– В вашем интервью «Новому времени» вы упомянули о некоем немецком офицере…
– А, вот что вас зацепило! Вы правы, совершенно необычная история. И весьма глупая версия о провокации Вильгельма.
– А кем был этот немецкий офицер?
– Извольте, его звали Теодор Фридрих фон Лампе, кстати, подводник. Я бы, конечно, давно забыл его имя, да недавно напомнили…
– Напомнили?
– Прошлой зимой в Лондоне во время очередных переговоров по поводу ограничений морских вооружений, переговоров, которые, как вы наверняка знаете, кончились полным провалом, один английский капитан напомнил мне эту историю. И знаете, что интересно? Не только мне, но и контр-адмиралу Левшину. Мы тогда решили, что этот англичанин немножко не в себе. Версия эта – полная чушь. Если бы Вильгельм хотел войны в 1904-м, он бы ее развязал и без глупых провокаций. И каким бы опытным моряком ни был бы фон Лампе, но найти нашу эскадру ночью он мог только случайно. Так что – сказки битого немца, о которых почему-то помнят англичане. Ничего серьезного.
Ничего серьезного… Дым папиросы помог сосредоточиться. Полдня поисков в библиотеке позволили узнать, что Теодор Фридрих фон Лампе в 1916–1918 годах командовал подводной лодкой германского флота, был судим союзниками за военные преступления, но оправдан то ли за недостатком улик, то ли еще по каким-то причинам.
Чтобы потянуть эту ниточку, было необходимо отправиться в охваченную революционной смутой Германию, или, как она теперь официально называлась, Фольксрепублик Дойчланд.
Есть ли на это время? Придется воспользоваться новейшим видом транспорта – пассажирским самолетом.
010
Седоусый бортмеханик закрыл узкую дюралевую дверку и быстрым уверенным шагом прошел через пассажирский салон в кабину пилотов. Через самое малое время левый мотор юнкерса чихнул раз, другой и, наконец, заработал. За ним последовал правый, за правым – носовой, и наш самолет, наполненный их мощным гудением, сдвинулся с места и покатил по зеленой траве аэродрома.
Было интересно следить сквозь квадратное окошко, как все ускоряется бег огромных колес, как мелькают аэродромные постройки, вот мелькнула фигура техника с флажком, шум моторов перешел в оглушительный рев, и самолет устремился в небо.
Удивительная вещь – полет. Быстрота движения и одновременно какое-то неизъяснимое чувство парения в эфире. Тонкий металлический пол – все, что отделяет тебя от бездны. Пропеллеры сияющими дисками рубят пространство, в окошко видишь, как мелькает земля в трех сотнях саженей под тобою, и разум отказывается принимать путешествие с такой скоростью.
Один мой знакомый полагал, что самолет – это не способ путешествия, а дыра в пространстве: ты вошел здесь, ты вышел там, а что посередине – лучше не видеть. Поэтому, отправляясь в полет на аэроплане, он всегда затыкает уши заранее приготовленными затычками, завязывает глаза черным платком и успешно притворяется спящим весь полет до самой посадки.
А мне интересно. Я всегда смотрю в окно, где зеленым ковром расстилается земля, мелькают игрушечные домики, паровозики, автобусы, моторы и очень маленькие люди.
Но в чем мой приятель прав, так это в том, что самолет здорово экономит время. Если все пойдет нормально, то я буду в Берлине к вечеру. Причем не к самому позднему. Будет время выпить кружку светлого пива с фруктовым сиропом в каком-нибудь бирштубе на Унтер ден Линден. Да, конечно, скорее всего, не выйдет. Но помечтать-то можно. О кружке светлого пива…
Если стоянка в Кенигсберге будет дольше плановой, то выпить пива можно и там, но лучше бы обойтись без задержек.
Через полчаса смотреть в окошко стало скучно – те же деревни, те же поля и леса. Улыбчивый служитель в отутюженной голубой рубашке одарил меня бумажным стаканчиком с дымящимся кофе, оказавшимся весьма недурным на вкус. Голова после полубессонной ночи прояснилась, и мысли снова вернулись к загадке тридцатилетней давности.
Проблема «Камчатки». Из-за проблем с машинами плавмастерская отстала от своего эшелона. Заметка на полях – почему контр-адмирал Энквист этого не заметил и не остановил эшелон целиком, как обычно поступали другие флагманы эскадры? Положим, на море была дымка, темнело, шли без огней, не заметили. Теперь посмотрим, что творилось на мостике отставшего судна, – зачем вообще выходить в эфир и спрашивать «где все?». Неужели маршрут эскадры держался в секрете от капитанов, и те, отстав от флагмана, не знали, куда плыть? Нет, так быть не могло. Хотя бы потому, что, так и не получив ответа на свои радиозапросы, «Камчатка» не потерялась, а благополучно эскадру догнала.
Какой смысл спрашивать местоположение кораблей эскадры, если до следующей точки рандеву тихоходный транспорт все равно не сможет их догнать? Сообщая об атаке предполагаемого противника, логичнее было бы уточнить свое местоположение и позвать на помощь. Неудивительно, что в штабе Рожественского решили, что под видом «Камчатки» в эфир выходит кто-то другой.
Но если даже так, то кто и с какой целью мог это делать? Японский разведчик? А зачем? Зачем ему знать координаты эскадры ночью, когда днем она у всех на виду пройдет английским каналом? Навести на нее загадочные эсминцы? Но уровень связи и навигации тех лет не позволял этого сделать. Координаты вычислялись с погрешностями, а ночью достаточно пройти в миле от реального положения эскадры, чтобы ничего не найти.
Единственный спасшийся офицер «Камчатки» – лейтенант Вальрод (именно его отправили свидетелем на процесс в Париж) – сообщил о том, что радиопередачи с транспорта действительно велись, но о координатах флагмана не запрашивали. Он же подтвердил, что по неизвестным миноносцам плавмастерская выпустила более 300 снарядов… «Он убил их великое множество, и они куда-то отправились умирать». Англичане на суде утверждали, что обстрелу подверглись шведский и немецкий каботажные пароходы, но попаданий в них не было.
Шифров в те времена в нашем флоте не употребляли, но коды были, а при неопытности радистов вполне возможно, что и на «Камчатке» ошибались с запросами, и на «Суворове» не понимали, что же от них хотят. Кстати, сами радиоаппараты были производства немецкой фирмы Telefunken… Опять германский след?
Тем временем самолет приземлился для дозаправки в Кенигсберге. Немцы все сделали быстро, и выпить пива не удалось.
011
– Цель вашего путешествия в Германию?
– Работа в библиотеке, товарищ пограничный инспектор.
Год назад я бы сказал «господин инспектор», но сейчас над берлинским аэропортом рядом с немецким развевается обязательный красный флаг, а за спиной у пограничников висел огромный портрет нового «вождя» Германии – Эрнста Тельмана. Удивительно, как быстро новое правительство успело поменять язык – genosse вместо Herr, фюрер вместо канцлер, фольксрепублик вместо привычного райх, сжатый кулак вместо отдания воинской чести. И неизбежные портреты Тельмана.
Победа коммунистов на выборах в рейхстаг в 1933 году привела страну в состояние
