– Дай старику Гонессу поесть, а?
На нее пахнуло кислым молоком и гнилым луком.
У Алуэтт забилось сердце. Она снова потянула к себе руку, но старик держал ее крепко.
– Мне, право, жаль, но у меня нет…
Слова вдруг испарились у нее с языка, потому что весь мир вокруг словно бы разом застыл. Все люди, прервав свои занятия, уставились на светящиеся прямоугольники у себя на руках. Даже старик с кривой ухмылкой выпустил Алуэтт и засмотрелся на свою «пленку».
А потом абсолютно синхронно (и в этом было что-то жуткое) все подняли глаза и уставились на что-то вдали.
На что-то, невидимое для Алуэтт.
И непонятное для нее.
– Началось, – прошипел старик и затерялся в толпе.
И тут весь рынок в один миг взорвался шумом, движением, энергией. Как будто убрали некий невидимый барьер, и народ потек, хлынул, напирая со всех сторон. И во все стороны.
Отчаянно пытаясь выбраться из людской свалки, Алуэтт запнулась и почувствовала, что падает. В груди разрастался страх. Ей захотелось громко закричать, позвать на помощь. Ноги уже едва касались земли, когда кто-то ухватил ее за рукав и выдернул из гущи толпы.
Какой-то мальчишка.
– Сюда! – выкрикнул он.
Парнишка тянул Алуэтт за рукав, увлекая ее вперед.
Она еще спотыкалась, но он провел ее мимо лотков, по забитым людьми проходам и не выпускал ее рукава, пока они не выбрались в тихий закоулок между ларьками, торгующими старой кухонной утварью.
– Что здесь творится? – спросила, силясь отдышаться, Алуэтт.
Мальчик не ответил. Он как будто думал о другом, заглядывал ей за плечо, искал кого-то взглядом. Алуэтт даже под тяжелым черным капюшоном, под слоями лохмотьев видела, какой он маленький и тощий. Недоедал, скорее всего. И еще в нем было что-то знакомое. На удивление знакомое.
– Да что тут происходит? – опять спросила она.
Парнишка встрепенулся, посмотрел на нее с недоумением и пояснил:
– Казнь.
Алуэтт распахнула глаза:
– Что-что?
Мальчик промолчал – только взглянул через море голов. Проследив его взгляд, Алуэтт увидела посреди площади помост. Вокруг стояли дроиды, их металлические черепа со светящимися глазами возвышались над людьми, над всем Зыбуном. При виде их Алуэтт похолодела. Но беспокойная толпа, казалось, текла прямо на них, и теперь девушка поняла причину. Три дроида на помосте начали медленно разворачивать какую-то машину. Огромное, устрашающего вида устройство было целиком выполнено из пермастали. Высоко вверх, на четыре или пять метров, поднимались две прямоугольные колонны, соединенные внизу плоским, выступающим с одной стороны прямоугольником. Вся конструкция напоминала кровать со слишком высокими столбиками.
Алуэтт задрожала. Неужели этот предмет – это причудливое, непонятное приспособление – предназначен для того, чтобы кого-то казнить? Чтобы убить человека? Девушка не могла в это поверить. Она читала, что такое бывало лишь в Первом Мире. Но здесь – никогда.
Почувствовав, что съеденная на завтрак каша полезла обратно из желудка, Алуэтт лихорадочно вспоминала все, что знала о системе наказаний на Латерре.
– Но ведь Министерство не казнит людей, – тихо сказала она мальчику.
– Вот именно. Потому нынешняя казнь так всех и взбаламутила.
Он закатил глаза.
– А кого казнят? – спросила Алуэтт.
Собеседник бросил на нее недоверчивый взгляд:
– Ты что, из-под камня вылезла?
– Из-под камня? Не совсем, хотя…
– Ты разве не получила оповещения?
Мальчик глянул на свой рукав, а потом будто вспомнил о чем-то и презрительно скривился:
– Ах да, ваши ведь оповещений не получают.
– Наши?
Парнишка хмыкнул. А потом пояснил:
– Казнят Надетту Эпернэ, бывшую гувернантку. Она убила премьер-инфанту. По крайней мере, так утверждает Министерство.
