– Расписку пиши, – сказал Док Славе.
Наутро вытащил Джульетту в курилку. Дал ей штуку баксов в качестве залога и двести за услуги. Джульетта пошла к подруге, возглавлявшей УЗИ-кабинет. Через полчаса запасной абдоминальный датчик лежал у Дока в портфеле.
Слава вернул датчик через три дня. Заплатил двести долларов. Док отнес датчик обратно. Датчик был без следов вскрытия и нормально работал.
– Помогло? – спросил Док Славу.
– Еще как! – веснушчатая физиономия Славы расплылась в довольной улыбке.
После этого случая Слава пригласил Дока стать консультантом его фирмы. Платил в рублях столько же, сколько Док получал в больнице. Доку было смешно, получая из рук Славы мятую пачку засаленных купюр, но виду он не показывал. Не зря бабушка вложила в него житейский разум.
Работа Дока на Славу заключалась в том, что Док участвовал во всех важных переговорах фирмы Славы. Фирмой назвать это было трудно – так, шара-га, две комнаты, набитые потными, плохо одетыми вчерашними инженерами из разных НИИ. К тому же Слава был недоговороспособен. Он ни с кем не мог нормально разговаривать. Если что было не по нему, сразу раздражался, начинал огрызаться. Его коронной фразой в таких случаях было – «нет, вы не понимаете». Краснел, потел, заикался. Иными словами, в переговорщики Слава совсем не годился. Док же, напротив, мог уболтать кого угодно – и без особого напряжения. Это было даром свыше. Док не заблуждался – такой дар либо есть, либо его нет, и заслуги одаряемого в том, что дар есть, на самом деле никакой.
Несмотря на астральный запах портянок, разлетавшийся во все стороны из фирмы Славы, она была в плюсе. Слава купил новый кофейного цвета «Москвич-2141», длинное итальянское кожаное пальто, несколько приличных костюмов и стал в гораздо меньшей степени напоминать того идиота, что предстал пред очами Дока каких-то восемь месяцев назад. Однако никакие «москвичи» и пальто не могли заставить Славу перестать быть житейским инвалидом.
Для ультразвуковых сканеров датчики заказывали в Германии, а печатные платы – в Китае. Немцы пятьдесят комплектов привезли быстро, четко и без проблем. С китайцами танцы с бубном начались с самого первого дня. Сначала мистер Чен – его вскоре в Славиной конторе все стали звать «мистер Член» – несколько раз делал ошибки в комплектациях и инвойсах. Потом оказалось, что нормально затаможить в Китае и так же нормально растаможить в России будет слишком дорого.
Слава начал искать обходные пути. Нашел какого-то давнего и дальнего приятеля, кто возил из Китая мануфактуру большими партиями. Мистер Член отгрузил пятьдесят комплектов готовых плат поставщику мануфактуры и забыл про них. Мануфактурщик забил коробку с платами в контейнер. Контейнер приехал в Москву. Его странным образом растаможили, погрузили на трейлер. Контейнер вышел за пределы таможни – никаких терминалов в те годы не было, а был бардак – вышел и пропал.
Хозяин контейнера в России прятал глаза от Славы. После долгих уговоров и расспросов оказалось, что Славин приятель задолжал серьезным ребятам. Они-то по пути контейнер и забрали. Слава несколько дней сидел на телефоне, зарядил всех, кого можно. Наконец ему передали – приезжай, объяснись.
Обо всем этом Док узнал уже в «москвиче» Славы, направлявшемся зимним вечером в подмосковную Немчиновку. Док сидел впереди. На заднее сиденье Слава поставил рабочий образец своего ультразвукового аппарата.
– Слава, ты мудак?
– А что?
– Ты совсем идиот?! Нас же сейчас там грохнут, и все дела!
– Не грохнут, – Слава уверенно держал руль, – я везучий.
Всякий зоопарк видал, но такой… – подумал Док. Ладно, авось да пронесет.
Долго плутали, искали. Совсем стемнело. Наконец остановились возле четырехметрового забора. Позвонили в ворота. Зажегся прожектор. Спустя полминуты ворота открылись. Слава заехал внутрь. Ворота закрылись. Тут нас и похоронят, пришло на ум Доку.
– Не ссы, – сказал Слава.
– А я и не ссу, – отозвался Док.
К машине подошел коренастый мордоворот. На его шее висел карабин «сайга». Жестом показал на входную дверь. Слава достал с заднего сидения прибор. Мордоворот ухватил его за руку – нельзя.
– Надо! – сказал ему Слава.
Мордоворот ушел, через некоторое время вернулся. Пошли – впереди Док, за ним Слава с прибором, сзади конвоир. Зашли в помещение. После темного предбанника попали в большой зал с резной дубовой мебелью. Топился камин. Дрова потрескивали, светились красным и малиновым.
В комнату вошел высокий холеный мужчина лет пятидесяти, одетый в роскошный халат и вельветовые брюки, заправленные в мягкие меховые унты. Сел за стол. Гостям садиться не предложил.
– Ну? – его надтреснутый голос звучал презрительно. Мужчина слегка постукивал костяшками пальцев по столу. На фалангах пальцев Док заметил вытатуированные перстни и несколько настоящих.
Слава сделал шаг вперед.
– Мы мануфактурой не занимаемся. Мы медицинские приборы делаем.
– И что?
– Там наш груз был. Платы для ультразвуковых аппаратов. Для диагностики детей.
– И что?!
– Вы не понимаете…
– Прошу прощения, мой коллега волнуется и не может вам объяснить, – немедленно включился в разговор Док. – Там печатные платы на пятьдесят аппаратов. Они нашего изготовления. В три раза дешевле японских. В детские больницы пойдут.
– Что за аппараты?
– Так мы привезли! – опять вылез Слава. – Дайте в розетку включить, я покажу!..
Холеный с интересом наблюдал за мечущимся Славой, включающим прибор в розетку, прикручивающим датчик и нажимающим клавиши.
– Что вы хотите?
Слава только открыл рот, как Док наступил ему на ногу.
– Простите нас, пожалуйста! Вся электроника на пятьдесят аппаратов – их ждут в детских больницах – абсолютно вся в этом ящике. Дети не виноваты. Это мы виноваты. Извините нас, пожалуйста, за беспокойство!
Холеный развернулся и вышел из комнаты. Мордоворот с карабином, все это время стоявший у стены, показал – на выход.
– Я же говорил, я везучий! – орал Слава в машине.
– Дурак ты, – ответил ему Док.
На следующий день к Славиному офису подъехал грузовой микроавтобус. Двое крепких парней скантовали на землю большую картонную коробку и молча отчалили.
Док поинтересовался у Славы:
– Слушай, а почему таможню и доставку нормально не организовали?
– Так дорого же было…
– Ага, а башки бы нам поотрывали – это задешево, ну да…
Вскорости пути Дока и Славы разошлись навсегда. Но – никогда не говори «никогда».
Двадцать с лишним лет спустя, проходя по шереметьевскому терминалу на посадку к своему рукаву, Док услышал:
– Док, эй! Ты?!
Слава улыбался ему – все такой же, только совсем седой. Он ведь был старше Дока лет на пять, не меньше. Рядом со Славой стояла молоденькая женщина, лет двадцати пяти, не более, держащая за руки двух совсем маленьких детишек.
– Дочка подросла? Внуки?
– Ошибаешься. Дочка старше. А это
