Бесчисленное множество отчетов по испытаниям и опытам рождало предположение, что он был алхимиком, исследователем с серьезным стажем, и необычные компоненты и законы природы этого мира были отдушиной, позволявшей ему смириться с действительностью. Единственным, что грело самой Эми душу в его убежище, стал рецепт эликсира, который, по предположениям Саэроса, мог расщепить субъекта и дать ему возможность путешествовать своей эфемерной субстанцией, правда, как он сам отмечал, «с летальным исходом». Кто знает, может, он стал жертвой собственного изобретения, а вовсе не блюдом?
Эми отложила перо необычной формы, критически осмотрела свое творение. Геральт вышел реалистичным, почти живым, со снисходительным смешливым выражением, полуулыбкой. Так он смотрел на нее, когда девушке удавалось его расшевелить и раззадорить. Это выражение было ей особо дорого, в частности потому, что было ему несвойственно.
— Дидо, смотри, это — Саэрос? — Эм повернула к нему листок с портретом, который она нашла накануне. Маг всмотрелся в тщательно выведенное лицо эльфа с тонкими чертами, миндалевидными старческими глазами.
— О, да, — он забрал у нее лист и грустно улыбнулся. — Это он. О, Божественная Серафида, как же нам его не хватает…
— А это? — Эм показала ему рисунок эльфийки с похожими чертами.
— Анареис, его безвременно почившее дитя.
— Похожи. А кто мать?
— Неизвестно.
— Ну, а это кто? — она продемонстрировала ему портрет, который только что закончила.
— Это… Хм-м… Странно… Может? .. Нет… Кто же это…
— Это — Геральт! — объявила Эми с гордостью и широко улыбнулась.
— О, нет-нет, хватит, не могу больше про него слушать!
— Но почему? Он — самый лучший во всех мирах, клянусь. Если бы он был здесь…
— Умоляю, пощади, хотя бы один день без твоего Геральта!
— А мне каково без конца слушать про Серафиду твою и Татийе? Трудно его всерьез воспринимать, когда так ‘титю’ напоминает. Хотя ты наверняка не знаешь, что это.
— Хорошо, как насчет перемирия? День без них, обоюдно, согласна?
— Согласна. — Эми судорожно отложила рисунок кисти Саэроса, напомнивший ей о длинных умелых пальцах Йорвета. — Дидо, а это кто?
Она повернула к нему изображение худощавого мужчины с раздвоенным носом и ртом на подбородке. Самым знаменательным в портрете были глаза: большие, цепкие, пронзительные.
— Это Повед.
— Какой еще Повед?
— Ты его видела, король Третьего королевства.
Эм вскинула брови и еще раз посмотрела на рисунок, но не нашла ни одного сходства с жирной вонючей тушей, с которой имела неудовольствие встретиться.
— Не верю.
— Это он до того, как его одолела чрезмерность. Саэрос проводил с ним много времени, рассказывал про свои края. Про то, как… Как едят других. Повед всегда отличался живым умом и лидерскими качествами. Он пересилил себя и решил испытать этот опыт лично.
— А как зовут того, кто съел Саэроса?
— Корункан. Я понимаю, к чему ты клонишь, но Саэрос никогда не опустился бы до общения с этим… Индивидом.
— А какой он, этот Корункан?
— Большой. Злобный. Опасный. Хватит о нем.
— Почему вы Поведа не уберете? Ты говорил, что вы хотите другого убрать, который стал злым. А этого почему оставляете?
— А почему мы должны его свергнуть? На каком основании?
— Он ест своих подданных, этого что, недостаточно?
— Его подданные не жалуются.
— Наверное, из желудка трудно жалобы писать!
— Мы не имеем права судить. Это его дело.
— Нет, подожди, — Эми возмущенно воззрилась на партнера и ткнула в него пальцем, — ты только что еще раз подтвердил, что вы осудили другого, до этого взорвал несчастного изгоя, постоянно мне вердикты выносишь, а теперь вдруг «мы не имеем права осуждать»? Это как? И потом, вы такие добрые и хорошие, что у вас на глазах едят беззащитных, и это — дело одного полоумного толстяка?
— Не моя беда, что ты не способна понять таких простых вещей.
— Потому что логики нет никакой! Раз он король, то ему все можно?
— Все, закончили.
— Нет, Дидо, хватит от меня отмахиваться. Кто судит отверженных и за что? — Маг отвернулся. — Я нахожу унизительной твою манеру отворачиваться и игнорировать, когда мне нужны ответы!
— Нельзя повышать голос, — пробурчал Дидо.
— А в глаз тебе ткнуть можно острым предметом?
— Нет.
— Ах, какая жалость, — съязвила Эми и повернулась к столу.
