— Нет. С его братом Эвальдом. Дом Борсоди, по всей вероятности, теперь будет принадлежать ему.
— А Хорст?
— О нем ты больше не услышишь, — уклончиво сообщил Геральт.
— И на том спасибо, — усмехнулся Ольгерд. — Конечно, было приятнее вышвырнуть Хорста из дома своими руками. Но и Эвальд в качестве инструмента возмездия, в конце концов, тоже сойдет. Главное ведь результат. К тому же, к Эвальду у меня претензий нет. Его я даже взял бы в свою компанию, если бы он не был Борсоди.
— Ты его знал?
— Да. Он был известен в определенных кругах.
— Это в каких же?
— В которых благородному ведьмаку не место.
— Надо же, — Геральт усмехнулся. — А мне, видишь, не показалось что Эвальд такой уж жуткий тип. Не разбираюсь, видимо, я в людях совсем. Да и откуда бы? Я-то всю жизнь имел дело с порядочными да честными. Подлецов да подонков и в глаза не видел.
— Шутишь, что ли? — недоуменно спросил Ольгерд.
— А как ты думаешь? — хмыкнул Геральт. — Если бы ты с чародейской братией пообщался минуток хотя бы с пяток, так Эвальд с ними по сравнению тебе бы образчиком добродетели показался, чистым и невинным, как монахиня-девственница.
— Доводилось мне общаться с чародеями, — недовольно пробурчал Ольгерд. — Может, не так часто, как тебе. Но да, соглашусь, пиздобратия препоганейшая. Эвальд им действительно и в подметки не годится. В принципе, он всего лишь наемный убийца, даже относительно честный по сравнению с ними. Хотя ведь после Соддена чародеев даже героями считали. Правда, недолго.
— О таком чародее как Вильгефорц ты слышал когда-нибудь? — спросил Геральт.
— Н-нет, — немного подумав, Ольгерд покачал головой. — Вообще нигде не попадалось это имя. А он что, какой-то известный? Или чем-то особо прославился? Из каких-нибудь мажьих реликтов, что ли?
— Да, теперь уже можно и так сказать, — усмехнулся Геральт. — Ай да Филиппа, ай да молодец! Оперативно работает. Впрочем, мы отвлеклись от главного. Ольгерд, два твоих желания я выполнил. Давай, загадывай третье.
— Эть, ты быстрый какой, — Ольгерд дернул углом рта в нервной усмешке. — Третье — последнее. Мне над этим желанием поразмыслить надо.
— Долго?
— Может, обсудим его за бутылкой? — предложил Ольгерд.
— А на сухую тебе что, не думается?
— Знаешь, дело-то в том, что лично против тебя я ничего не имею. Вот был бы на твоем месте, к примеру, Хорст Борсоди или еще какой-нибудь придурок, который меня каким-то образом задел, было бы гораздо проще. А тут видишь, какая ситуация вырисовывается: если ты выполнишь мое задание — мне конец, а если тебе с ним не повезет — то мы видимся в последний раз.
— Ну так о’Дим выбрал не Хорста и не какого-то придурка, а именно меня, — развел руками Геральт.
— М-да. И подозреваю, что свой выбор он сделал не просто так. Так что, выпьем?
— Ну давай, — согласился Геральт. — Каждый за свое, выходит. Потому что теперь либо ты, либо я.
— Мне бы сейчас впору заволноваться, — сказал Ольгерд, наливая себе и ведьмаку. — Ну хотя бы для приличия. А я по-прежнему не чувствую ни страха, ни сожалений — ничего. Я думал, что хотя бы реальная возможность близкой смерти может как-то меня взбодрить и заставить ощущать хоть что-то. Но нет.
— Если тебе настолько все равно, загадай что-нибудь простое, — сказал Геральт, беря свой стакан. — Тебе ведь плевать, а мне хлопот меньше. В отличие от тебя, мне не все равно, буду я жить или умру.
— Я слышал, ведьмаки из-за мутаций лишаются способности чувствовать.
— И что?
