Он делает взмах палочкой.
— Ступефай!
Как только красный луч достигает цели, Джинни падает на пол.
Рон захлебывается рыданиями, падая на колени рядом с потерявшей сознание сестрой, и крепко сжимает ее в объятьях.
Мне трудно дышать, слезы застилают глаза.
Рука Люциуса едва касается моей, внизу, так, чтобы никто не видел, но я чувствую тепло, исходящее от нее. Живое тепло. Оставшееся никем не замеченным.
Глава 29. Застывшие мгновения
Нервы на пределе, в ушах — рокот, гул.
Блаженной тишины лишилась я навек.
В искусном па в мою судьбу шагнул
Жестокий, но столь дорогой мне, человек.
Энн Секстон, Поцелуй (очень вольный перевод — kama155)
Мы аппарируем. Люциус крепко держит меня за руку, а я едва могу дышать от пережитого только что кошмара.
Ноги моей больше не будет в этом ужасном подземелье!
Я ожидала, что мы аппарируем ко мне в комнату, но нет, эта — другая, в ней я была всего лишь однажды.
Вырвав ладонь из цепких пальцев Люциуса, поворачиваюсь к нему, кипя от ярости.
— Зачем вы привели меня сюда? — Голос звенит, как натянутая струна, и слегка дрожит. — Почему я не могу вернуться в свою комнату?
На его лице не дрогнул ни один мускул. С чего бы? Ему чужды человечность и сострадание. Он жестокий и бесчеловечный мерзавец. А как же иначе? Он с таким непроницаемым лицом наблюдал за тем, что происходило внизу… Ни тени вины или сочувствия.
Он подходит к столу и наполняет два бокала.
— Думаю, тебе не помешало бы выпить, — бормочет он. — Мне вот точно это необходимо.
Заклинанием он отправляет наполненный янтарной жидкостью бокал ко мне, тот плывет по воздуху, и я инстинктивно ловлю его.
Люциус даже не хочет лишний раз подходить ко мне.
Вцепляюсь в хрусталь дрожащими пальцами, в то время как Люциус залпом опорожняет свой и с грохотом ставит его на стол.
— Ты собираешься пить? Между прочим, это не просто невежливо, а может быть расценено в обществе, как оскорбление, когда грязнокровка не отдает должное радушию чистокровного мага.
С размаху запускаю бокал в Люциуса, но он успевает пригнуться, и тот ударяется о стену, крошась на пол сотней мелких осколков.
Он ошеломленно смотрит на меня, и в его глазах загорается яростный огонь.
— Какого… что ты делаешь?
Медленно надвигаюсь на него, чувствуя, как во мне все кипит и бурлит.
— Сначала вы тащите меня в подземелья, чтобы я увидела, как ваши мерзкие… эти извращенцы заставляют Рона переспать со своей младшей сестрой, а теперь вы приводите меня к себе в комнату и предлагаете выпить?
Подойдя к нему, умолкаю, заглядывая ему в глаза. На мгновение мне кажется, что он отшатнется и отступит назад, но он не без усилий остается на месте.
Не задумываясь о последствиях, с размаху даю ему звонкую пощечину.
— Вы невозможны, Люциус Малфой! — Выплевываю ему в лицо.
Он смотрит на меня так, словно ничего не произошло.
Тишина, повисшая в воздухе, вот-вот задушит нас. Наконец, Люциус делает глубокий вдох и ледяным тоном выдает:
— Ради твоего же блага, я сделаю вид, что этого не было.
Какое-то время мы молча смотрим друг на друга. Мне так много хочется сказать, но я не могу подобрать слов.
Вокруг нас так и витают невысказанные слова.
— Как вы могли позволить Эйвери так поступить? С Роном и Джинни…
Когда-то я была поражена его холодностью и отчужденностью. Когда-то его ледяная усмешка и колкий взгляд пугали меня до смерти.
Но это было до того, как я узнала его по-настоящему.
— Я же говорил тебе, что Уизли — не моя забота, — раздраженно бросает он. — Наказание за ошибки его семейки назначаю не я. И ты не имеешь права винить меня за то, что Эйвери…
— Но вы не остановили его, — обрываю его на полуслове. — Вы просто стояли и смотрели, позволив им с Беллатрикс творить все, что в голову взбредет! Что было бы, если бы Рон не стал умолять их? Вы бы спокойно смотрели на то, как его заставляют спать с сестрой?
Он качает головой.
— Ты очень умная, но еще такая наивная. Порой я забываю, что тебе еще многому нужно научиться.
— Что вы имеете в виду? — Огрызаюсь в ответ на эту колкость.
— Ты, правда, думала, что мы допустим, чтобы все зашло настолько далеко? — Ухмыляется он.
Пару секунд смотрю на него, не в силах вымолвить ни слова.
— Так это все было спланировано заранее? — Недоверчиво спрашиваю я.
— А ты хоть раз бросалась очертя голову в пекло, не продумав заранее план действий? Хотя, кого я спрашиваю, ты же гриффиндорка.
Пропускаю мимо ушей его издевку, потому что мысли заняты другим.
— Поэтому вы приказали мне ждать? — Тихо спрашиваю его. — Когда я попыталась остановить их, вы сказали: «Жди».
Он вздыхает, но молчит.
Всматриваюсь в его холодные и беспощадные глаза, зная, что все равно не увижу там того, что ищу. С чего бы ему терзаться угрызениями совести из-за Рона, или Джинни, ведь он даже ко мне не был милосерден, когда только похитил меня.
Но это вовсе не значит, что я оставлю попытки отыскать в нем хоть что-то человечное.
— Вы бы позволили этому случиться? — Повторяю свой вопрос, хотя очень боюсь возможного ответа. — Если бы Эйвери решил довести дело до конца, вы бы так ничего и не предприняли?
Ноль эмоций. Он молча обдумывает ответ, задумчиво глядя на меня.
— Поначалу Эйвери так и хотел, но, в конце концов, отказался от этой идеи. Он рассудил, что одна только мысль о том, что их младших отпрысков могли заставить переспать друг с другом, должна повергнуть Уизли в шок.
Смотрю на него, открыв рот.
— И вас это не волнует? — Шепчу я. — Вам плевать, что их заставили бы сделать это, чтобы спасти жизнь Джинни? Как бы они потом жили, после всего, что сделали, каждый день и каждый час до конца своих дней вспоминая в кошмарах этот эпизод?
Его лицо ничего не выражает.
— Это мой мир, грязнокровка, — тихо произносит он. — Можешь ненавидеть его, но именно так мы делаем свою работу. Мы пойдем на все, лишь бы достигнуть желаемого результата. Ты убедилась в этом на собственном опыте.
Такое чувство, будто на плечи разом обрушилась вся вселенная. Да, таков этот мир, мир, в котором он живет, и в который насильно затащил и меня…
Меня тошнит.
— Цель оправдывает средства, да? Заставить семнадцатилетнего мальчика изнасиловать свою шестнадцатилетнюю сестру — это стоит того? — Молю Бога, чтобы мои слова хоть как-то задели его за живое.
Он глубоко вздыхает, сжав губы в тонкую линию.
— Нет смысла объяснять тебе это, — в его голосе звенит сталь. — Ты все время говоришь, что не понимаешь моих мотивов, но ты ведь умная девочка. Ты смогла бы понять, если бы постаралась, но
