Это были его последние слова.
* * *Пилот ждал в баре терминала. Вокруг бесцельно метались люди. Табло вылетов и прилетов пестрело красным. Паника проникла уже и сюда. Персонал ещё был на месте, по инерции, но предчувствие скорого коллапса уже висело в воздухе.
Нужно выбираться отсюда. Пока всё не посыпалось…
— Дружище, я бы предложил тебе кофе, но он закончился. Тут вообще ничего нет, даже печенья. — сказал он, протянув мне бутылку воды. У него была улыбка человека, не знающего тревог и волнений. — Я и топливо-то еле нашел.
— Зоя?
— По крайней мере так говорят.
— Тогда вперед. У нас мало времени. Сначала во Владивосток, потом в Нанкин.
— Не понял. Разве мы не летим в Тофино?
— Тофино?
— Ну да, Канада. Самое большое научное открытие столетия.
— Открытие столетия? — переспросил я. Его слова доносились до меня с гулким эхом, как в пещере.
— Эйдан говорил, что мы летим в Тофино, на конференцию о главном научном открытии столетия. Разве мы не туда? Слышал, все его друзья летят. Там же будут все.
— С этим придется подождать. Нам во Владивосток. Нужно быть там не позже четырех вечера. — я открыл бутылку и сделал несколько глотков, внезапно почувствовавнестерпимую жажду.
Пятнадцать минут спустя мы оторвались от земли и взяли курс на север. Сжавшись на диване и обхватив колени, я рыдал про себя. Внизу багровые огни пожаров подсвечивали темные здания-призраки. Город в огне провалился в никуда.
Глава 5
Вспыхнул и отчаянно заморгал датчик аварийного остатка топлива.
— Владивосток-контрол. Владивосток-контрол. Это ББД-115. Экстренная посадка. Топливо на нуле, освободите полосу, — сухо сказал пилот.
Тайфун заставил нас сделать широкую петлю и пилот сначала умолял, а затем требовал, чтобы мы дозаправились в промежуточном аэропорте в Японии. И лишь когда я сказал, что по прибытию в Нанкин самолет станет его, он взял в руки калькулятор. Он долго что-то рассчитывал столбиком в блокноте, постоянно поглядывая на топливомер, и в итоге бросил: «Когда мы рухнем, это будет целиком на твоей совести».
Я сидел в кресле второго пилота, стараясь никак не проявлять себя. Панель приборов мерцала как целый оркестр лампочек и датчиков. Всем дирижировал, целиком подчиняя своей воле, полыхающий индикатор топлива в центре панели. Вдруг раздался настойчивый писк, и пилот резко выбросил руку вверх, щелкнув каким-то переключателем. Это заставило прибор замолчать. Но почти сразу же замигал ещё один сигнал, затем другой. Пилот перестал обращать внимания на какофонию, и лишь всматривался в серую пелену вокруг.
— Система навигации отключилась, пропали спутники. GPS не работает. Нулевая видимость. Мы летим на последних каплях топлива. И я понятия не имею, где мы. Это конец, — впервые за последний час он посмотрел на меня. В его глазах была смесь отчаяния и укора.
И в этот самый момент под нами, прямо по курсу, облачность расступилась и через дымку тумана проступили оранжевые огни взлетно-посадочной полосы. Схватившись за штурвал, он бросил самолет вниз. Машина взвыла и земля стала стремительно приближаться. У меня заложило уши. Звуки стали доноситься как через глухой туман. В последний момент, перед самым ударом, я судорожно вцепился в подлокотники и зажмурился.
Упав почти на самый конец полосы, самолет отскочил от бетона, накренился и несколько раз подпрыгнул, крылом чиркнув стремительно несущуюся навстречу землю. Под вой двигателей и визг тормозов мы повисли на ремнях безопасности. Запах жженой резины заполнил кабину. Я не мог оторвать глаз от неумолимо приближающегося конца полосы, когда в самый последний момент пилот отвернул штурвал и самолет, скрипя каждой деталью, свернул влево. Проехав по каким-то шлангам и сбив несколько указателей, мынаконец замерли прямо напротив входа в терминал. Со всех сторон к нам уже неслись, перемигиваясь красно-синими огнями, пожарные машины. Пилот не двигался, в ступореуставившись прямо перед собой. Выдохнув, я посмотрел на таймер.
1 день, 19 часов, 52 минуты.И менее часа до встречи. Будет ли Джулия ждать?
Оставив пилота отвечать на вопросы разгневанных людей в форме, я сбежал с трапа и бросился вверх по металлической лестнице, смешавшись с толпой людей, выходящих из Боинга, стоявшего по соседству. Просочившись через очередь, с паспортом в руке я переминался с ноги на ногу перед стойкой контроля, одновременно стараясь привести волосы в порядок, чтобы хоть как-то быть похожим на фотографию. Эффектная блондинка в синей блузке с погонами, сурово окинув меня взглядом, немного задумалась, но все же поставила штамп и открыла дверцу.
Пробежав насквозь зону получения багажа, я сразу же очутился в толпе таксистов, разгоряченных в поисках жертвы. Отбившись от натиска, я огляделся и подошел к скромно стоящему в стороне человеку в потрепанной кожаной куртке с лаконичной табличкой «Такси» в руках.
— Хендэ? — спросил я. Джулия ждала меня в Хендэ, единственной гостинице города.
— Две тысячи, — радостно кивнул он, показав два пальца.
— Сто долларов, если довезешь за полчаса.
Пока машина ставила рекорды скорости, я бросал взгляды по сторонам, пытаясь разглядеть признаки надвигающегося катаклизма. Мимо проплывали заброшенные заводы и низкие, серые дома, хаотично разбросанные по берегам залива. Из труб валил сизый дым, обволакивающий холмы еле уловимой дымкой. В воздухе стоял запах угля.
Торопить водителя не имело смысла. Он умело маневрировал в сумбурном, практически броуновском потоке, лихо обходя скопления машин по обочине. Перед ним на лобовом стекле висел телефон, отчаянно подпрыгивающий каждый раз, когда машина попадала в дорожную яму. Вдруг экран ожил и на нем высветилось новое сообщение. Работающий телефон! — внезапно осознал я.
— Зоя? — спросил я.
— Что Зоя? — недоуменно переспросил водитель.
Здесь еще не слышали о Зое.
Действительно, жизнь за окном шла своим будничным чередом — люди после работы терпеливо сгрудились на остановке. Пешеходы деловито перебегали дорогу.
Уже были видны огни гостиницы, призывно светящиеся с вершины холма, когда мы очутились в глухой пробке. Водитель было беспомощно развел руками, но, увидев три стодолларовые купюры на приборной доске, резко вывернул на встречную полосу и повел машину вверх по холму, уворачиваясь от ослепляющего света встречных фар.
Через две минуты я, толкая вращающуюся дверь, ворвался в лобби и оглянулся. Справа зиял провал — мраморная лестница полукругом спускалась в подвал. Через три ступеньки я сбежал вниз. Двери ресторана с корейскими иероглифами были призывно открыты.
