– Увидят! – шепнул он, прикрывая рот ладонью.
– Извини, – шепнула в ответ Шатин.
Она смутно помнила этого мальчика. И раньше видела, как он болтался по Трюмам, но имени не знала. Таких ребятишек здесь называли «Oubliés»[19]. Дети без дома и без родителей. Заброшенные или сироты.
Забытые.
В сущности, он был такой же трюмный крысеныш, как и Шатин.
– Тебе здесь делать нечего, – заявил ей мальчишка. – Этот лоток и брюхо Тибула – мои места.
Она не сдержала улыбку.
Да, абсолютно такой же, как и она сама.
– Ты знаешь, как забраться в статую Тибула? – спросила Шатин, удивляясь, как сама до этого не додумалась.
Мальчишка сверкнул озорной улыбкой.
– Да! Там просто fantastique! Лучшее укрытие от глушил. – И тут же помрачнел. – Но ты даже не надейся. Сказано, мое место. – Он указал на землю под Шатин и на саму Шатин. – Ты на чужой территории.
– Сейчас уйду. Буквально через пару минут.
Она выглянула из-под прилавка, выискивая среди людей Марцелла.
– Тогда плати за аренду: десять ларгов в минуту.
Он выжидающе протянул к ней руку, задрал рукав над «пленкой».
Шатин спрятала голову обратно и возмутилась:
– Еще чего не хватало!
– Не хочешь платить – убирайся, – сказал мальчишка.
Шатин вздохнула:
– Понимаешь, я кое-кого ищу. Как только найду, так сразу и уберусь, ладно?
– А на кого он похож?
– Дурацкая прическа, дурацкий блестящий плащик и придурочная такая улыбочка.
– А, офицер д’Бонфакон? Как же, как же, знаю. Я его видел.
Шатин встрепенулась:
– Видел? Где? Когда? Куда он шел?
Мальчишка скрестил руки на груди:
– Такие сведения даром не даются.
– Сколько? – простонала Шатин.
– Двенадцать ларгов.
– Три.
– Семь.
– Ладно, согласен.
Закатив глаза, Шатин отстучала на своей «пленке» перевод жетонов.
– Вот. Теперь рассказывай, что знаешь.
Мальчик глянул на «пленку», подтвердившую перевод. И поднял глаза:
– О чем?
– Рассказывай, что тебе известно про того офицера.
– Про какого еще офицера?
Шатин скрипнула зубами:
– Про офицера д’Бонфакона. Ты же сказал, что сегодня видел его.
Мальчишка сел на пятки:
– Ничего подобного я не говорил. Я сказал, что вообще его видел.
Не будь Шатин так изумлена, что мальчишка сумел ее одурачить, тут же закатила бы ему затрещину.
– Знаешь, да ты настоящий пройдоха. – Она даже почувствовала к нему что-то вроде уважения. Пожалуй, такого ловкача можно было бы даже взять в напарники, если бы, конечно, Шатин твердо не вознамерилась покинуть Латерру.
Он довольно улыбнулся:
– Спасибо.
– Тебе бы на Министерство работать, – не удержалась Шатин от язвительного замечания.
– Не могу, – мотнул головой мальчишка. – У меня уже есть хозяин.
– И кто же, интересно?
Он подозрительно оглядел окрестности лотка и подался к ней, сделав Шатин знак тоже наклониться:
– А ты меня не выдашь?
– Нет.
– Я, – шепнул он, – шпионю для «Авангарда».
Шатин испуганно зажала ему рот ладонью:
– Эй, ты так не шути!
– Я и не шучу. – Приглушенный голос мальчишки защекотал ей ладонь.
Она отняла руку.
– Стоит глушилам услышать от тебя одно только это слово, как тебя тут же заметут. И не посмотрят, что ты ребенок.
– Я не ребенок, – огрызнулся мальчишка, приосанившись, словно хотел казаться выше ростом.
– Ты же понимаешь, что я имею в виду…
– В «Авангарде» мне доверяют. Я – их глаза и уши в Трюмах.
– Пожалуйста, не повторяй больше этого слова.
– Ты их боишься, да? – Мальчишка презрительно хмыкнул.
– Я? Да я вообще никого и ничего я не боюсь, – выпалила Шатин, прекрасно сознавая, что лжет. Она много чего боялась. Девушка потерла едва подсохший порез на ладони, вспомнив вчерашние угрозы отца.
