- Я мог бы поклясться, что мы должны были встретить их раньше, - сказал один из них, - Ты не думаешь, что они всё-таки свернули с тропы?
Это голос Кили, подумала она, И я, конечно, сошла с ума, потому что думаю, что слышу его сейчас. Она с силой вцепилась в ветку, сжимая пальцами шероховатости коры, дыша быстро и неровно. Казалось, что мир вокруг неё закачался. О, Валар, что со мной происходит?
Она услышала свист и глухой стук, когда Леголас скользнул вниз, на тропу, а потом последовала короткая вспышка проклятий, произнесённых глубоким гномьим голосом. И благодаря особому выбору непристойностей, теперь Тауриэль уже не могла отрицать того, что голос этот принадлежал именно Кили.
Несмотря на лихорадочно мятущиеся мысли, эльфийка заставила себя глубоко вздохнуть. Если Кили и вправду был здесь, пришёл ли он за ней? Или, может, его как принца послали с какой-то миссией в соседнее королевство? Но если он был послом, то почему путешествовал почти в одиночку? Разве малое число сопровождающих не выдавало его спешку, как будто он пришёл со срочными новостями? Но возможно, это были совсем не те вести, которых она больше всего от него ждала. Тауриэль решила, что прежде, чем открыться ему, она должна подождать, пока не узнает о цели его прихода, иначе она может только навредить им обоим.
*********
- Привет вам, путники! - воскликнул Леголас, поднявшись на ноги на тропе в нескольких ярдах от Кили.
Тон его был дружелюбным, но в нём всё равно слышался вызов, и молодой гном подумал, не обидела ли эльфа его неосторожная вспышка гнева. А возможно, эльфийский принц обеспокоился, думая, что он, Кили, вернулся, чтобы соперничать с ним за любовь Тауриэль?
- Приветствую, - сухо ответил гном.
Он не смог найти в себе достаточно дружелюбия, чтобы предложить этому самодовольному эльфу любезное mae govannen. И всё-таки он поклонился, ведь Тауриэль была где-то рядом, и он должен был помнить о хороших манерах ради неё. Услышав за спиной шаги Двалина, Кили испытал удовлетворение оттого, что его родич наверняка только что освободил оружие в ножнах.
- Какое неотложное дело привело вас в Зеленолесье? - спросил Леголас, и его вежливый голос, однако, был полон язвительности.
Кили с трудом держал себя в руках. Его телохранитель отреагировал на слова эльфа чуть заметным изменением позы.
- Моё дело касается только Тауриэль, - ответил он, изо всех сил стараясь быть вежливым, - Как я понимаю, она путешествует с тобой?
Лицо эльфа мгновенно стало суровым.
- Чего ты хочешь от неё? - быстро спросил он.
- У меня есть для неё новости, - ответил Кили, всё больше раздражаясь из-за самонадеянности, с которой эльфийский принц вмешивался в дела Тауриэль, - Но я расскажу их только ей.
- Это добрые для неё вести? - спросил Леголас, и лицо его теперь вряд ли можно было назвать дружелюбным.
В этот момент Тауриэль сама опустилась на тропинку в нескольких шагах позади высокого эльфа, и резкость, готовая сорваться у Кили с языка, сменилась её именем.
- Тауриэль!
- Да, Кили? - она говорила мягко, почти осторожно.
Чего она опасалась? Почему не побежала к нему? Он сам бросился бы к ней, если бы вдруг не усомнился в её желаниях. Она стояла у плеча белокурого эльфа, как будто ища у него защиты.
- Тауриэль, я пришёл сказать тебе… - несмотря на горячее желание заявить на неё свои права перед эльфом-соперником, Кили знал, что именно она должна выбрать его.
Или же нет, если она хочет иного. Он прочистил горло.
- Я свободен. Я не обязан жениться на гномьей леди, и Торин согласен, чтобы я был с тобой.
Казалось, холодная маска сдержанности сразу же исчезла с её лица; теперь Кили видел, как сильно она взволнована. Если только причиной этого волнения была не радость…
- Тауриэль, если ты хочешь пойти с ним, тогда я тоже хочу этого для тебя, - сказал молодой гном.
Как ни больно было это говорить под её пристальным взглядом, слова эти дались ему без труда, потому что это была правда.
- Кили!
Она понеслась к нему так быстро, что он едва успел отреагировать, прежде чем она бросилась перед ним на колени и прижала к себе так сильно, что они оба чуть не опрокинулись навзничь. Гном вцепился в неё, пытаясь удержаться на ногах, и эльфийка ткнулась лицом ему в шею.
- О, Кили, мне нужен только ты, - выдохнула она.
Он прижался щекой к её волосам, крепко сжимая в объятиях, слишком переполненный чувствами, чтобы говорить. Он прижимался к ней, согреваясь, как будто она была пламенем, возвращавшим тепло и свет давно остывшим углям, что задыхались теперь под слоем пепла, и боль, физическая и духовная, постепенно исчезала из его сердца. Только теперь, когда она обняла и исцелила его, Кили понял, как сильно были изломаны его тело и душа.
- Тауриэль, Тауриэль, Тауриэль, - выдыхал он снова и снова.
Он повторял её имя, как молитву, но обращённую не к ней, а к тому, кто счёл нужным вернуть её ему.
- Да, Кили, - эльфийка подняла голову и посмотрела на него блестящими от слёз глазами, - Я здесь. Я никогда больше не покину тебя снова.
Гном смахнул несколько прядей своих тёмных волос, прилипших к её влажным щекам.
- Amrâlime, - прошептал он, а потом поцеловал её.
Кили не знал, сколько времени прошло, прежде чем он вспомнил, что они были не одни. Похоже, Тауриэль тоже забыла об этом, или же ей было всё равно, потому что она издала тихий протестующий звук, когда он оторвался от её губ. К своему огромному удивлению, Кили вдруг обнаружил, что смотрит на Леголаса почти с жалостью. Он мог бы поклясться, что нестареющее лицо эльфа отразит те боль и разочарование, которые так недавно терзали его самого. Поэтому он был очень удивлён, когда эльфийский принц посмотрел на них полным горькой сладости, но тем не менее довольным взглядом.
Кили
