– Мэри… Тебе действительно так важно прямо сейчас это слышать?
– Да, как минимум.
– Это та цена, которую я должен заплатить, чтобы быть с твоей дочерью?
Мэри Энн выжидающе молчала.
– Хорошо, Мэри. Да, я люблю твою дочь.
Элизабет вжалась в подушки, прижимая ладони к пылающим щекам. Больше всего на свете ей хотелось кинуться в объятия Джима и осыпать его поцелуями, однако подобная вспышка чувств вряд ли пришлась бы по вкусу Мэри Энн, которая, вне всяких сомнений, все еще следила за выражением его лица, словно пытаясь найти в нем нечто скрытое или невидимое, указывающее, что ее сомнения оправданны.
– Ладно, – проговорила она наконец, устремляясь обратно к двери. Она вновь приняла свойственный ей воспитанный и любезный вид. – Пообедаем в центре, потом погуляем по городу. На площади будет концерт. Мое приглашение остается в силе.
Джим скосил глаза на Элизабет и успокоительно мигнул. Этот небольшой разговор страшно ее утомил, и она нервничала.
– Иди с мамой, Элизабет, мне еще нужно одеться и отправить несколько писем. Увидимся позже.
Девушка молча кивнула и поспешно встала. Мать открыла дверь и вышла на улицу. На мгновение, когда Элизабет повернулась, чтобы проститься с Джимом, она заметила, что Мэри Энн с тревогой смотрит на верхние ступени деревянной лестницы.
Иногда люди видят необыкновенные вещи. А может, им это только кажется.
51
Новый Орлеан,
26 сентября 2016 года
Дорогой мистер Аллен!
В последние дни у нас возникли проблемы, которые помешали успешному продвижению нашего расследования. На этот раз буду краток. Нам угрожали некие типы из так называемой «организации». Так например, не далее как вчера в одном из ресторанов французского квартала к нам обратились несколько цветных мужчин и любезно предложили покинуть город. Представьте себе, как мы удивились, обнаружив наш автомобиль со спущенными шинами, а полицейские в итоге даже отказались завести протокол, боясь каких-то угроз. Впрочем, с серьезными проблемами мы столкнулись еще в ту ночь, когда я отправил вам первое электронное сообщение. Как вы, вероятно, помните, в нем я писал, что Магали Моргетто помешалась на ребенке из семьи Мори. Во всем была виновата местная легенда, рассказывающая о рождении необыкновенного мальчика, сына белого мужчины и светлокожей мулатки. Мать Люсьена не была светлокожей мулаткой, как гласила легенда. Насколько нам известно, она происходила из старинного рода французских коммерсантов, три поколения которых проживали в Новом Орлеане.
Тут-то и начались проблемы. Мы опросили местных жителей – разумеется, тех, кто более-менее соглашался сотрудничать с нами. Мистер Аллен, если бы вы предоставили мне более подробную информацию, мы бы не потеряли понапрасну столько времени. Впрочем, ваши мотивы мне ясны. Уже не в первый раз я сталкиваюсь с проблемами, которые создают сами клиенты, причем в деле, не требующем особой секретности. Прежде чем отправить подробный отчет по делу, я позвоню на ваш номер сегодня же вечером. Буду оставаться в Новом Орлеане до тех пор, пока вы не подтвердите, что моя работа завершена, поскольку мы обнаружили то, что искали. Не считаю уместным отсылать эти сведения по электронной почте.
Мой напарник прервал контракт, что вполне логично. Он житель Нового Орлеана, и надо понимать, что для человека из этих мест дело это слишком деликатное. Кроме того, мы не знаем, насколько опасным оно может стать. Община Моргетто существует уже много лет, а ряд влиятельных людей категорически против того, чтобы религиозные практики и ритуалы получали широкую огласку. Вы лично можете убедиться в том, что не существует ни книги, ни каких-либо других документов, описывающих их религиозные отправления. Это обычаи, которые переходят от отцов к детям, и адепты желают, чтобы так все оставалось и впредь. Подобный подход не кажется мне разумным, однако я уважаю чужое мнение. Хочу, чтобы вы также знали, что дело наше полностью конфиденциально, у вас не должно оставаться ни малейших сомнений в этом.
Итак, прощаюсь до вечера.
С уважением,
Артур Вердиско(Конфиденциальность сначала и навсегда.)
52
Вечер подходил к концу. Сумрак вспыхнул оранжевыми огоньками, украшавшими площадь и огромную крытую сцену.
Всюду виднелись круглые столики, покрытые нарядной скатертью, сервированные фарфоровыми тарелками и высокими стеклянными фужерами. Это уже была не просто вечеринка, а торжественный ужин по всем правилам. Куда ни глянь – всюду элегантность и красота. На каждом столике красовалась табличка с фамилиями тех, кто собирается слушать концерт, заранее забронировав место. Мэр организовал выступление музыкантов самым скрупулезным образом. Уплатив несколько долларов, любой горожанин имел право насладиться зрелищем. Для тех, кому хотелось дополнительных развлечений, позади церкви устроили ярмарочные аттракционы, продавцы раскинули свой товар, установили домики с тиром и даже целый ресторан с длинными прямоугольными столами, где всем желающим подавали гамбургеры, хот-доги и тушеный картофель с начинкой на любой вкус.
На высоких подмостках из палисандра музыканты уже занимали предназначенные для них места. Среди них была пара скрипок, концертный рояль, бас-гитара, контрабас и даже труба. Приглашенные были одеты по-вечернему, в смокингах и белоснежных шелковых рубашках.
Дэнни наблюдал за происходящим, пристроившись в уголке возле прорехи между двумя полотнищами навеса, хотя больше всего ему хотелось пойти с Элизабет на аттракционы. Он обожал музыку, но сегодня душа жаждала простых развлечений. Он мечтал забыть обо всем, что произошло, увидеть родителей, которые забронировали столик под тентом и собирались развлечься и отдохнуть.
Начала прибывать публика. Гости отыскивали свои места, оживленно рассаживались в тепле газовых обогревателей, под навесом становилось шумно и людно. Через полчаса все столики были заняты.
Со своего места Дэнни видел сидящих в дальнем от входа углу родителей и некоторых знакомых. Молоски и его жена спорили о прочности навеса. В нескольких метрах от них Дэнни заметил свою бывшую учительницу Роуз Бейкер, сидевшую за одним столиком с Пэтси, хозяйкой парикмахерской. Выглядели обе довольно скверно. Наверное, чем-то больны, подумал Дэнни: бледные, изможденные лица свидетельствовали о крайнем истощении. Он перевел взгляд: Алан и Мэри Энн вошли в павильон в сопровождении Карлоты. Мэри Энн держала сестру под руку, словно боясь, что та потеряется в толпе, и время от времени бросала на нее нежные взгляды. Карлота, напротив, и не думала улыбаться, видя столь откровенное проявление любви, скромно опускала глаза и послушно позволяла вести себя среди людей, которые все прибывали и прибывали, отыскивая в общей сутолоке членов своей семьи.
Дэнни понимал, что ему придется и дальше наблюдать этот спектакль, потому что Элизабет сразу после обеда ушла куда-то с Джимом, и никто не знал, когда они вернутся.
