***
Ночь. Чайка вскрикнула вдалеке,
И грудная клетка ее рассыпалась на алмазы.
Ты не легок. Но ты пришел сюда налегке.
Очевидное принимается далеко не сразу.
Пристань. Вода прячется в стоптанном башмаке,
Настоящее крошится мелкой галькой. У края стоя,
Наблюдая, как сердце твое сплавляется по реке,
Ты спокоен.
(Катарина Султанова. Ночь. Чайка вскрикнула вдалеке)
***
Ты ложилась мне в руки две тысячи снов подряд,
шевелила губами, вдыхала щемящий яд,
шелестела шелками, ловила шершавый взгляд,
изнывала – да всё без толку.
Я сменил тебя на безмолвный миг,
беспощадный жест, безымянный лик,
шоколадных глаз безрассудный крик,
её тень, её голос, скользящий блик,
дивный запах, что въедается прямо в холку.
Ты сжимаешь, ты давишь, скрипишь во мне,
я тону то в мечтах о ней, то в вине,
мне ни сгинуть, ни сладить, ни внять тебе:
сумасшедшей, бездумной, колкой.
Ты скользишь по сочной сырой траве,
изгибаясь, танцуя, заледенев,
замирая перед прыжком –
как красивы глаза волчицы!
Я тихонько смеюсь, подавляя стон,
накрывая ту, кем ума лишен,
я готов быть жалок, ревнив, смешон –
только с ней. Отомсти мне, Ши. Мне не спится.
(Катарина Султанова. Ши)
***
Постараюсь навек сохранить этот вечер в груди.
Не сердись на меня. Нужно что-то иметь позади.
(Иосиф Бродский. Письма к стене)
Агата Кристи — Как на войне
Чиж & Со — Снова дождь
Сплин — Выхода нет
***
Это случилось.
Глеб не сразу осознал, что Таня приняла его предложение — так легко и естественно это было.
Уже поднимаясь с колен и целуя Танины губы, он вдруг мельком подумал о том, что все самые важные события в его жизни случаются как-то просто и незаметно, без торжественного антуража и звуков фанфар: возвращение магии, признание в любви от Тани, её согласие стать его женой. Может, так и нужно. Может, именно так и происходят все правильные вещи.
Бейбарсов готов был провести остаток дня, сжимая свою теперь уже невесту в крепких объятиях, однако до отлёта в Магфорд у них обоих было ещё несколько дел. Поэтому, с трудом оторвавшись друг от друга, они разошлись: Таня убежала на завтрак, а он отправился в свою спальню, чтобы связаться с сёстрами.
Первым делом Глеб решил позвонить Ленке, но когда на экране показалось лицо Жанны, он на мгновение изумился.
— Привет! А… что ты делаешь в Магфорде?
Аббатикова приподняла брови:
— Вообще-то, я здесь уже больше месяца, мы сразу после встречи выпускников улетели вместе.
Бывший некромаг нахмурился, тщетно пытаясь припомнить, говорил ему кто-то об этом или нет. Возникшее за спиной Жанны Ленка Свеколт хмыкнула:
— Не обращай внимания. У нашего дорогого братца все мысли окончательно перешли в плоскость под названием «Гроттер».
— Не угадала, — отрезал Глеб. — Заранее прошу прощения за неуместный пафос, но мои мысли заняты поиском одной опасной вещицы, от которой зависит судьба магического мира.
Некромагини быстро переглянулись и снова уставились на него.
— Сегодня вечером я, Таня и Сарданапал вылетаем к вам. Будьте готовы. В сам Магфорд мы соваться не будем, приземлимся где-нибудь неподалёку в сельской местности, — он нарочно не называл конкретного места, на случай, если их разговор мог быть услышанным.
Бейбарсов отдал должное выдержке сестёр: они не стали расспрашивать его о деталях, ахать или бурно выражать недоумение. Просто сухо кивнули и уточнили, стоит ли им брать с собой Шурасика.
— Нет, это не потребуется. По правде сказать, даже вам обеим лететь ни к чему, но, полагаю, вы ведь всё равно прибудете вместе?
Девушки синхронно кивнули. Глеб хмыкнул и завершил звонок. Впереди его ожидал разговор с академиком, однако перед этим осталось ещё одно дело. Опустившись на колени перед кроватью, Глеб вытянул из-под неё небольшую дорожную сумку, которую он купил вместо своего прежнего рюкзака год назад. Внутри было почти пусто, если не считать двух запечатанных бутылок водки, пары футболок, неизменной папки с рисунками и маленькой чёрной коробочки на самом дне. Задумчиво посмотрев на запечатанные бутылки и на папку, к которой не притрагивался уже очень давно, он схватил коробочку и запихал сумку обратно.
Крышечка откинулась с сухим щелчком: внутри, в бархатном углублении, покоилось тоненькое изящное кольцо, украшенное одним-единственным чёрным камнем. Полуденное солнце играло на острых гранях бриллианта, разбрасывая вокруг яркие блики.
Украшение Глеб купил весной, сразу после своего расставания с Алёной, в обычном, не магическом магазине, и долго думал, зачем вообще это сделал. Жениться он не собирался, да и не на ком тогда было. Однако бывший некромаг не верил в случайности и совпадения. Решив оставить кольцо, он спрятал его подальше от глаз, и только накануне, лёжа без сна в алтайских горах, вспомнил о том, что приобрёл его ровно за месяц до приезда Тани на Буян.
И у него почему-то даже не возникло сомнений в том, что оно будет девушке впору. Он убедился в своей правоте ещё раз, когда их маленький отряд взмыл в темнеющее небо, а рука Тани, сжимавшая гриф контрабаса, была теперь украшена его подарком.
Она дала ему своё согласие, а он ей — кольцо. Сделка была скреплена, и теперь Глеб уже точно никому не позволит разлучить их.
Никому и ничему.
***
Лететь ночью через океан было непросто. Порывы ветра налетали стремительно, заставляя выбивать зубами частую дрожь. В этот момент трудно было поверить, что внизу, на земле, буйствовало лето и стояла адская жара. Периодически острое зрение Глеба — близорукость бесследно исчезла после возвращения магии — выхватывало из сумрака два огонька: сигнальные искры, горевшие там, где летели Таня и Сарданапал. А потом из-за туч выглянула полная луна, освещая сюрреалистичную картину их полёта, и тогда он мог даже поймать мечтательный взгляд девушки и сосредоточенный, но слегка ироничный — академика.
Предмет их разговора, состоявшегося за пару часов до отлёта, не стал сюрпризом для Бейбарсова. Он рассказал старому магу всё, что произошло в старой землянке на краю обрыва, умолчав, разумеется, о том, что последовало после.
Однако Сарданапал разглядывал его так пытливо и внимательно, что бывшему некромагу показалось на мгновение, будто глава Тибидохса и так всё знал. Возможно, знал даже до того, как это стало явью, перешло из мира предположений и пророчеств в настоящее и превратилось в их реальность.
Однако вслух академик сказал совсем другое:
— Я знал, что ты справишься. Хотя, предполагаю, в какой-то момент ты готов был сдаться и всё разрушить.
Глеб кивнул, не желая, да и не видя особого смысла скрывать правду:
— Я немного… вышел из себя, когда решил, что вы, как и многие другие, просто воспользовались мной. Что вам нужны лишь знания из моей прошлой жизни, и её последующая сохранность вас не слишком заботит.
Сарданапал подался вперёд, не сводя с него мудрых,
