Кто бы мог подумать, да?
========== Часть 4 ==========
Впервые это случается на переговорах по спасению заложницы. Коннор, будь он человеком, мог бы сослаться на молодость и неопытность, но машина не должна, не имеет права ошибаться. Она не имеет права сбоить, когда пуля андроида прошивает плечо, окрашивая стену в цвет неба, которое сейчас и не голубое вовсе. Оно траурно-чёрное и смотрит на него, скалясь россыпью холодных звёзд. Созвездия над головой его — безмолвные наблюдатели и вершители судеб одновременно. Сделай шаг к краю, чтобы познать горечь поражения. Ощути, каково это, а потом сломайся окончательно.
И Коннор делает шаг к краю пропасти из программных решений высотой под две сотни метров. Он заглядывает в бездну, а бездна призывно улыбается в ответ, когда глаза девианта смотрят на него, пылая ненавистью. Чёрное ничто манит и зовёт за собой, а затем торжественно воет, когда Коннор толкает Дэниеля в жертвенный котёл небытия, а заложницу прочь от себя. В жизнь, где человек важнее, нежели он сам. Нежели все они вместе взятые.
Он не удерживает вес собственного тела на краю, когда рука девианта тащит его за собой, а потоки воздуха мгновенно обвивают пластиковое тело саваном программного сбоя. Это не смерть. Андроид не может умереть. Но в полёте вниз под тяжестью силы земного притяжения секунды тянутся вечностью, а перед глазами высвечивается «задание успешно выполнено». Но он ведь сейчас исчезнет, хоть и возродится заново. Как оно может быть успешным? И в голове что-то щёлкает, что-то неизведанное и непонятное растекается среди биокомпонентов, когда тело глухо падает на грязный асфальт, а тотальное отключение всё не наступает, отсчитывая агонизирующие секунды. Это и есть боль, которую чувствуют люди? Это и есть тот самый шаг через край, за которым ты обязательно должен увидеть белый свет?
И Коннор готов умирать и возрождаться заново в желании снова ощутить тот агонизирующий момент за чертой, когда сознание отключается окончательно, а взгляд расфокусированно смотрит куда-то в пустоту бесконечной Вселенной. И он умирает в участке, когда намеренно не вмешивается в попытку полицейских утащить убийцу-девианта за собой. Но в этот раз всё случается слишком быстро, чтобы он смог хоть что-то почувствовать. За секунду «до» он лишь успевает увидеть растерянность, которая оседает на лице его нового напарника.
Это становится идеей фикс — испытывать самого себя и терпение Аманды, которой явно надоело возрождать его уже в третий по счёту раз. Воспоминания никуда не делись. Аманда не позволит стереть ему память, пока миссия не будет выполнена. Память оставляет после себя смятение и желание найти предел собственных возможностей. Сломать бетонную стену, за которой наверняка найдутся все нужные ответы. Но ответ, который нужен ему прямо здесь и сейчас, застывает на середине автоматизированной дороги, пытаясь сбежать с маленькой девочкой. Человеческой девочкой. Коннору нужно знать, почему девушка-андроид сделала это. Почему спасла ребёнка от тирании собственного отца.
— Нет! — рука напарника тянет его за шкирку. — Не вздумай лезть туда. Ты убьёшься раньше, чем догонишь их!
Но Коннор, кажется, снова сбоит, когда яростно скидывает с себя руку Хэнка, перелезая через забор и бросаясь на дорогу. Андерсон с раскрытым ртом наблюдает за тем, как андроид невозмутимо перепрыгивает через одну машину, чтобы хирургически точно упасть на ногу и заскользить перед колёсами второй. Детектив вот-вот готов поверить в то, что он сможет, что сумеет. Но звук глухого удара слишком оглушительно реален, чтобы остались хоть какие-то сомнения. Чёртов андроид убился под колёсами скоростных машин.
— Пластиковый ты придурок, — Хэнк тяжело вздыхает, проклиная Коннора за то, что из-за него теперь придётся строчить рапорт с полным и достоверно изложенным объяснением, почему это вдруг охеренно дорогому по стоимости андроиду вздумалось бросаться в заведомо проигрышную погоню. — Набью тебе морду, когда вновь объявишься в участке.
И Коннор до зубного скрежета стабилен, когда Хэнк приходит утром на работу и застаёт андроида за рабочим столом. В руках его всё та же неизменная серебряная монета, а задумчивый взгляд устремлён в одну точку. Андерсон зол настолько, что буквально в пару шагов оказывается у своего рабочего места и хватает напарника за грудки, рывком припечатывая пластиковое тело к стене. В глазах Коннора растерянность граничит с сожалением. Наверняка паршивец узнал, какими «лестными» словами плевался в него вчера капитан полиции, устроив очередной разнос за порчу чужого имущества.
— Ты, засранец пластиковый, — Хэнк смотрит Коннору прямо в глаза, а тот и не шевелится вовсе, будто позволяя детективу высказаться. — Ещё раз такое повторится, я сам пристрелю тебя к чёртовой матери. Ты ведь явно от этого кайф ловишь, да? Я видел, что случилось вчера. Какого хера ты просто застыл на месте, м? Что это было? Программный сбой в твоей сраной голове?
— Вы верно всё определили, — Коннор отвечает монотонно и смотрит, не моргая. Словно сделай он это, и будет чуть меньше машина, но чуть больше человек. — У меня отказало несколько систем.
— Детальки попались бракованные? — Хэнк злобно щурится и совсем не верит андроиду. Но разве машина способна врать? — С тобой явно что-то не так. Но ничего, я вправлю твои пластиковые мозги на место.
Угрозы не срабатывают, а чёртов андроид умирает снова и снова, кажется, и не специально вовсе, но всё равно испытывая сердце детектива на прочность. Хэнк едва успевает привязаться к нему после относительного затишья в бессмысленных смертях и возрождениях, когда расследование приводит их в башню Стрэтфорд после очередного нападения свихнувшихся девиантов. Коннор растерян и сбит с толку, пока они молчаливо едут в лифте, а цифры этажей сменяют одна другую. Коннор не понимает, почему сбоит всё чаще и чаще, а общество Хэнка Андерсона не кажется уже чем-то противоестественным и непривычным. У него появилась привязанность? Обманчивое желание дорожить кем-то, проявляя ложные эмоции? Почему все эти ошибки в программном коде не вырезают из него как злокачественную опухоль, почему всё неизменно возвращается с
