— Якудза взяли её в заложники.
— В обмен на китайское дело?
Я кивнул.
— Понятно. — он закрыл глаза и шумно вздохнул.
— Что случилось? — снова спросил я.
— Я надеялся, что ты объявишься сегодня. — его голос был слабым, еле различимым. На нем был старый красный свитер со странным черным рисунком, напоминающим карточный знак пик, упавший на бок.
— Почему?… — я задрожал.
— Я хотел попрощаться. Сегодня мой последний день.
— Нет, пожалуйста! — я закричал, соскользнув на землю, и схватился за его колено. — Нет, нееет…
— Боюсь, что это так, Джим. Этот кислород, — он кивнул в сторону баллона рядом с ним, — только благодаря ему я еще могу дышать. Моё время пришло.
— Но почему?!
— Мне девяносто пять, Джим. В битве со временем мы все побежденные. — он закрыл глаза и сипло вдохнул. — Ты помнишь этот свитер? Он был твоим.
— Ты дал мне его, когда мы впервые встретились. Здесь, на этой самой скамейке. Я только сбежал из детского дома и замерзал, не зная куда идти.
— Тридцать лет тому назад, — прошептал Эйдан, посмотрев вверх на звезды. — Теперь, когда я стал таким худым, он мне даже впору. Возьми его, он твой.
— Эйдан, не бросай меня, пожалуйста. Ты научил меня всему, что знаю. Ты подобрал меня, потерянного щенка, и сделал из меня то, что я есть.
— Это хорошее прощание, — он попытался улыбнуться, но помешала трубка.
— Эйдан… — я посмотрел ему в лицо.
— Не будем терять времени, — он прервал меня. — Я хорошо знаю тебя и то, что ты хочешь сказать. Нет нужды тратить слова понапрасну. Расскажи мне о деле.
Вышедшая из-за облака полная луна озарила его лицо. Мокрые глаза блестели, пока я рассказывал произошедшее.
— Всё понятно, — кивнул он, когда я закончил. Он выслушал всю историю молча, задав лишь несколько вопросов о Филе, его реакции и выражениях лица. Когда я рассказывал о Нельсоне, он начал растирать свой лоб, скрывая слезы.
— Фил не маньяк. Он мыслит рационально и не хочет превратить тебя в кровного мстителя. Он отпустит Марию после того, как получит свой ответ. Это хорошие новости, если можно так сказать.
Он задумался, смотря на мерцающие звезды. Долгое время тишину нарушало лишь шипение кислорода.
— Я встретил его в семьдесят втором, в Пекине, — сказал он внезапно.
— Кого?
— Ли. Китайского Планка.
— Как?! — воскликнул я.
— Я был тогда с Никсоном, а Ли встречал нас.
— Как? Как ты узнал, что он Планк?
— Его глаза. В них было что-то такое, чего я никогда не видел. Ни до, ни после. Бездонный, черный колодец. Всепоглощающая глубина. Сначала это была лишь интуиция, ведь яничего о нем не знал. Боялся, что это окажется простым оптическим обманом, иллюзией. Но нет, не оказалось. Всего один раз я переговорил с ним один на один. Он сказал не более ста слов, но в каждой его фразе было больше смысла, чем в иной книге. Он — Планк, я знаю наверняка. У Ли есть оно.
— Понимание?
Эйдан еле заметно кивнул.
— Он ещё жив?
— Возможно.
— Как мне найти его? — спросил я.
— Вот все, что тебе понадобится. — его рука дернулась влево, и я заметил папку, лежащую сбоку. — Ли практически невидим. Последний раз появлялся в восемьдесят девятом. Но я чувствую, что он по-прежнему где-то рядом.
— Как? Откуда ты знаешь?
