Несмотря на то, что Эми была далеко не из пугливых, она почувствовала, как горло сжал необъяснимый страх, и внутри похолодело.
— Ты глухая? Я задал вопрос.
Едва доставая чужаку до нижней линии груди, девушка была вынуждена задрать голову.
— Меня зовут Эм, — начала она, ударила незнакомца по протянутой к ее шее руке и отпрянула.
— Интересно, — отворачиваясь, он тщательно размазал по пальцу ее кровь. — Выкиньте ее за борт.
— Нет! — тихо воскликнул Малей. — Она с нами!
— Замолчи, — одернул его один из моряков.
— У нас нет на это времени, — напомнил Олган и облокотился о борт от усталости.
— Стало быть, ты — тот самый Корункан? — Эми расправила плечи. — Я в вашем сумасшествии уже потерялась. Чем же я тебе не угодила?
Громила молниеносно среагировал на ее дерзость, рванул к ней. Эм перекувырнулась в сторону, разбежалась по коридору из отскочивших отверженных и местных, оттолкнулась о толстую мачту, приземлилась за его спиной и захрипела под удушающим нажимом. Он был слишком быстрым даже для нее.
— Нам пора, — нетерпеливо напомнил маг с бородкой.
— Что ты такое? — прошипел ей в лицо чужак, испепеляя клубящимися глазами, оттолкнул девушку от себя с брезгливостью и направился к кормовой надстройке. — Этих покормить и одеть, эту починить. Убираемся отсюда.
Олган, похоже, только этого и ждал. Вслед за ним рассредоточился и остальной народ, толпившийся на палубе. Эм, прикрывая ладонью кровоточащее горло, боролась с чувством униженности и чужеродности. Она посмотрела вслед удаляющемуся четырехпалому чудовищу и увидела возле него девушку в длинном синем платье. Память быстро подсказала ей ответ: это была никто иная, как Анареис, погибшая дочь Саэроса, по крайней мере, точная копия портрета с заостренными ушами. Кровь отхлынула от лица Эми, и она помчалась в сторону эльфийки.
— Анареис! Стой!
— Эй, — перехватил ее один из моряков с перевязанным глазом, — ну-ка замри. Тебе чего от ней нужно?
— Саэрос здесь? — выдохнула Эм в волнении. Надежда на скорое возвращение затеплилась в ней и придала сил.
— Сгинул он, давно уж, — изрек моряк. — А к ней не лезь, тем боле по такому поводу. Не разговаривает она все одно.
— Как? .. Мне очень нужно!
— Здесь поседь, у меня на глазу. Погодь. Керр придет, все растолкует. А покуда жди.
Корабль закачало. Эми проследила за эльфийкой, скрывшейся за дверью в надстройке вместе с громилой, села, куда показал моряк, и позволила себе расслабиться. При первой же возможности она узнает, что можно сделать, чтобы попасть домой. Отсюда она легко приметит девушку, как только та выйдет.
— Уже видела, что там, внизу? — Возбужденный Малей шлепнулся рядом с Эми и протянул ей яркие переливающиеся листья в форме капель.
— Что это?
— Пилиега… А ты что же, не знаешь?
— А фаолей нет?
Мальчик и одноглазый матрос переглянулись.
— Фаоли едят только представители коллегии.
— Ясно. — Эми положила в рот жесткий безвкусный листок, который растаял во рту, но прилива сил, как бывало с фаолями, не ощутила. — Надо еще.
— Много не ешь, не заснешь.
— Что происходит? — спросила Эми, когда отверженные высыпали на корму и, взявшись за руки, печально воззрились на уплывающую кромку земли.
— А ты когда-нибудь прощалась навсегда с домом? — протянул одноглазый матрос с тоской, сочувственно качая головой.
— Нет. И не собираюсь.
— Я верю, что впереди нас ждет только хорошее, — бодро заявил Малей.
— И я верю, — отозвалась Эми чуть слышно, опустив лысую голову.
====== 6.11. ======
Вилена бойко выстукивала каблуками по мраморному полу, лавируя по узким освещенным коридорам замка. Она была зла. Приближался тот день, когда ей придется поступиться убеждениями и, вероятнее всего, погибнуть от злоупотребления магией. С самого детства, с тех пор, как она осталась одна на улице без гроша в кармане и была принуждена в нежном возрасте ублажать злобного горбатого мага, вечно воняющего старостью и хвоей, вся дурь, связанная с самоотверженностью и взаимопомощью, вышла из нее естественным образом. Будучи от природы смышленой и стойкой, чародейка быстро справилась также и со страхом убийства, заставив того же мага, измучившего ее извращениями, захлебнуться собственной рвотой, и с тщеславием, что позволило ей оставаться вдали от интриг, сборищ, политики и необдуманных действий. Она знала всех, ее не знал практически никто, и мало кто догадывался, каких впечатляющих результатов ей удалось добиться в практике магией путем тяжелых изнурительных усилий. Какой же она была на самом деле, не знала ни одна душа, и это ей импонировало более всего. Привыкшая к рациональному мышлению и извлечению выгоды, она тяжело переносила эмоциональную привязанность к Эми. Не раз ей удавалось проанализировать это явление, построить гипотезы, но материнский инстинкт постоянно брал верх. Вилена не любила детей, не испытывала нужды заботиться о ком-то, кроме себя самой, и страшно досадовала на это исключение.