— Да вот смотрю на тебя и понимаю, что это брехня, очередная байка, которую распространяют досужие сплетники.
— Почему ты об этом заговорил? — спросил Геральт.
— Мы живем полной жизнью — грустим, радуемся, любим, страдаем, чувствуем боль утрат — именно потому что мы смертны, — продолжил Ольгерд, будто не слыша вопроса собеседника. — Вечность — не наш удел. Теперь-то я понял: не стоит пытаться быть тем, чем ты не являешься. Уродился человеком — вот и живи как человек, не лезь в бессмертие. Получить-то ты его, может, и исхитришься, да только вот что делать с ним — знать не будешь. Сущность не изменишь. Мыслить-то я все равно продолжаю конечными категориями. И как подумаю, что впереди дней без счета, а занять их нечем, так тошно становится. Но знаешь, и терять это все за просто так тоже не хочется. Привыкаешь, что ли.
— А я думаю, что цепляешься ты за жизнь вовсе не поэтому, — сказал Геральт. — Смерти ты не боишься, потому что жизнь тебе надоела. Только, если у меня с желанием твоим получится, ждет тебя что-то похуже смерти.
— А вот скоро и узнаем, — Ольгерд опрокинул в рот содержимое очередного стакана. — Знаешь, Геральт, когда-то у меня была жена. В нашу последнюю встречу я подарил ей фиолетовую розу. Принеси мне этот цветок. Вот мое последнее… третье желание.
— Ох, какая оговорка!
Геральт и Ольгерд дружно повернули головы, услышав от дверей знакомый голос.
— С надрывом, с трагизмом, — продолжил Гюнтер, проходя и садясь третьим за стол. — Браво, Ольгерд, браво. А впрочем, нет, — о’Дим слегка поморщился. — Как всегда переигрываешь, слишком много пафоса. Для толпы — сойдет, для ценителей — грубо, фальшиво.
— Чего тебе надо? — резко спросил Ольгерд. — Мы с Геральтом обсуждаем свои дела. Тебя они не касаются.
— А я не собираюсь вмешиваться. Я пришел, чтобы сделать объявление. Я решил поменять место нашей прощальной встречи. Там подумал: зачем вам тратить время, тащиться в это святилище Лильвании, которое находится в богами забытых ебенях. А давайте уладим все наши дела на месте.
— На каком еще месте? — спросил Геральт.
— А разве Ольгерд тебе не сказал?
— Мы не договорили. Ты своим эффектным появлением нас прервал.
— А, пожалуйста, — Гюнтер поднял руки. — Не смею мешать.
— Я только хотел спросить, где мне искать твою жену, — спросил Геральт у Ольгерда.
— В имении фон Эвереков, в нашем старом доме. Ты знаешь, где это. Ты ведь уже посещал наш фамильный склеп.
— Значит, там же мы должны будем встретиться? — теперь Геральт повернулся к о’Диму.
— Если тебе повезет, — заметил Ольгерд.
— Когда Геральт выполнит твое последнее, — Гюнтер с особым нажимом и удовольствием проговорил это слово, — желание. Кстати, Геральт, уж не обессудь, но твоя подруга тоже должна присутствовать.
— Лена? Она-то там с какого боку? — несказанно удивился Геральт.
— Так ведь по условиям договора, — развел руками о’Дим. — Если помнишь, один из его пунктов звучал так: «после мы все встретимся и поблагодарим друг друга за то, что пережили вместе». Поскольку при оглашении этого текста на перекрестке дорог у деревни Янтра присутствовали ты, я и Лена, она тоже автоматически вошла в число пайщиков, дольщиков, участников, выгодоприобретателей — называй как хочешь.
— Очень изумительно! — Геральт со стремительно смурнеющим лицом посмотрел на несколько обескураженного Ольгерда и довольного своим очередным пассажем о’Дима.
========== ПРИСЯДЕМ, ДРУЗЬЯ, ПЕРЕД ДАЛЬНЕЙ ДОРОГОЙ. ГЛАВА 19, в которой