— Каждое субботнее утро его сестра приходит в парк в Нанкине. Там она встречается со своей дочерью Тьао, школьным учителем. Они сидят, разговаривают, держатся за руки, пока Тьяо не приходит пора идти в школу. Это происходит каждую субботу на протяжении последних шестидесяти лет, несмотря ни на что. Его сестра по-прежнему там. Она — единственное связующее звено с Ли. Если ты найдешь её, найдешь Ли.
— В субботу утром? — мой голос охрип.
— В семь утра.
— Мария умрет в полдень субботы по токийскому времени. В одиннадцать по Нанкину, — я сказал в отчаянии.
— Значит у тебя будет четыре часа на то, чтобы синтезировать и отправить ответ.
— Что, если у Ли не будет ответа?
— Если у Ли нет ответа, ни у кого нет. Ли — это единственный рациональный способ спасти Марию.
— А что, если он больше не в Нанкине?
— Он там. Я чувствую.
— Почему? — спросил я.
— Потому что он и его сестра не могут покинуть город.
— Почему?
— Потому что Тьяо не может покинуть его.
— А почему не может она?
— Потому что это то место, где она умерла пятьдесят лет назад.
— Как?! Разве…
— Сестра Ли так и не поняла это. Для неё Тьяо, её единственный ребенок, по-прежнему жива. Каждую субботу в семь утра они встречаются. — Эйдан посмотрел на лунную дорожку по поверхности океана и вздохнул. — Ли там. Иди и найди его.
Он ещё раз вздохнул и сжал мою руку.
— И ещё. Тебе понадобится Джулия. Она будет ждать тебя.
— Кто такая Джулия?
— Мой Планк в вирусологии…
Он начал говорить отрывисто, кусками.
— Не более трех человек знают о её существовании… Поможет понять Зою. Будет ждать тебя завтра в шесть… вечера в ресторане гостиницы Хенде во Владивостоке. Возьми… мой самолет. Он готов. К полудню ты будешь во Владивостоке, и у тебя останется целый день, чтобы… добраться до Нанкина.
Он замолчал. Затем резко выпрямился и откинулся на спинку скамейки.
— Не волнуйся, мне не больно. Прости, что приходится… оставлять тебя на полпути, Джим. Но оставшуюся часть тебе придется пройти одному… Не надо грустить… обо мне. Тут не о чем сожалеть. Я умираю счастливым. Моя жизнь прожита… хорошо.
Я поднял голову и посмотрел на него. Он улыбался.
— Счастливый? — я затряс головой.
— Я провел жизнь… среди людей, которых любил. И провел её за интересным делом… в поиске таких как ты. Ты бы знал, как это… радует сейчас. Как бы я хотел, чтобы ты почувствовал, как я счастлив! И всегда был, с того самого момента… когда узнал.
— Узнал? Что ты узнал?
— Что моя душа… благородна. Я не говорил тебе… раньше, потому что чтобы понять, нужно быть готовым.
— Это и есть твой третий ингредиент?
— О, да… Третий ингредиент человеческой природы.
— Так ты их искал? Своих Планков? Это твой секрет?
— Первые два ингредиента ты… знаешь.
— Энергия и интеллект.
— Всё сводится к трем ингредиентам… Об энергии и… интеллекте… я знал всегда. Но мне… понадобилась почти вся жизнь, чтобы понять третий… благородную душу, — сказал он, скрестив перед собой руки и сжимая свитер. — Как сказал Ницше… у благородной души есть какая-то… глубинная уверенность в себе… Что-то, что нельзя приобрести, или даже, возможно… потерять. Благородство… существует само по себе. Оно либо есть, либо нет. Это фундаментальное свойство… И о нем можно лишь узнать.
— Что это значит?
— Все Планки благородны… По-другому… не бывает.
— Все равно не понимаю, — сказал я тихо.
— Не думаю, что это… можно объяснить. Но ты скоро сам… найдешь… я знаю. И тогда сразу все поймешь. Момент, когда я… нашел в себе благородную душу, был счастьем. И онодлится с тех пор. Она объяснила все… мои поступки в
