Смотри-ка, действует! Жжение стало менее болезненным, исходящее из руки свечение ослабло, а электроразряды в кисти и вовсе куда-то исчезли. Если бы еще и все орущие вокруг заткнулись, то радости бы моей не было предела. В такой обстановке нелегко собраться с мыслями да с Горынушкой словом человеческим перемолвиться. Но я попытаюсь, авось братом моим меньшим стать пожелает:
«Слышишь меня, Горыня?! Оболванят тебя, говорю! Есть тут у нас парочка живодеров – не шибко умных, правда, но садистов незаурядных. Они и разбираться не станут, что там у тебя такое: ножки ли, шерстинки или щупальца. Повыдергивают не задумываясь! С удовольствием! На то они и садисты, чтобы страданиями твоими упиваться и тем, как ты от боли корчишься. Что, испугался?! И правильно. Дальше ведь только хуже будет. Им, иродам, только волю дай. Раздробят твою тушку на сотни крохотных кусочков и раскидают по земле цизарбийской. Нравятся тебе такие перспективы? Уверен, что нет. Ты же у нас не мазохист и не самоубийца, верно?»
Горыня сделал правильные выводы.
Жжение резко сменилось покалыванием, а свечение участок за участком стало гаснуть. Прекращали ли электроразряды возобновляться, возвращались ли в мир, из которого пришли, или перетекали в «безразмерное» тело Горыни и там закреплялись – не важно. Главное, что моя рука и жизнь вновь находились в безопасности. А так как Давид и желторотые молотовцы наконец-то заткнулись, то и психическое здоровье, наверное, тоже. Да что там молотовцы, Натали даже притихла. Не полностью, конечно, – теперь она лишь что-то жалобно бурчала под свой чудный носик, – но уши мои это оценили.
Через несколько секунд исчезли последние сантиметры свечения, а вместе с ним и не очень-то приятное покалывание. В руке больше не ощущалось никакого дискомфорта. Она стала прежней, нормальной. Моей! Из плоти, что называется, и крови. Однако радость моя оказалась преждевременной, а капитуляция Горыни – ложной. Нет, я не почувствовал ни малейшей боли и не обнаружил никаких электроразрядов в руке, но новая порция преобразований от «меньшого брата» была налицо. И начались они с вен…
Глава 22
Трансформация
Вены вздулись до такой степени, что земным врачам и не снилось. Втрое или даже вчетверо увеличился их диаметр. Возможно, это был предел растяжения венозных стенок, превысив который вены превратятся в кровавое месиво, а возможно, и четко выверенная величина, без которой невозможен запуск и успешное протекание каких-либо биохимических реакций, задуманных Горыней, – оставалось лишь предполагать, но то, что процесс их расширения уже прекратился, я констатировал, как факт. Правда, по руке теперь можно изучать всю ее венозную систему. Или почти всю.
Чего же добивался Горыня? Наказать меня невиданным доселе варикозом? Вроде не похоже. Вены не выглядели какими-то болезненными и жутко уродливыми. Хотя откуда мне знать-то? Я что, врач? Ага, рядом с ней лежал. И не только лежал, но и некоторые анатомические азы постигал… Опять я не о том думаю! Грош цена моим познаниям в медицине, да и ни к чему они мне, ведь моя докторша все еще рядом.
Я взглянул на нее.
Сложив ладони на груди и покусывая нижнюю губу, Натали озадаченно смотрела на мою руку. Особого ужаса в ее глазах я не увидел, и, что удивительно, она продолжала помалкивать, а это знак благоприятный.
– Ага, давайте постоим, понаблюдаем. Друзья покойничка, наверное, уже в пути, так что не торопитесь, детки, забавляйтесь, – проворчал Серебан. – Чего уж там, все равно нас всех казнят…
– Не ной! – вскрикнул Давид, вынуждая коротышку встрепенуться. – Лучше скажи, что с Никитой творится?! Что с ним дальше будет?!
– Слабоумие у него, разве не видно? И, как понимаешь, дальше только хуже.
Может быть, Давид и заставил бы коротышку забрать слова обратно, но ему внезапно стало не до этого. Тем более что ответ на свой вопрос он получил: то самое пугающее «дальше» ждать себя не заставило.
– Ё-мое, дружище, да ты мутируешь!
– Точно, скоро в какого-нибудь долговязого уродца превратится, вот потеха будет для лысоголовых великанов.
И снова Серебану все сошло с рук. Ему даже замечание никто не сделал, хотя он заработал увесистый подзатыльник. Пора уже списывать нашего предводителя за некомпетентность, а зелененького потом не только подзатыльником и пинком под зад добротным наградить, но и к Дашке на разъяснительную беседу отправить. Она ему такую трепку задаст, что он как шелковый станет.
«Все, сил моих больше нет терпеть твою тупость! Над чем бы ты еще сейчас поразмышлял, хозяин мой, гномами обиженный? Что, ручка уже не беспокоит?» – решил вдруг нарушить обет молчания внутренний голос. Но разве мог он ограничиться лишь парой нелицеприятных фраз в мой адрес после столь продолжительного безмолвия? И проявить по отношению ко мне, к «предателю», такое снисхождение? Ни в коем случае!
Его понесло так, что не остановить: «А то, какое будущее ждет тебя в этой дыре, похоже, тоже не волнует? Да тебя вообще ничего не волнует, кроме этой, как там ее?.. Натасенька, да? Кисонька? Секси-докторша? Тьфу, гадость какая! Когда же у тебя, наконец, ума прибавится и мужское начало проявится?! Бегают тут все вокруг него, понимаешь, нянчатся с ним, а он какие-то коники выкидывает. Это же каким балбесом надо быть, чтобы профукать руководящую должность из-за неуравновешенной старой клячи. От нее бы не убыло. Наташка твоя – девонька бывалая и к сему процессу закаленная. Одним долговязым больше, одним меньше – какая разница? Ты вон с ней порой такое вытворяешь, с ее подачи, естественно, что местным господам даже на ум никогда не приходило…»
Мой внутренний голос можно было заткнуть только одним-единственным способом: послать подальше, надолго и в самой грубой форме. Что, собственно, я и сделал. Но кое в чем паршивец оказался прав. Я и впрямь больше не беспокоился о руке. Откуда-то взялась уверенность, что Горынушка зла мне не желает. Что в планах у него прибавить своему новому владельцу силушки и здоровьишка по максимуму. Хотя я догадываюсь откуда. Не исключено, что он уже и мозгом моим и сознанием завладел, а теперь манипулирует мной как ему вздумается. Поэтому да, уверенность моя может быть следствием его змеиных происков, но разве у меня есть выбор? Очевидно же, что нет. Так чего тогда дергаться?
– Вот тебе и дальше… – Я медленно покрутил перед лицом Давида кистью «мутирующей» руки, при этом то растопыривая пальцы, то сжимая в кулак.
– Да