Что же беспокоило ее еще больше, так это осознание, что шансы на успех мизерны. Этот невесомый процент она добавляла только за счет усилий эльфов: она прекрасно понимала, что они утаивают что-то важное, что-то, что им нужно и может притянуть девчонку домой, иначе не стали бы и слушать. Это они вышли на ведьмака, а не наоборот. Факт, который невозможно было оспорить.
И все же, было во всей этой многомесячной возне нечто для нее непостижимое: почему она, Вилена, это делает? Эм неоднократно рисковала жизнью и была на грани смерти в результате своих решений. Грубо говоря, ее право. Почему же чародейка обязана ее без конца выручать?
Мимо Вилены проплыла эльфийка с длинными русыми кудрями и темными глазами — Эллейн Рисад аеп Шеалле, ведунья, проявлявшая к истории самый живой интерес. Чародейка не стала даже пытаться поздороваться, зная заранее, что реакции не дождется. Ее дочь, Лиллиан, была несравнимо приветливее, но слабее, что делало ее лишним звеном в истории.
«Почему я должна беспокоиться об этом унылом пережитке? — спрашивала она себя и распалялась сильнее. — А это придурка с какой стати защитила? Жду того дня, как манну небесную, хотя знаю, что не переживу его… Что происходит со мной?»
Она рывком открыла дверь в просторные отопленные покои, скинула шубку на ближайшее кресло и укоризненно воззрилась на ведьмака, упорно переставляющего ослабленные ноги.
— Что я сказала по поводу ходьбы? Ты прочитал «Этику и эстетику»?
— Мне заняться больше нечем, кроме как читать эту хрень, — отозвался Гидеон, вытирая испарину.
— А какие у тебя еще дела? — она скрестила руки на груди.
— Пялиться в окно, чесать зад и набираться терпения к твоему возвращению. Что, опять с Геральтом пообщалась?
— Не твое дело, — Вилена подошла к столу и налила вина в хрустальный бокал тонкой работы.
— Выглядишь ты как всегда обворожительно.
— Меня воротит от твоих жалких попыток походить на мужика.
— А меня воротит от твоих злобных испражнений, которые ты даже не пытаешься удержать в себе. — Вилена с шумом выплюнула вино, не веря своим ушам. — Просто хочу сказать, что терпеть тебя может только тупой и глухой. И слепой, — добавил он с очаровательной улыбкой, демонстрирующей ямочки на щеках, глядя на ее побагровевшее искаженное лицо. — А еще я почти уверен, что попка у тебя сердечком…
— Ты что, стукнулся своей дурной головой, пока меня не было? .. — Вилена до такой степени была поражена услышанным, что даже немного растерялась.
— Нет. Знаешь, я давно считаю, что бабу нужно регулярно и качественно трахать, иначе потом не оберешься. И ты — живое тому подтверждение.
— Все, я сыта по горло вашим недобитым племенем, — чародейка шагнула вперед, и голос ее задрожал. - Ты, неблагодарная вошь, собирай свои манатки и высиривай отсюда! ..
— У меня есть идея получше: разденься и проверим вместе мое предположение относительно твоей филейной части.
На лицо Вилены упала тень; расправив ладонь, она вызвала на ней яркое дрожащее пламя и сделала еще один шаг в направлении ведьмака.
— Божечки, как страшно, я просто млею, — озвучил Ги чувственным голосом, игриво закусил губу и приподнял бровь.
Чародейка подошла к нему вплотную и залепила ему столь звонкую пощечину, что у нее чуть не отнялась рука. Ведьмак медленно повернул голову к ней обратно.
— И что дальше?
— Гад! — прошипела она с чувством, подняла руку для второй пощечины, взвизгнула и оказалась на кровати, прижатая его мускулистым телом. Ги заломил ей руки над головой и накрыл рот ладонью, как только она начала произносить заклинание.
— Я знаю, что нравлюсь тебе, — прошептал он ей на ухо, обжигая свежим дыханием, и провел языком по ушной раковине. Вилена забилась сильнее и промычала что-то ему в ладонь. — В чем же дело? .. Твои беспорядочные половые связи не могут уместить еще одного, или в тебе сдохла непорочная девственница, останки которой своим зловонием сбивают тебя с блядского пути? — чародейка попыталась пнуть его в пах, и он еще сильнее зажал ногой ее ноги. — По-моему, ты просто боишься. Столько лет живешь на свете, а нормального мужика так и не узнала.
Вилена затихла, посмотрела в его желто-зеленые глаза со всем презрением и холодностью, на какие
