– А ты не будешь? – спросила Хирка.
– Я поел.
– А-а…
Зачем он хотел дать ей дремотник? Хирка снова вспомнила труп, расстёгнутую ширинку, кровь в уголке рта, нож в спине. Стражей, наваленных друг на друга, как куча грязного белья. Если бы Урд желал её смерти, она уже давно была бы мертва. Ему надо было всего лишь дождаться казни. Значит, он хотел, чтобы она просто заснула. Но и этого Хирке было достаточно: каждый нерв её тела говорил, что не стоит оставаться в беспомощном состоянии рядом с этим мужчиной. Она сунула в рот ложку с кашей, стараясь на глотать, и кивнула на картину:
– Кто это?
Урд повернулся к стене, а она быстро выплюнула пережёванную массу в кулак, сунула под одеяло и запихала между подушкой и спинкой кресла. Каша была горячей и невкусной, и она поступает как свинья, но когда Урд обнаружит это, она будет далеко.
– Мой отец, – ответил он, и по его губам скользнула горькая улыбка. – И моя мать, Мейре. Она живёт в Скаррлейде. Корни нашей семьи оттуда.
Хирка не слушала его. Она использовала время с пользой – тайком засовывала кашу под плед и прятала за подушкой. Урд больше не казался обеспокоенным, он говорил и ждал. Ждал, когда она заснёт.
История семьи Ванфаринн была известна тем, кто любил изучать прошлое. Хирка слышала её раньше. Сначала семья носила имя Драфна, одного из двенадцати воинов, который отправился в Блиндбол. Конфликты раскололи род, и старший сын заявил брату, что тот сбился с пути и стал заблудшим путником: вильфареном. Младший брат вместо того, чтобы обидеться, сделал это слово своей новой фамилией.
Когда все члены семьи Драфна умерли, Ванфаринны предъявили свои права на кресло в Совете. Самые злые языки называли их бастардами. Но Хирка никогда не слышала той истории, что рассказывал Урд. По его мнению, место в Совете было похищено у его семьи на многие поколения. Эту несправедливость исправил возведённый в ранг героя его предок, который щурился на неё с нечёткой картины. Его портрет висел рядом со Спурном, недавно скончавшимся отцом Урда. И Гриддом, отцом его отца. И Малем, отцом отца его отца.
Хирка зевнула. Она не просто притворялась, в последние дни она на самом деле почти не спала. Девушка отставила в сторону полупустую плошку и опустила голову на ручку кресла. Теперь, когда она прикинулась совсем сонной, она отважилась рискнуть.
– А что случилось с твоим горлом? – для убедительности Хирка говорила хрипло.
– Ничего, – ответил он.
– Ты знаешь, как отправить меня… домой?
– Конечно.
– А откуда ты это знаешь? Никому неизвестно, как я попала сюда.
– Мне известно.
Он ничего не собирался ей рассказывать. Она могла играть дальше, сколько хотела. Хирка закрыла глаза.
* * *Я уснула!
Хирка попыталась сесть, но её руки и ноги были связаны, во рту – кляп из грубого льна. Сухой. Пыльный. Глотать почти невозможно. Она почти не притронулась к еде и всё равно уснула! Наверное, всё дело в усталости. Или же в невообразимом количестве дремотника. Где она?
Темноту прорезали полоски света. Хирке было тесно там, где она лежала, ноги распрямить не получалось. Раздалось ржание лошади. Она в повозке. Что её разбудило? Она что, лежит в сундуке? Снаружи послышались голоса. Приглушённая ссора.
– Я не могу оставить её здесь, Урд. Стражи прочёсывают город, они найдут её, я не могу…
– Тебе не надо держать её здесь, тебе надо доставить её к каменному кругу. Ты что, глухой? – Голос Урда был более хриплым, чем раньше. – Вывези её из города сегодня ночью.
– Во имя Всевидящего, Урд…
– Сегодня ночью, Шлабба. Сейчас.
– Нас остановят у городских стен. Они…
– Мне казалось, ты знаешь каждого стража городских ворот в этом городе?
Шлабба помедлил.
– А что, если она проснётся?
– Да не проснётся она, тупая дубина! Ещё долго не проснётся. Мне надо присутствовать на завтрашнем заседании Совета, но я приеду вслед за вами. Просто доставь девчонку к кругу.
– Она гниль! Я не могу разъезжать по дорогам с…
– Шлабба… – Голос Урда стал тихим и напряжённым. Хирка навострила уши. Она буквально могла слышать, как по телу этого Шлаббы течёт пот. Как и по её телу. – Шлабба, у меня нет времени спорить с тобой. Слепые ждут, а Совет в истерике!
– Слепые?! – Шлабба взвизгнул, как свинья.
– Тише!
– Что… Что ты будешь с ней делать?
– Девчонка не должна была остаться здесь. Она предназначалась в жертву камням, была подарком слепым, и теперь они её ищут. Ищут бесхвостую. Они знают, что она здесь. Когда они её получат, я – мы – получим то, что надо нам.
– Шлокна тебя побери, Урд… Оно не может того стоить! Слепые?! Они не были частью сделки. Я никогда…
Хирка услышала булькающий звук. Урд схватил Шлаббу за горло.
– Ты можешь вывезти её из города и помочь мне или можешь занять её место в качестве подарка трупорождённым. Что выбираешь, Шлабба?
Второй мужчина не ответил, но Хирка полагала, что он изо всех сил кивает. Хирка затаила дыхание. Нельзя поддаваться панике. Не сейчас. Не здесь. Во рту кляп. Она должна дышать спокойно. Спокойно.
Она услышала, как Шлабба отдаёт приказы другим имлингам. Шаги. Много шагов. Много имлингов. Повозка тронулась.
Где-то неподалёку раздался крик ворона.
Нападение
Хирка лежала, свернувшись, в сундуке и в щели между досками видела, как сменяют друг друга полоски света. Было холодно, ей не хватало плаща. И её мешка. Мешка со всеми травами. С чаем. Со всем её имуществом. Наверное, он до сих про валяется где-то в шахтах.
Повозка переехала мощёный каменный мост, и Хирка начала проклинать собственную незначительность в сложившихся обстоятельствах. У неё ничего не было. Не было семьи. Не было дома. Хирка бесхвостая. Одним богам известно, чья дочь.
Она с наслаждением использовала слово «боги» вместо слова «Всевидящий». Он и пальцем не пошевелил, чтобы помочь ей, и в данный момент она только так могла бросить Ему вызов. Может статься, других способов она не найдёт никогда. Её предназначение – стать подарком для слепых. Жертвой. Червяком на крючке, в обмен на Всевидящий знает что.
Боги. Боги знают что.
Но одну вещь с тех пор, как луна родилась заново, Хирка узнала. Пока есть жизнь, есть и надежда, а она всё ещё была жива. Пленённая, замёрзшая и голодная, но всё ещё живая. Пока она дышит, всякое может произойти. Надо только сохранять спокойствие, искать свой шанс и хвататься за него. Если бы у неё только…
Нож!
Она поджала колени и согнула спину, насколько