Девушку страшно раздражала несправедливость. Надо же, мудрый эльф сам научил короля питаться плотью тех, кто от него зависел. Мало того, этот же эльф открыл «деформацию» и вместо того, чтобы оставить народ в покое или хотя бы сделать часть населения похожим на него, не стал осквернять память сородичей, благополучно настругал кучку D’hoine и объяснил, как лучше ему служить! Эм внезапно осенило.
— Дидо, ну хватит дуться, лучше скажи: мы первые здесь оказались? Это важно! Ну пожалуйста! — Маг не сдавался и упорно молчал. — Смотри: если мы оказались первыми, то эти приятели твои здесь не были, правильно? А ты говорил, что часть из них погибла, пытаясь помочь «свету». Значит, они не здесь узнали расположение недр, разве нет? Здесь нет нашей разгадки! Подумай, как они могли узнать?
— Не представляю.
— Подумай, должна быть зацепка!
— Нет! Это все здесь, мы найдем, обязательно найдем.
— Дидо, ты уморишь меня в этой дыре с записюльками, причем зазря. Надо выбираться отсюда…
— Читай, — приказал маг и вручил ей очередное полотно.
====== 6.7. ======
Эми вышла на свет божий и прикрыла глаза ладонью — солнечные лучи стали испытанием для них после сумрака подземного обиталища. В душе у нее зародилось подобие трепета и радости оттого, что, после многодневного истязания Hen Llinge, удалось наконец выползти из сырого подземелья на относительную свободу. Ее попутчик же, наоборот, был настолько подавлен и расстроен, что его маленькое лицо сморщилось и стало похоже на высохшее яблоко.
— Рассказывай подробно план, — Эми устроилась в лодке и потерла в предвкушении ладошки. Почему-то этот день обещал быть самым лучшим из всех дней, проведенных под двумя солнцами. Эми объяснила себе это ожидание хорошего результатом освобождения и решила поменьше об этом думать, чтобы не лишиться его раньше времени.
— Нет у меня плана, — прохныкал Дидо.
— Но как же? Будем с тобой расследовать и восстанавливать путь твоих собратьев. Для начала нам нужно найти того, кто общался с тем, кто погиб в недрах. Так мы получим первую подсказку.
— Бесполезно. Повед уже доложил Верне о том, что произошло. Они нас выловят, тебя отправят на служение риеррванам, а со мной и того похуже сотворят. Мы должны были найти координаты у Саэроса и вызволить Татийе к этому времени. Это был наш шанс.
— Значит, мы переоденемся и будем тщательнее выбирать дорогу. Ты, главное, подумай, с кого начать. — Дидо помотал лысой головой и спрятал ее в колени. — Ну же, что за упаднические настроения? Кто твоего Татийе спасет, если ты руки опустишь?
— Ты не Избавитель. Ты — никто. Даже не знаешь их рун толком. Я должен был предвидеть, что ничего не выйдет.
— Ты меня почти обидел, — Эми улыбнулась и потрепала его по руке. — Давай, взбодрись. Хотя бы выбери имя. Я сама с ним поговорю.
— Вот еще не хватало!
— Что бы тебе подняло настроение?
— Мой буерог, мой дом в сохранности, какими они были, — пробормотал Дидо в колени. — И чтобы не было той ситуации с Поведом.
— Время назад возвращать я не умею.
— Ни на мгновение не сомневался в твоей бесполезности.
Эми громко вздохнула и оставила его в покое. Она понимала, что расстройство мага связано с некоторыми грубыми словами Саэроса по поводу этого мира и его обитателей. Трудно было расставаться с иллюзией, что Великий и Ужасный был обычным пришельцем, как она, к тому же заносчивым и нетерпимым.
— Дидо, — позвала его девушка в замешательстве.
— Ну что еще.
— Посмотри наверх.
— Оставь меня.
— Посмотри. Что это?
Маг запрокинул голову, увидел в небе розовые всполохи и так неожиданно вскочил на ноги, что Эм прикусила себе язык.
— Свенти! Свенти! Божественная Серафида сжалилась на нами! Это знак! Это знак! — закричал он предусмотрительным шепотом, широко улыбнулся и вскинул руки.
От резкого перепада его настроения Эми перекосило. С момента появления в этом мире девушку не покидало ощущение, что она играет роль в дурной нелепой пьесе, написанной сумасшедшим, и конца безобразию не видно. Мозг подкинул ей неожиданную параллель: вероятно, Геральт, общаясь с ней, испытывал нечто подобное. В особенности поначалу. «Нет, — возразила Эми самой себе. - Нет. Это было бы ужасно».
— Ты слышишь? — Дидо пощелкал пальцами перед ее лицом. — Я говорю, мы сразу после праздника отправимся в Анарес! Я переговорю с Блезом, он точно что-нибудь узнает! Потом сделаем тебе принадлежность и деформируем, скажем, в Олгана, его давно не видели, а меня сделаем… Хм…
— Дидо, очнись. Превращать меня в мужика и уродовать мою
