– Мы поднесем буэрам неприятный сюрприз, наступление начнется ночью, когда эти дикари мирно спят. Батальоны выдвинутся на исходный рубеж и развернутся, а с первыми лучами солнца мы атакуем. Мы захватим их врасплох, и они не успеют даже открыть огонь.
– Однако ночное передвижение вне дорог сопряжено с большими рисками, – осторожно заметил генерал Бабингтон, командовавший кавалерией Метуэна. Сам он был доволен тем, что ему-то подобное испытание не грозило, по ночам кавалерия не воюет нигде и никогда. – Колонны могут легко потерять направление.
– Не беспокойтесь, мы учли это и приняли все необходимые меры, – отрезал Метуэн. – Маршруты колонн тщательно размечены, и каждая получит специально подготовленного провожатого. Сегодня же наша артиллерия проведет предварительную подготовку, обстреляв позиции буэров. Вполне допускаю, что они не выдержат и отойдут, тогда бой просто не состоится.
– А вы уверены, что оборону буэров удастся «размягчить» в достаточной степени? – кисло спросил Уошоп. – Мне не хочется положить там половину своей бригады, пиррова победа – это страшная вещь.
– Совершенно уверен, – твердо ответил Метуэн. – Три пушечные батареи и одна гаубичная сметут все, что буэры успели выкопать на этом холме. Господи, ведь эти дикари даже не представляют, как следует правильно строить полевые укрепления. Вы представляете, они по своей дурости пытаются зарыться в землю, вместо того чтобы насыпать брустверы! Будьте уверены, мы встретим новый 1900 год в Кимберли!
Фон Хейде с трудом удержал едва не вырвавшийся смешок, притворившись, что на него напал приступ кашля. Нет, совершенно точно, британские генералы навсегда застряли в блаженных временах Ватерлоо. Они не имеют ни малейшего представления о принципах современной фортификации. Майору на мгновение даже стало жалко солдат, которых обрекал на смерть этот напыщенный индюк. Ответом ему стал приглушенный звук первого артиллерийского залпа.
Услышав этот грохот, фон Хейде пренебрежительно скривился. Воистину, если бог хочет наказать кого-либо, первым делом он лишает его разума. Судя по всему, с лордом Метуэном это произошло давно, в чем же он так сильно провинился перед всевышним? Даже первокурснику военной академии известно, что артиллерийскую подготовку следует начинать перед самой атакой, так зачем сейчас палят английские пушки, если атаку собираются начать лишь через несколько часов? Дают буэрам знак, что готовится нечто, чтобы они были настороже? Это тоже следует занести в книжечку, при неизбежной встрече с англичанами офицеры императорской армии учтут их такую более чем странную привычку.
С наступлением темноты бесполезная пальба прекратилась, иначе весь этот спектакль фон Хейде назвать не мог. Мелкий противный дождь к полуночи превратится в настоящий ливень, это еще больше увеличивало трудности предстоящего ночного марша, однако лорд Метуэн оставался непреклонным. Если план составлен, его должно исполнять любой ценой, на этом стоит весь армейский порядок! Генерал Уошоп попытался было переубедить командующего, однако Метуэн был непреклонен. Помрачневший генерал подозвал к себе прусского майора, который не без интереса наблюдал за суетой в английском лагере, но при этом зябко ежился, если холодные струйки просачивались за воротник пелерины.
– Майор, я хочу обратиться к вам с необычной просьбой, – немного поколебавшись, тихо проговорил Уошоп.
– Я всегда к услугам вашего превосходительства, – в лучших прусских традициях щелкнул каблуками фон Хейде.
– Я хочу, чтобы вы, в случае чего, передали это послание моей… семье, – с трудом выговорил генерал. – Я не хочу передавать его через штаб лорда Метуэна, потому что… Хотя нет, неважно, – резко закончил он.
Сказать, что фон Хейде был сильно удивлен, это значит не сказать ничего. Майор буквально потерял дар речи, однако, присмотревшись, он вдруг понял, в чем дело. Над головой Уошопа вилось маленькое серое облачко, которое было дурным признаком. Фон Хейде не мог похвастаться большим военным опытом, он был слишком молод, чтобы участвовать в славных войнах, которые привели к созданию Германской империи. Однако ему все-таки привелось недолго повоевать, когда доблестные германские войска уничтожали мятежных кафров в Германской Восточной Африке, ничего особенного, маленькая колониальная экспедиция. Впрочем, майор, тогда еще лейтенант, помнил приказ генерала: «Все кафры должны покинуть эту землю. Любой кафр, обнаруженный в пределах немецких владений, будь он вооружен или безоружен, со скотом или без него, будет застрелен. Я больше не буду принимать ни женщин, ни детей».
Жестоко, но что поделать, Германии нужно жизненное пространство, требовалось освободить территорию для колонистов. Однако даже в маленькой войне стреляли и убивали, и фон Хейде пару раз замечал такое же серое облачко над головой того, кому предстояло умереть в скором времени. Хотя, может быть, это были лишь его фантазии, поручиться было трудно.
– Генерал, можете полностью на меня положиться, – коротко поклонился фон Хейде.
Уошоп передал ему небольшой пакет, который фон Хейде тут же спрятал за отворот кителя. Генерал посмотрел на него, хотел, видимо, сказать еще что-то, но лишь вздохнул тяжело и отошел. Фон Хейде посмотрел ему вслед и покачал головой, для профессионального военного все стало предельно ясно – генерал завтрашнего боя не переживет. Теперь следовало решить, где будет место самого майора. Пару раз офицеры Аргайла намекали, что лучше всего будет прогуляться вместе с ними, полюбоваться, как они разгонят грязных дикарей, однако фон Хейде это казалось несколько… легкомысленным, что ли. К тому же место военного агента никак не в передовой колонне, поэтому он вежливо, но твердо отказался. Оценивать действия обоих противников лучше всего с хорошей возвышенности, откуда видно все поле боя, хотя в темноте это не имело решительно никакого смысла. Фон Хейде надеялся, что когда рассветет, он сможет все-таки разобраться в результатах затеи Метуэна, а пока что он постарается немного вздремнуть, все равно до рассвета не произойдет ничего интересного.
Едва минула полночь, как под проливным дождем колонны шотландцев двинулись в путь. Ночь была, хоть глаз выколи, поэтому интервалы держали минимальные. Только вдали призрачным светом мерцал бледно-фиолетовый луч прожектора Кимберли – цели Метуэна. Фон Хейде лишь скептически усмехнулся, глядя на это. Да, англичане, похоже, окончательно разучились воевать, в Европе такое не пройдет – пара батарей, ведя огонь шрапнелью, сметет всю бригаду с лица земли в считанные минуты. Хотя ночь, конечно, помогает скрыть переход.
Дождь все усиливался, постепенно перейдя в жестокую грозу. Темноту ночи прорезали частые вспышки ветвистых молний, тяжело раскатывали удары грома. Ливень превратился в сплошную стену воды, падающую с неба. И без того плохая видимость превратилась вообще в никакую. Песчаный вельд буквально на глазах превращался во влажное болото, в котором вязли ноги. Тут и там торчали щетки жесткой травы и обожженные солнцем камни, жесткий безлистный кустарник, но что хуже всего – островки колючей мимозы. Она была невысокой, не выше, чем по пояс, потому влететь в такое природное заграждение было проще