– Они люди хорошие, – заверил ее мальчишка. – И платят нормально.
Шатин покачала головой. Ну и ну! Вот, значит, как развлекаются Oubliés? Шпионят для «Авангарда», зарабатывая деньги?
– Ты просто будь осторожен, хорошо? Если тебя вдруг поймают…
– Попрошу без оскорблений, – возмущенно перебил он. – Ты говоришь не с кем-нибудь, а с Рошем! Роша никогда не поймают.
– Рош, – повторила Шатин, отметив, как подходит ему это имя. – Хорошо звучит.
– Сам придумал, – с гордостью сообщил мальчик. – Когда родителей отправили на Бастилию.
Шатин опустила голову:
– Мне жаль это слышать.
– Не жалей. Они были шпионы, как и я. Настоящие герои-революционеры.
Шатин не слишком ему поверила. Но все же улыбнулась. Она помнила времена, когда и сама сочиняла сказки про своих родителей, желая хоть как-то их приукрасить.
– Тогда тебе и впрямь есть чем гордиться.
– А вот меня полиция никогда не сцапает, – заверил ее Рош.
– Не сомневаюсь.
– Потому что у меня есть кое-что такое, чего у родителей не было.
– И что же это? – спросила Шатин, радуясь возможности хоть ненадолго отвлечься. Разговор и впрямь занимал ее.
Но мальчик не успел ответить, потому что прямо возле прилавка остановились какие-то люди. Шатин похолодела.
– Ш-ш! – приказала она Рошу, ткнув пальцем вверх.
Мальчик замолчал и прислушался.
– Позволь я отведу тебя домой? – произнес мужчина. – Поверь, тебе нечего здесь делать. Где ты живешь?
Этот голос Шатин теперь узнала бы где угодно. Офицер д’Бонфакон.
Ответ прозвучал глухо и невнятно, а Марцелл продолжил:
– Туда? Я знаю, где это.
Он говорил спокойно и ласково. Шатин почувствовала, как пульс у нее замедляется. Один этот голос ее успокаивал. Все звуки Зыбуна – рокот дроидов, злобные крики толпы, привычный мотив ее жизни – отступили на задний план. Она воспринимала только его голос.
– Идем, – услышала Шатин. – Я выведу тебя отсюда. И отведу, куда захочешь. Ну же, не будем терять времени! Не беспокойся. Мне можно доверять.
Шатин закрыла глаза, позволив себе на миг вообразить… просто притвориться.
Что Марцелл сейчас смотрит на нее.
Что это ей он говорит эти слова.
Что именно ее готов отсюда вывести. И увезти куда-нибудь далеко-далеко. На другую планету. Или же вообще в другую галактику. Такую, где небо доброе, а Солнцам на тебя не наплевать. Шатин вздохнула и стала ждать, что еще скажет Марцелл. Ей страшно хотелось растянуть эту минуту. Поверить ему. Забыть все, что происходит на Зыбуне, и просто слушать его голос.
Но он ничего больше не сказал.
Оглушительный шум бунта опять навалился на Шатин, ударил так, словно все третье сословие, похватав оружие, вдруг ринулось на нее.
Девушка открыла глаза и снова прислушалась. Голос офицера пропал, утонул в гомоне. Зато она вспомнила, зачем на самом деле искала Марцелла: теперь этот красавчик был ее единственной надеждой выбраться с планеты.
– О чем это он толковал? – озадаченно спросил Рош.
– Не твоего ума дела, – пробормотала она. – Сиди здесь тихонько и не высовывайся.
– Где же мне еще сидеть? – возмутился мальчишка. – Ты никак забыл, что это мое логово?
Шатин выглянула в узкий промежуток между прилавками.
– И с тебя еще арендная плата, – напомнил ей Рош, – за четыре с половиной минуты. По десять ларгов в минуту – это будет… – Он замолк, считая в уме.
Шатин отчаянно зашарила взглядом по Зыбуну и как раз успела высмотреть исчезающую в сутолоке макушку офицера, прежде чем море лохмотьев поглотило его блестящий серебристый плащ. А рядом с ним покачивался ореол упругих черных кудрей.
Сердце Шатин снова бешено заколотилось.
– Фрик побери!
– Десять, плюс десять, плюс… – поспешно считал на пальцах Рош. – Всего выходит двести ларгов.
Шатин выползла из-под прилавка.
– Не двести, а сорок пять! Но с тебя хватит и тех семи ларгов, что ты