– Премьер-инфанта умерла?
Мальчик чуть сдвинул со лба капюшон и выпучил на Алуэтт глаза:
– Хочешь сказать, ты этого не знала?
Ответить Алуэтт не успела, потому что в них ударила новая людская волна и разнесла в стороны. Привстав на цыпочки, она отчаянно искала парнишку глазами.
Она уже высмотрела его капюшон, когда какая-то женщина, налетев на нее, отшвырнула назад. Алуэтт пошатнулась, с трудом удержалась на ногах. А когда восстановила равновесие, черный капюшон уже скрылся из виду.
Она открыла было рот, чтобы позвать своего нового знакомого, но тут же вновь закрыла его. Она ведь не знала имени мальчика. А если бы даже и знала, разве перекричишь этот гомон? Шум вокруг стоял просто невероятный. Казалось, что все на площади говорили и орали одновременно:
– Смотри-смотри! Это она и есть!
– Вот мерзавка!
– Убийца! Настоящее чудовище!
– Да какое там чудовище! Она совсем еще ребенок!
Алуэтт беспомощно оглядывалась по сторонам, пока не заметила на помосте дрожавшую от ужаса молодую женщину в жалкой голубой рубашке и штанах. Два дроида так сжимали ее руки своими металлическими лапами, что кожа несчастной побелела. Бледное лицо, забрызганное каплями дождя, выглядело уродливо-призрачным, и все происходящее казалось каким-то нереальным.
И это убийца премьер-инфанты?
Девушка немногим старше Алуэтт?
Она с трудом переварила известие об убийстве ребенка, а теперь вдруг выясняется, что за это преступление собираются казнить совсем молоденькую женщину, фактически девочку? У Алуэтт скрутило живот, да и ноги у нее подгибались.
– Кончайте убийцу! Прибейте ее! – заорал кто-то в толпе.
– Да, верните нам Восхождение!
– Arrête! Она невиновна!
– Да вы только гляньте на нее! Не могла она этого сделать!
– А кто же, коли не она? Смерть убийце!
Крики, вопли и улюлюканье плотным кольцом окружали Алуэтт. Да еще эти расширившиеся от ужаса глаза несчастной девушки на помосте. Это было слишком.
Алуэтт вдруг захотелось вернуться в Обитель, укрыться за ее крепкими и надежными стенами. Захотелось, чтобы отец обнял ее своими сильными руками, отгородил от этого страшного места, сказал, что все будет хорошо.
Лучше бы она сюда не приходила! Алуэтт крепко стиснула карту.
– Заткнись! – рявкнул вдруг кто-то совсем рядом, напугав Алуэтт. – Она что-то говорит.
Затем последовали новые призывы к тишине, и Алуэтт снова обратила взгляд на помост. Два дроида укладывали гувернантку ничком на плоское стальное ложе в самом низу устройства. Она пыталась сопротивляться и, подняв лицо, кричала:
– Это не я! Клянусь, я невиновна! Пожалуйста, пожалуйста, помогите!
Дроиды толкнули ее сильнее, прижали голову, а из металлической плоскости вдруг выстрелили четыре металлических зажима. Они приподнялись, подобно живым тварям, обхватили ее запястья и лодыжки и замкнулись. Гувернантка испустила ужасающий крик.
– Я любила Мари! – прокричала она сквозь слезы, а стальная плита тем временем уже притиснулась к ее лицу. – Да… я любила малышку как родную!
Алуэтт подалась вперед, чтобы расслышать последние слова этой юной женщины.
– Мы… мы играли. Каждое утро играли. Я была королевой фей, а она принцессой. – Гувернантка уже рыдала, спотыкаясь на словах. – Мы жили… в волшебном замке. Там был дракон. Ручной дракон Мари. Бедная малютка Мари… Мы за ним ухаживали. Кормили волшебным брюквенным соком и…
Алуэтт проглотила ком в горле, вспомнив свои детские игры. Волшебные замки и воображаемых драконов.
Внезапно толпа на Зыбуне словно бы протрезвела. Атмосфера переменилась. Не слышно было больше криков, только ропот и шепотки:
– Не думаю, чтобы это она и впрямь сделала.
– Она похожа
