь пламя на факелах щелчком пальцев. А после объявить, что Изумрудный трон избрал для себя претендентку от Тархенда.
Король совершает все необходимое, протягивает девушке руку. Но, когда в зале вновь становится светло, слова застревают у правителя в глотке.
Потому что за руку он держит Лили Паран.
Где-то на бескрайних болотах
Александра Романова
– Да чтоб его, – выругалась я сквозь зубы, отмахиваясь от комаров своей сумкой. Пищащий рой насекомых разлетелся в стороны, а потом с такой же скоростью собрался вместе.
Эти кровососы и не думали отступать. Явно объявили на меня охоту. А может, даже и соревнование какое устроили. Что-то из разряда «кто больше крови выпьет, тот не лох».
– Да сделай ты с этим что-нибудь! – взмолилась я, прожигая гневным взглядом спину Вилидара.
С момента выхода из портала он и словом не обмолвился. Только перед открытием перехода сообщил, что он закинет нас поближе к нужному месту. А дальше уже ножками.
– Вил!
– Что? – Он обернулся, с недовольством во взгляде несколько мгновений понаблюдал за моей войной с москитами.
А потом вздохнул и прошептал какое-то заклинание. Кровососы вмиг потеряли ко мне интерес и с присущим им писком отправились на поиски новой жертвы.
– Спасибо, – выдохнула я и расслабилась. – И за то, что не сдал меня Теодору.
– А надо было, – скривился колдун. – Трон тебя ни к чему не принуждал, потому путешествие со мной – очередная твоя глупость и прихоть.
Его слова меня больно ранили. Захотелось тут же ответить той же монетой. Задеть.
Взять себя в руки стоило огромных усилий. Что бы там ни происходило, а я, мать его, будущий психолог, нельзя идти на поводу у таких простых провокаций.
– Пусть так,
